Не очень трезвый вопрошатель

  — Отче, позволь-ка задать вопрос.
Я хоть до своих лет и дорос,
Но что-то никак у меня не сходится.
Почему Бог о нас не заботится?
Откуда столько болезней и бед…

  — Бог — наш отец — он милосерд...

  — Милосердие? А что это есть?

  — А ты не слыхал про благую весть?
Две тысячи лет назад Исус Христос
Слышал от мытарей похожий вопрос…

  — Ну справились быстро с ним, говорят.
Вызвали местного омона наряд.
«Пусть на кресте — говорят — покорчится —
Проповедовать в другой раз не захочется».
Прощенья просим, и вот уж дудки -
Милосердием не наполнишь желудки.

  — Сынок, посмотри на птиц —
нет ни хранилищ у них, ни житнИц…
Христос ведь и за нас претерпел,
Ради нас с тобой на кресте висел…

  — Ну-у, почесал, не сказавши здрасьте.
И на что нам, спрашивается, Его страсти?
Милосердие нам на кой?
Заместо шубы не напялишь зимой.
В сани его не впряжешь как тройку,
Его ни продать, ни устроить попойку.
В общем, давай, не выдумывай, бать,
Милосердия твоего нам не нать.
Бабу подай нам с красивой попкой,
А милосердие твое в топку.
Справедливость — это мы разумеем,
Живем не хуже других — как умеем.
Так вот, говорю, подай нам бабу,
А милосердия твоего не надо.
А то сам заделался скопцом для царства,
А нас за что на такие мытарства?

  — Да не скопец я — женатый — сынок.
Двадцатый уж скоро пойдет годок…

  — Бабу, говорю, а еще имение!
Вот какое мое разумение…

  — Да обожди ты, во имя Отца и Сына…
Вот слушай, была такая — Магдалина.
Когда Христос устал с дороги,
Она волосами ему вытерла ноги…
Думаешь, легче — доля-то бабская?
Чем мужицкая, пусть даже рабская.
Хотя рабом быть тоже не сладко,
Надо заметить для порядка…

  — А прокаженным вообще уныние —
Из города выперли, бродишь в пустыне…
Вон, парень в кресле «серебристый металлик»,
Что — не хватило ему деталек?
Что ему скажешь, бать, о Боге,
Когда у парня забрали ноги?
А там слепой сидит с палочкой,
Какая для него у тебя оправдалочка?
Или соседка моя по лестничной клетке —
Кто согрешил, она или предки?
Внучка её лежит поленом —
Им страдать до седьмого колена?

  — Сынок, понимаю тебя — наболело...
Знаешь, тут вот какое дело…
Ты не смотри, что я уж седею —
Про страдания я не боле тебя разумею.
Не знаю, зачем столько бед на свете,
Зачем болеют и умирают дети…
Я понимаю, ты скажешь — чудак —
А ведь без веры, сынок, никак.
Но и к вере нужна сноровка…
Ладно, бывай, моя остановка!