Вторая молодость

 

                Я устал от весеннего гула,
                От звенений, от звуков извне!..
                Я уверен, что царь Калигула,
                Тот, что въехал в сенат на коне,

                Задыхался от счастья без меры,
                Распиравшего царскую грудь,-
                Оттого, что небесные сферы
                Озаряли блистательный путь.

                Оттого, что весенняя нега,
                От которой он весь изнемог,
                Не вмешалась в размеренность бега
                И в простое движение ног.

                Лишь верхом на горячем животном,
                И, вонзив свои шпоры в бока,
                Мог ворваться он грубым и потным,
                Как крылатый Пегас в облака,

                В этих медленных старцев собранье,
                В эту курию скучных мужей,
                И дохнуть в них весенним дыханьем,
                Ослепить их сияньем лучей.

                Кинуть вызов и Риму, и миру,
                Изумить и заставить дрожать,
                И, подбросив на воздух порфиру,
                Рассмеявшись, назад ускакать.

                Но куда пешеходу простому,
                Человеку такому, как я,
                Разметать эту сердца истому,
                Размотать эту нить бытия,

                Расплескать эту нежность и ярость,
                Ту, которой до самого дна
                Невзирая на раннюю старость,
                Переполнила душу весна?

                Ни коней, ни сената, ни Рима...
                Только слабая в поле трава.
                Только мимо плывущего дыма
                Над усталой землей синева.

                Только проволок в небе гуденье.
                Только запах густой и хмельной,
                И дрожанье, смятенье, звененье
                Из земли, на земле, над землей.

                1935