Проклятье

Близился вечер и в комнате было
полутемно и зябко и стыло.
Патронташ дяди Бена и рог на стене
и лицо мэра Богана в свете камина.
Сказал он вдруг громко: «Не сыщешь причины
убивать, если смерть и внутри и вовне.»
Патронташ, рог и я промолчали, и только.
Подтолкнул Малыша я к камину поближе.
Все слова – это шум, и не греют нисколько.
Да и с Боганом спорить причины не вижу.
В полумраке прохладном сидели мы рядом.
Между ночью и днём слов немного найдётся –
три, четыре окажутся пригнаны ладом,
когда время, как барка по волнам, несётся.
Дух поднять они могут, если их мало,
покуда мрак окна ссутулил, как спины,
пылает огонь, ветер свищет устало.
Мы сидели, задумавшись, возле камина
и слушали схватку тьмы с вечером синим
и отдали им Богана вопль запоздалый
из натруженной западной старой груди.
Малыш вдруг спросил: «А мёртвые кто?
Кто это живые?, и мёртвые кто?»
И замолк, как-будто сказал не то.
И я эту мысль Малышу оставил,
а сам решал, судил и рядил –
что во времени время над жизнью ставит?
Но вдруг, как стихий полночных игру,
услышал – ночь бьёт головой в ничто
с криком: «Живые – кто? Мёртвые – кто?»
Малыш вздрогнул с проклятьем. Ей-богу не вру!


Рецензии