***

 О ,мой Агул, сокровищница, что скрыта в ладонях гор.Ты, Агул, жемчужина в каждой горской душе. Ты, мой край, родная колыбель каждого агульца. О, мой Агул, ты дом ,где прошло моё счастливое детство с любимыми братьями и сёстрами. О, мой Агул, ты очаг , где как маэстро я познавал ароматы цветов и звуки природы. О, мой Агул, ты хранитель тайн любимых сердец. Мой ,Агул, ты свидетель, где впервые в моё сердце проникла любовь.
Воспоминания мои, как молитва, облегчают душу. Возвращаясь в прошлое, в невинный край, в тот Баб Аль Кист, я нахожу себя. Это тайное сокровище нашей души, родной Агул. На переломе своей жизни, оглядываясь ,как вечные скитальцы, мы видим: мелодия молодости уже не звучит, крылья наши не возносятся в небо.
Радости жизни прекратились. Счастливое когда то сердце болит от боли, видя немые руины и безмолвные скалы Агула. Чувствую себя одиноким рабом, брошенным в клетку гор для растерзания шакалам, потерявшим всё: молодость, красоту, силы и любовь. Лишь в мечтах обретаю покой. Жизнь догорает подобно свече, некому излить душу.
Люди как маски вместо сердец цена, с дыханием вырывается стон из груди, выдавая скрытые в душе мысли. О всевышний, зачем же ты играешь со мой. О мой творец, когда же я обрету покой. Но в мыслях летим в поисках себя всё выше и выше. Только горы, невинные горы, дают душе полёт. Где скалы со снежными вершинами подпирают небо и сливаются в одно целое. Нескончаемая тьма прошлого следует за нами по пятам всю жизнь, напоминая нам о своей гордости, величии, и о боли веков.
  Но не только люди влюблены в горы, чтобы найти истину жизни. Над гранитными скалами парят молодые орлы гордо махая крыльями.
 Весенним вечером заходящее солнце, будто не желая уйти, допоздна освещало укутанные туманом агульские горы. Окруженные скалами маленькие поселения горцев, как алмазы, горели в лунном свете. Рассвет в горах всегда был необыкновенным. Ещё темно холодно и сыро, но бурлящие реки Агула шумели о своём, как будто они играли мелодии душ каждого горца, как будто каждая горская душа слушала речной прибой. Утром горы всегда казались свежими и молодыми, будто за ночь хорошо выспались. Охладившиеся скалы отдавали прохладу утренней росы, по ущельям скал поднимался беззаботный молодой утренний туман, а по небу плыли маленькие стайки облаков, будто корабли с белоснежными парусами, плыли в далёкие края. С восходом солнца издали, на вершинах гор, виднелись каменные «тумбы», которые помнили тёплые руки многих горцев, шершавые руки которых не раз восстанавливали их. Они веками стояли, напоминая о себе, и держались , будто подпирали само небо. Ашуги в старину слагали о них песни, но время оставило агулам лишь легенды.
С ранней весны старики, тряся бородами, с нетерпением ожидали и собирались к борозде, сушили семена ржи и ячменя, точили лемехи, намачивали и смазывали колёса арбы, готовили плуга. Им не хватало терпения- хотелось поскорее выйти с валунами на пашню, вонзить соху в живое свежее поле и начать пахоту. Весна пролетала быстро, работы в горах бывало без конца. К вечеру холодало, все собирались дома. Семья, усаживалась на овчинные шкурки, вела долгие разговоры, дети, усевшись на колени, перебирали шерсть, шутили друг над другом; старшие командовали над младшими. Мать, как хранительница очага, готовила еду, часто поправляла огонь в очаге. В весенние праздничные дни готовили пшеничную кашу с небольшим куском курдюка. Старые обычаи и обряды все еще держались в народе: прежде чем накормить семью, хозяйка, зачерпнув деревянной ложкой, плескала жир с бульона в костёр. Дед обычно напевал, что жизнь человека коротка, как летние ночи, развлекал детей разными песнями, напевал: « Чабан, дождь идёт... Из бурки сделай чердак. Твоя любимая замуж выходит, из глаз сделай булах». Напевал, как народ борется за свое будущее, за свою жизнь. Слезы застилали глаза. Пели струны, удивительные звуки чунгура- так люди гор каратели ночи. Старик задумчиво, не отрываясь от прелестей народной музыки, давал наказы на следующий день. От светильника шёл дым столбом, мотыльки, летая на свет лампы, падали обжигаясь. На брёвнах потолочного перекрытия, рисуя разные фигурки, ложилась слойки дыма. Тяжёлая тёмная ночь погружала людей в сон. Спали все вместе, не раздеваясь, грея друг друга телами. Как только в очаге потухал огонь, холод проникал в комнату во все щели. Прикрываясь тулупами из овчины, ложились рядом. Так и засыпали. Короток был сон горцев. Едва начинало светать; увидев небо в маленьком окошке, обтянутом бычьим пузырем, горцы брались за работу. Женщины с утра доили коров, гнали в поле скот, убирали за ними навоз. Еще при свете больших звезд мужчины запрягали быков и под шум подвод, со скрипом колес отправлялись в поля. Прицепив черную папаху на голову, как прибитую, на затылок, обнажив выпуклый в бисеринках пота лоб, держа быков за подводу, аксакалы торопились быстрее использовать утренние благоприятные часы- солнце заставало всех за работой. В воздухе стояло пенье птиц. С разных сторон носились возгласы пахарей, погонявших упряжки. В уступах скалистых вершин простирались поля, засыпанные семенами ржи и ячменя. Сухая земля на глазах превращалась в надежду на драгоценный хлеб.
Закончив работу, усталые, утомлённые солнцем горцы, оглядываясь кругом, довольные работой, подшучивали над соседями, немного отставшими, предлагали помощь. О красоте гор слагали песни. А под ногами свежестью пахла весенняя земля, давая надежды на хороший урожай. Во всём этом таилась жизнь.


продолжение следует.