Слово

Это только начало. Над кружкой вечернего чая, дразня обоняние, лишь начал распускаться аромата бутон. Перед мерцающим монитором в сгустившейся тьме комнаты завороженный ее коротким посланием читаю ее самый первый "Привет!" - ее стук в мою дверь. Мы еще не знакомы, ее лицо для меня инкогнито. Она станет моим спасением, или будет моим приговором.

Они не входят без спроса, не назвавшись, не спросив нашего на то дозволения. Не могут обойтись без стука, в любой из его инкарнаций. Приглашения должно быть выражено недвусмысленно, однозначно. Не могу сказать откуда, но я знаю это поверие.  Мы все его знаем, где-то на подсознательном уровне. Это знание обитает там, куда его поместил опыт наших общих предков.  Там в глубинах оно ждет, когда к нему обратятся. Оно закодировано прадедами в новых и ветхих заветах.

Она сама постучалась ко мне. Как и должна была. Она не могла иначе.  Осторожно и одновременно вкрадчиво,  повадкой дикой кошки, что ползет, прижимаясь к земле, балансируя  на мягких подушечках лапок, подбираясь к зазевавшейся цели. Ее дыхание задержано. Она не видна.  Не слышна. Немигающий взгляд прикован к объекту ее вожделения.  Тело, готово сорваться в коротком и стремительном броске. Она,   как натянутая лука струна, звенит и подрагивает от напряжения.
 
Еще ничего не произошло. Не нарушено размеренное течение жизни, залитой солнечным светом, и не преодолено расстояние, отделяющее ее от жертвы. Еще не всколыхнулась трава, потревоженная упругим кошачьим телом, и не рванулись в небо, отчаянно хлопая  крыльями, птицы, испуганные ее неожиданным порывом. Но мысленно она уже сжимает в лапах когтистых пищащий серый комок, поглотив  пространство, отделяющее ее от добычи. Она неподвластна потоку времени. Еще ничего не произошло, но я уже в ее цепких объятьях. Мои кости хрустят, я кричу… не знаю, от боли или от наслаждения.

 Мы с ней еще не знакомы. Но она так решила, что я буду ее. Целиком, навсегда, безвозвратно. Как преданный пес навечно принадлежит своему хозяину. Не за объедки со стола, а как аксиома, по веленью собачьей души, по заведенному испокон   веков порядку.  И за серым бетоном  домов, за бесконечными километрами улиц, в иной реальности, на другом конце света она ждет,  когда уже наполовину когтистой лапой, судорожно, наберу  я строку с моим ей ответом.

Это только начало, но меня уже не спасти. Моя комната – судного дня убежище, здесь нет прежней ненависти, но еще нет любви.  Ее слово, как лазером, прожгло брешь в моей крепости. На окнах небрежно задернуты шторы, мое тело пронзают полной луны стрелы, снаружи - догорает  уничтоженный ею город, внутри – плачет рожденная ею Вселенная.