Зарисовка

Проснулась. Утро переходит в день.
Уж солнце свет сквозь тучи сверху сеет.
Блаженная течёт по членам лень.
Как долго я гостила у Морфея:

Без сновидений, в мягкой пелене
Из шорохов  ночи и лунных бликов.
День. Солнце утопает в белизне
Небес, снегов... Дверь, распахнув со скрипом,

Зимы я нарушаю тишину.
Вспорхнула с клёна шустрая синица
И, к кухонному подлетев окну,
Уселась на кормушку. Озорница,

Ждёт завтрака, а на дворе обед:
 - Да, проспала, уж не ругай, пичуга.
Сыпнула семечек:
                - Прости,  но сала нет.
Слетелись пировать её подруги,

Чирикают, но песен не поют.
Им нынче трудно, снега много, очень.
Спасенья ищут у жилья, приют,
И коротают как-то дни и ночи.

Бреду к калитке. Мягкий снег ночной
Слепит своим безудержным сияньем.
Сирень застыла белою стеной,
Окутанная мягкой пеленой.
Ни шороха, ни ветра трепетанья...

Вглубь сада у тропинки постою.
Там не гулять до самого апреля.
Потом, весной синицы мне споют
Напевы из забытых песен Леля.

Вот и калитка. Ящик для газет.
Смахнула снег:  «Нет писем?», - заглянула.
Хоть знаю, что, конечно же, их нет,
Но хочется, чтоб пару строк черкнула

Какая-либо добрая душа,
Но нет. Наш век – мобильного общенья.
Да  не всегда связь эта хороша.
Есть у письма живое продолженье:

Читаешь и письмо, и между строк...
Бреду обратно. Сын дорожку чистит:
- Мам, не успел.
                - Да, не спеши, сынок,
Так захотелось бродом, без дорог.
Давно ли под ногой шуршали листья...

Снежок-то подсыпает. Да, зима,
На печке не дают лежать заботы:
До самых труб заснежены дома,
Кидай снежок с субботы до субботы. 

Под клёном постояла. Вот уж мощь!
Прикрыл крыльцо своей могучей кроной.
Такой шатёр и ливнем не прольёшь.
Сугробы на ветвях его. Со стоном

Их сбросит он в ближайший же буран.
Под снегом  ветви до земли провисли.
Домой пора. Ждёт голубой экран,
И книжка записная жжёт карман.
Уж в голове сложились в строчки мысли.