Колдовская слеза

Я замерзла, замерзаю, не могу открыть глаза,
Я мертва, я замерзаю – очень пусто без тебя,
На душе скребутся кошки, все завьюжило окно,
Больше страху не укрыться – подле темя моего,
Запечалился ноябрь,
За окном – кружит зима – полюбился мне тот парень,
Его звали, как тебя,
Не могу прожить рассветом, и закат не мил во сне,
Все срывают шубки снега с веток птицы на стволе,
Не приходиться красивым, тот наряд, что был надет,
А сейчас кафтан белесый – черный вальс играет мне,
Я его в тот день на вашу свадьбу одевала,
Как сейчас все помню – милый дал,
И отца, в тот день не стало, не закончены дела,
И судьба со мной играла, не на жизнь, а навсегда!
И прокопаны оградки, и кресты стоят в снегу, и пришла, я к гробу – к сыну своему,
Мир перевернулся, не стало, и тебя,
Ты, единственным остался – кому радовалась я тогда,
И окутан кровью рок кровавый – забирает счастья у меня, и 
Судьба не предсказала, что карты лягут, «черный день», и предсказание сбудется, и скоро быть беде!
Цыганка слово уронила –«на сердце камень у него, держись, ты, девка», хмурилась, пришёптывая, мне словцо!
И в черный цвет украшены, цветы, все для тебя,
тревога, не зашаркана шагает там одна, и   вижу холмик матери, стоит вдали среди  гранитных плит»,

Не хочется, твой взор тревожить понапрасну, и в паспорте не те года – а день все наступает, дальше, и хочется обнять тебя,
Бриллиантами украшена – судьба моя далекая,
По жизни бесноватая и оттого, такая горькая,
Нахмуриться бровями – остаток часа дня – наполниться желанием – жить дальше для тебя!
И все у нас получиться – уйдет зазноба дед – с той улицы на Пушкинской – просить на хлеб себе,
И подаянием Господа исполниться твоя мечта – обрушиться кометой – твои заветные слова,
Сейчас они не тайна –, и мысль зашла в тупик – ей больше прятаться от ныне не суждено теперь,
И жилиться, и холиться, не прибежишь к таким делам – ты, лучше за околицей – подашь кусок зерна,
Тоской исходят дни, века, – и хочется навеки не прятать тень в глазах,
И не преклониться лицо к плечу тебе,
И мы, как пепел на ветру – развеемся – расселимся – и все, кто есть вокруг уйдут,

Отец ушёл твой рано – и, не запомнилось лицо – только боль все надо мной стояла – как же, пусто без него, 
И прохлада не утешит, растрёпан взгляд его торчит все наяву - он как призрак предо мной ходит –и я бегу все вдаль к нему,
Все молчит – не шелохнётся, и не скован волос на плече– только умер, – и во сне, ты, не приходишь по весне.
Все, приходитьcя попрощаться - видно, что сказал не то – не сумел всем радостям предаться, от того так молчаливо там сейчас твое лицо.
И больнее, и зубами к стенке – не поможет не на миг – все перечеркнуть однажды, не хватит часа и тебе,
 
Хоровод – устали все кружить, и снежинки хлопают в ладоши,   
Только мне не отчленить, твоей сердечной ноши,

Боль, прохлада, ветер, одолела всю меня,
Я исчезла, и так больно – больше нет меня!
Все закончилось однажды – не пришел домой сигнал, что,
Застыли где -то окна, и проезжей стала, та земля,
И протоптаны тропинки, что ведут на кладбище к тебе, и по бокам опилки, и раскиданы кусты,
И иду к оградке – на могилку я к тебе,
Чтоб проститься снова, и почувствовать тебя в себе,

Не сходили нынче к гробу, не оставили цветы,
Мать сказала, одиноко – знаешь, Вася, - это ты,
Вот лежишь, и не робеешь – много снега – и болит,
Не со крыть грехов – однажды – на поверхности лежишь,
Заскрипела мать - старуха, и невольно отгоняет, тишину, 
А солдата не вернуть доколе,
И промолвило словцо:

«Не грусти – трава замёрзла- не бодрит свой дух огнем,
 Нам с тобой было вольно – по хлебам косить траву,
Сенокос не тот, что нынче – затеваю жатву на меже,
Но опять, то время убежало – и оставило меня одну,
И тоска, и одиночество, и грусть – мне бы не уснуть сейчас бы рядом, и
На улице стоит мороз, и песней не проснуться нынче,
Тебя не стало от того– наполниться слеза воспоминанием,
Тогда нам было хорошо – сынок, не обижайся,

Я знаю, ты, лежишь здесь, и скованны твои движенья,
Согреть пришла - не прогони, хочу я скрыться за могилой,
Не видеть, и не знать, что там лежишь – так хочется понять, что все неправда,
 И заболочено стоит, венок, что воткнут в глину,
Свежа, и не преступна рана, и боль пронизывает с ног до головы,
Ты, умер – рано – и меня не стало,
Я умерла в себе!

Поправить наших дней уж не удастся,
Прожить все заново, с нуля начать,
Сыночек, мой родимый, – не покидай, меня!


Тебя я все лелею – колыбель не спета для тебя еще,
Тебя я все жалею – и время, что настигло – не твое!

И на расправу к Господу Христу зову я тень свою, как карму,
И на погост придется мне идти – откармливать ее проказу,
И, мысли не о жизни, терзают тело изнутри,
И руки все замёрзли,
Стоять в том сюртуке.
И не притронуться к земле уж,
И не словить твой смех, твой нрав,
Не кинуть горсть Земли к тебе ко гробу,
И песни не пропеть – не слова не сказать,
И так считать иль не считать – но, горе не скроешь на глазах –
Тебя со мною рядом нет – и нечего сказать!