Письмо коллеге

             С. В. М.
      
Пишу Вам снова, без системы,
в стихах, где вместе яд, любовь,
где жизни радостная новь
и смысл ее раскрыты в теме.

Воображеньем преломляя
ее осколки в тишине,
мы жажду в строчках утоляем,
паря как будто в вышине.               
Вот именно: как будто, вроде…
А кровь уже совсем не бродит,
и сердце больше не кричит.
Оно устало и молчит.

А пессимизм, подобный волнам,
нас укачал, размыл невольно.
И, вот, поддавшись, отступив,
скатились. А теперь отлив –
порочный круг: вино, безделье,
ушла любовь и с ней веселье,
ловчим химерою надежд,
а в мыслях рифмы и падеж.

И годы лишь уносит время.
А суть одна, ей имя бремя –
тяжелой ношей тащим в путь,
конец которому уж виден
(в раю ль, аду – но незавиден),
осталось только лишь шагнуть.

Но как шагнуть? – Вопрос в пространстве
(а в сказке: принц пришел из странствий,
пером жар-птицы в суете
он приковал жар-птицу к скалам,
и счастлив глупости – в оскале;
зло сделав братом во Христе,
добро – распятым на кресте,
и место подвигу оставил,
кто духом тверд и тверже стали).

Но ты не принц, я – не перо.
Перед рассветом все серо.
И лишь в восходе вспыхнут краски.
Но там опять все те же  маски.
Срывать их, или улыбаться?
Ну, что же, друг, ты можешь драться?
Они же ждут, они вершат
и льют на Правду свой ушат.

А может просто тихой сапой
бочком протиснуться и лечь
в те два квадрата, где лопата
нам в панихиду скажет речь.

Ваш выбор, друг, и Ваше слово.
Вам, как и мне, уж все не ново,
И я, вступив на этот путь,
еще не знаю, как шагнуть.

Но очень хочется так хлопнуть,
чтоб стены рухнули и лопнуть,
смог тот порочный жалкий круг,
и время вспять вернулось вдруг
в ту пору, где мы молодые,
такие близкие, родные,
туда, где дело и любовь,
где в сердце – жар, а в жилах – кровь.

1988г.