Ферн Хилл

Когда я был мал и лёгок под сенью цветущих яблонь
у стен волшебного дома, и счастлив как луч весенний,
ночь сыпала звёзд охапки, а мёд в глазах отражался,
славен я был в фургонах, принц городков фруктовых,
и в те времена владел я деревьями в шуме листьев,
трейлер, набитый летом по жестяную крышу,
на берегу речушки, под водопадом света,

зелен и беззаботен, словно цветов охапка,
домом я ферму числил, песни мои там живы.
Детство – это как солнце, и не дано другого.
Время, света немножко оставь на заре вечерней.
В те годы всё получалось: пастух я был и охотник,
телята мне песни пели, лисы лаяли сонно,
шабаш летел бесстрашно цветами, лесами, речкой.

Всё расцветало ладно на солнцепёке летнем,
поля мою ферму прятали в трав и сена охапки,
зелен был воздух даже, в зелень костры одеты,
а под зелёными звёздами, когда я спать уходил,
бесшумно совы взлетали и уносили ферму,
мёд на поля луна проливала,
и я слышал как кони мчались в ночное.    

А когда я просыпался, ферма, словно бродяга,
возвращалась назад с петухом на плече, вся сияла,
точно Адам беззаботный, спешащий к своей подруге,
небо разламывалось, а солнце
росло и делалось круглым, чтобы
весь день катиться в синем пространстве.
Так всё и было после рожденья первого света,
в тот первый, начальный день, свалившийся прямо с неба,
а из зелёного небытия кони срывались молитвой с губ.

Чтили меня фазаны, утки и даже лисы
под новыми облаками резными ручной работы,
а солнце не забывало рождаться каждое утро.
Бежал я, не чуя ног, забот на душе не зная,
и синевой небесной время со мной делилось,
а утренних песен звуки детей вокруг золотили.

Так я жил без забот и не гадал, не думал,
что время в тени ладоней меня проглотить готово,
что время лунным лучом в полночь тянется слепо
к сну моему, летает над речкой, лесом и лугом,
что я проснусь на рассвете в стране без детей и детства.
О, был я мал и лёгок и время меня щадило,
я умирал, зеленея, в хватке неощутимой
и пел в цепях и оковах, как море под лёгким бризом.