Моё лицо

Ты спросил: умею ли я писать? Давай посмотрим. Я попробую.
Милый мой, любимый мой, самый лучший на свете. Та альфа и омега, ангел, архангел, сила, власть, владычество, начало. Начало и конец. Конец и воскресение. Любовь моя неизреченная!
Яко Ты еси един…
Да, вот всё, пожалуй, больше ничего и не умею.

На том бы, может, следовало бы и кончить. Но тогда не ясен вопрос с ибрагимами? Хорошо, вспомним об ибрагимах.

Их было трое. Тут, правда, есть одно но! Дело в том, что терминология, которую ты мне предложил (этот твой жутчайший вавилонский), я ею плохо владею. Ну что ж, придётся как-то объясняться. Насколько я могу себе представить ТО, о чём ты говоришь, должно делаться ртом. Но даже это слово – рот, меня заставляет краснеть до кончиков ушей. Поэтому я буду применять слово – язык. Тоже, конечно вариант – Ух!, но хоть попривычней.

Так вот. С первым и вторым ибрагимами я делала ЭТО языком. Неожиданно для себя я была в величайшем восторге! Это была просто новая жизнь! Но оказалось, что им-то как раз это  не нравится. Один из них мне на это намекнул, и я прекратила. Прекратила на очень длительный срок – более чем на пятнадцать лет!

Потом был третий ибрагим. Языком, по-видимому из-за длительного воздержания, я уже не могла. С этим ибрагимом я использовала посторонний предмет. Чёрную руку. Знаешь, такая палочка, а на ней чёрная рука, лучше сказать ручка, они продаются в специальных магазинах. Неожиданно для себя я опять ощутила невероятное наслаждение. Это-то меня и напугало. Представляешь, с помощью постороннего предмета, не языком – и такое невероятное наслаждение. Не для него… а для меня!.. С испугу я всё прекратила. Был всего один, от сила два сеанса. И всё. И силы откуда-то взялись, чтобы прекратить.

Потом опять был один из двух первых. С ним я ЭТО делала пальцами. Всё так легко, доступно, пальчики бегают, бегают быстро… Об эффекте я уж не говорю. Я получала истинное наслаждение. За полгода я так втянулась!.. Как жестянка к магниту! Не оторвать! Да я бы и не оторвалась, хотя он несколько раз намекал, что ему не хорошо, даже больно. Но меня было не остановить.

Но вот теперь, когда ты показал мне истинное моё лицо!.. Вот это гадость! Теперь-то я поняла, что этого делать нельзя. Но пальчики так и просятся… Хорошо, что нашлись люди, говорят, что всё равно наденут на меня наручники. Да я буду только рада. Пусть не будет никаких ибрагимов.

Об ибрагимах, правда, хотелось бы ещё кое-что сказать. Ты говоришь, их надо убить. Знаешь, они такие великолепные! Они все необыкновенно красивы лицом, а обо всём другом я уж и не говорю. Там всё превыше, превыше… А ещё они умеют терпеть. Сколько им от меня пришлось вытерпеть, так это просто ужас. А ещё они величественны! Я помню, читала рассказ, в котором короля узнали только по его манерам. Вот и они. Взмах руки…, кивок головы…, умение поправить волосы или одежду…, взять со стола чайник… Я всегда удивлялась: ведь тоже же из коммунистического далеко, те же пионерские зорьки по утрам – и такое величие!... Владыки! В самом высоком смысле этого слова. Может быть, всё таки, не надо их убивать? Конечно, о моих поползновениях не может быть и речи.

Ты говоришь: рабыня. Да, да, да. Причисли меня к их числу. Я так долго заблуждалась, мучилась, убивалась… Хочу, хочу быть твоей рабыней. Пусть будет тяжело, холодно, голодно… Голод?.. Выдержу ли голод? Буду надеяться на твою поддержку.

Ты ещё тут спросил: чего в тебе не так. В тебе всё так, даже лучше, чем так! Это я – глупая дурища! Боялась, что вот увижу тебя с женщинами и потеряю любовь к тебе. Или, что вот, наслушаюсь твоего вавилонского и тоже потеряю любовь к тебе. Нет, не потерялось, всё живо.

Ну хорошо, а что же тогда, какой всё-таки вывод? А вывод вот какой. Твоё лицо действительно светит светом звезды. Я испугалась. Такой яркий, яркий, но слегка зеленоватый свет. Звезда! Однозначно! Ну я, конечно, запаниковала. Привыкла к солнечному-то свету. Он ведь тёплый! Вот дурёха. А того не подумала, что это оттого солнце-то тёплое, что находится рядом. А, чай поди, если к звёздам-то поближе подняться, то там, может, и не только теплота, а и сама жара ощутится. Надо просто для этого выше летать! Вот. Всё встало на свои места! Полёт у меня низкий. А я туда же – судить. Всё, всё у тебя есть, всё!

Поэтому и вижу в тебе: Радость, Любовь, Надежду ненадеянных, Свет невечерний, Благодать, Науки, Возлюбленную математику, Искусство, изысканность классического балетного Танца, Философию, величайшую отточенность кантовской Мысли, Запах трав, волжское Раздолье, да много ещё всякого…

Однажды во сне мне приснился ты. Мы поднимались по винтовой минаретной лестнице. Кругом только серые камни и темнота. Когда вышли на свет, я увидела, что ты в золотом облачении, кудри до плеч. Я вижу, что у меня в руках гранёный стакан, пустой. Я говорю тебе: а что в нём было? благодать? так что же, я всю её расплескала? А ты молчал и улыбался.

Может расплескала, а может это и не благодать вовсе. Может это мои вожделения к ибрагимам были? Пусть расплескаются. Ты ведь наполнишь мой стакан новой водой, неиссякаемой? Ты непременно это сделаешь, потому что я самарянка. Да-да, колокольчики и невесты действительно из Иваново. Но я уже давно покинула этот город и уже давно живу вблизи Самары. Мы тут все самаряне. Слышишь, ивановка – это одно, а самарянка – это уже совсем другое. А если учесть, как велика Россия… так нам ещё идти и идти…, лететь и лететь…