Тупик

Во всем была закономерность -
я развращался постепенно.

Сначала просто шальной взгляд,
потом чуть милой недогляд,

и я сбежал "слегка" налево.
Не то чтоб очень далеко,
но все произошло легко
забавно, веселО и клево.

Затем все дальше понеслось -
за разом, подоспел и “два”,
красоток губы и глаза…
едино всё переплелось.

В себе вдруг обнаружил силы,
а может редкостный талант...
Нет, я не половой гигант!
Здесь всё не так! Идите с миром!

Как будто что-то сорвалось
в моем нутре иль обнажилось,
то, что дремало, проявилось,
то, что тянулось, порвалось.

Я вдруг открыл какую дверцу
в самом себе, где тайный клад
ждал очень много лет подряд,
когда его представят свету.

Я был на гребне той волны,
что катят по миру повесу,
как белка прыгает по лесу
от той березы до сосны.

Так все и шло, но, впрочем, вскоре
мне надоело дома врать
и постоянно в страхе ждать
разоблачений, жить в тревоге,

и я решился разорвать
порочный круг, остепениться,
вернуться в прежние границы
семьи и быта, но опять

все продолжалось вновь и вновь.
И вот я плюнул, но уже
постель, супруги неглиже
не волновали больше кровь.

Зато все встречные глаза,
улыбки, груди и уста,

разрезы, декольте и лица
казались новой мне страницей.

Так проходили месяца,
которые сложились в годы.
Привык я жить в сплошной тревоге
и к мерзкой роли подлеца. 

Зато имел я допуск к телу
полдюжины прекрасных дев.
Их имена пел нараспев,
когда я браво шел налево.

Я в этом находил себя!
После предательства запоя,
как субмарина после боя,
в пенаты возвращался я,

где папы роль играл исправно,
где мужа роль играл исправно,
и зятя роль играл исправно,
и время  проходило славно.

Иной раз мне казалось так
забавным все поставить на кон,
забыв убрать с рубашки локон,
все проиграть и потерять.

Но иногда, проснувшись ночью,
и взглядом меря темноту,
всем телом ощущая ту,
которую предАл, я в клочья

себя до боли разрывал.
А иногда еще рыдал
беззвучно, мелко, злобно, склочно.

Я думал: “Что же я наделал?”
или “Как буду дальше жить?”,
“Кого же буду я любить?”,
когда дойду я до предела.

Но, приходя домой, искал
улыбку на лице супруги.
Гадал, поведали ль подруги?
Никто ничто не рассказал?

Меня встречали без сомнений,
чудовище пускали в дом,
и блудным я бродил котом
безумный от всенощных бдений.

На завтра утром надевал
я белизну рубашки свежей
и полный будущей надежды
легко из дома ускользал.

Я щепетилен был в деталях.
Был, как шпион чужой разведки.

Казалось всем, что жил я в клетке,
а я гулял средь вольных далей

и лепестки с цветов срывал
глазурью будни покрывал.

Потом, конечно, все всплыло.
Жена... Истерика... И дети…
Предстал в безумном новом свете
своей родне. И понесло

процесс вперед - раздел квартиры,
супруги ненависть в глазах
и моё имя на устах
у всех, как имя дезертира.

Все развалилось в день, ни в два.
Не задержалось ни на йоту.
Работа полетела к черту,
уютный дом, моя семья,

камин, моя библиотека,
семейный ужин за столом,
шашлык с детьми за гаражом
и даже... Пошлость! ...ипотека.

В один унылый божий день
я вдруг остался, как в берлоге
зимой медведь, как на дороге
задетый бампером олень.

Я вроде жив, но вкуса жизни
уже не чувствую совсем,
уже не жажду перемен.
Я словно оказался в призме,

в которой все переломилось
и как-то странно изменилось,

куда-то мимо унеслось,
а, что срасталось, не срослось.

12-24 марта 2017
Иллюстрация: С.Ю. (специально для произведения, 2017).