Авторский пролог

Этот день, ветром повеявший вниз,
где Бог изгоняет остатки лета
под уплывающим лососиным солнцем
в моём сотрясаемом морем доме,
застрявшем в камнях и скалах,
окна щекочет птичий щебет,
пена волн, плавники, гусиные перья,
в дверь стучится копыто леса,
во дворе песок и морские звёзды
и морские кресты и альбатросы,
там человек, чёрный как ворон,
прилип к облакам, упал на колени,
опутан сетями заката,
гуси почти утонули в небе,
мальчишки дерутся, взлетают цапли,
раковины гудят языками семи морей.
Вечность воды назад поднялись ночи
из девяти городов, чьи башни
ещё проступают в ветрах религий,
как длинные стебли сухой соломы.
Не от мира душевного я пою
для тебя незнакомец
(впрочем песня подобна огню,
горящая птица из горящего леса)
из этих капель морских,
летящих то вверх то вниз,
как листья деревьев,
растрёпанных, но живых,
ночами собачьих дней.
Лосось кожей солнце сосёт,
лебедь безмозглый колотится в голубизне
и сумерки нежно целуют бухту,
когда я разрубаю образов узел
для тебя, чтоб ты знал
как я юлой верчусь,
к звёздам тянусь, издаю птичьи звуки,
рождённый морем, с людьми в раздоре,
хлебнувший горя.
Слушай: трубный мой глас
от скользких рыб до холмов! Смотри:
я воздвиг мычащую арку
из глубины души где любовь,
и когда струи летят
из головы фонтана
страха и ярости человека живого
и собираются в бурный поток,
дно которого спящая рана
белой овцы ферм кудрявых,
я обнимаю Уэльса травы.
Эй, там, в замке лесном,
ты, сова, королева ночей,
лунным лучём щекочешь
и заставляешь звенеть
бегущие контуры мёртвых оленей!
Привет, над крутым обрывом
мой окольцовнный голубь
среди криков ночных,
почти невидимый в темноте,
вместе с почтенным грачём Уэльским,
словно летящая леса молитва
по лунным нотам, упавшим
синими искрами
на спины стаи кроншнепов!
Ну же, галдящее племя,
клювы разинувшее над холмами!
А ты, поседевший заяц,
кто расширенными зрачками
видит свечение лис, погляди,
мой кораблик ночной
плывёт, шелестя
еле слышным пиликаньем скрипок,
приглушёнными звонами, стуком,
так падает речь на язык.
Но звери тихи как воры
на грубой Божьей деснице
(Слава Его зверинцу!)
и сон их глубок, но чуток,
здесь, на лесистых склонах!
Промокшие полые фермы
пощёлкивают черепицей,
вороны топчут крыши
и затевают войны.
О, королевство округи,
плоть моей арки сердца.
Лунным светом опился
Ной этой старой бухты.
Лишь тонущий звон колокольчиков
овечьей отары и в церкви
поющие прихожане
озвучивают закат.
А вот уж и сумерки пали
на эти святые угодья.
Мы ускачем под звёзды Уэльса,
плачьте своды, плачьте вдогонку!
Через луга заливные, ожившие
от любви и пошедшие следом,
передвигая холмы и леса,
лес за лесом и холм за холмом.
Привет, мой кораблик, мой голубь,
привет, моя флейта!
Эге-гей, старый лис, просоленный морем.
Поёт моя Арка под солнца лучами,
где Бог изгоняет остатки лета
и цветы у воды раскрылись.