Несовпадение

(почти поэма)

Ты бросил след, она его взяла,
бежала, задыхалась и кляла.
Она тебя хотела целиком,
чтоб не делить ни с кем
– одним куском.

Ты покурил о вечном на пеньке.
Она уже была невдалеке,
но каблуки, но юбок водопад
цеплялись за тычинки невпопад.
Зеленых жадных рук в лесу не счесть,
капрон, муар, корсет вершили месть.
Долой тряпьё! И в ночь, шагнув босой,
она шмыгнула в жимолость лисой.
А у ручья почти лишилась чувств,
там берег обонял жасмина куст.
Потерян след! Металась, как в бреду,
шептала: – Милый, берегись! иду…
Рычала, билась оземь головой
и обернулась бешеной совой.
Взмах крыл… И лишь угрозы аромат.

Когда влюблён – дороги нет назад!

Лодчонка держит курс на Млечный путь,
в предчувствии стрелы ломило грудь,
но ты свободен как старик буддист,
и сердце ноне чистый вербный лист,
смотрел на воду – а она черна,
смотрел на небо – а на нем… сова?
И тенью ночи лился полонез,
но тут тебя попутал, верно, бес:
сей миг решил лететь на юг, в сады,
там девы спелые и в завязи плоды.
И обернулся юрким воробьем…

Ну, а сова?.. – Закончила подъём.
Внизу змея реки, на ней пятно,
возможно, лодка. Падает… на дно.
Как хорошо в реке сорожкой быть!
и за любимым! ночью! тупо плыть!

Несовпаденье… тоньше волоска…

А он уже в саду! а там – тоска.
Не девы – бабы роют, как кроты,
все краснорожие, и все на «ты».
Где страусА? загадочность? шарман?!.

Несовпаденье вновь! И вновь – обман.

Охоту предлагает новый друг.
С рассветом на болото…
Дали лук. А стрелы… А на кой они тому,
кто душу тащит, как еврей суму.
Плестись к себе – иных тяжелый крест,
но чайльд гарольду нужен новый квест.
Уж выбрав ракурс с кочки моховой,
огромной жабой смотрит в мир герой.
Стрела – не пуля, дурой не была,
проткнула шкуру – вот и все дела.
Иванко был немного близорук,
и пьян (чуть-чуть) как будущий физрук.

А что сорожка? – Посуху бредёт.
Песок горяч, а в мыслях рыбьих – лёд:
подать себя под шубой, в неглиже.
Пусть давится! …и щёкотно душе.

Хрома любовь. Еще она глупа.
Гарольду по сердцу Иванкина рука.
Иванку будоражит жабий взгляд.
И поцелуй…
И люди говорят…

Она простыла. Может, рыбий грипп?..
Еще мотивчик гаденький прилип:
Любовь-морковь и варево из роз…

А был ли дяденька? – вот в чем вопрос.

Она как вобла. Косточки торчат.
И соль на коже. И во взгляде яд.
В базарный день себя решила снесть
в ряды бурлацкие (гарольду, типа, месть),
продаться за пятак! глоток! за так!

И предложили… пиво и кабак.
Под пиво вобла – это ли не сон?!
Поднос. Ее несут. Звучит шансон.

Вразвалочку сидит ее герой.
Ну, а над ним мальчишек шумный рой.
Рассеян взгляд, усталость на челе.
И кто-то в красном говорит: – Але…
Он воблу рвет, бросает в жадный рот.
Ну, а вокруг жует себе народ.
И никому, по сути, дела нет
до совпадений призрачных планет.

Ее узнал тотчас по цвету глаз,
по запаху и построенью фраз…
– Она тебя хотела целиком,
чтоб не делить ни с кем
– одним куском. –
…по бледной коже,  в рыбьей чешуе,
но щёлкнул кнут, и вновь звучит: – Але…

…и гоп. Прыжок… Героя больше нет.

Есть кухонька, где вновь забыли свет.
Над книгою Наташа мирно спит.
Поёт скворец, – не время маргарит.

Сирень совпала почками с весной,
колодец – со студёною водой.
Ты не совпал, и уходил один
скупой на чувства вечный пилигрим.

Пылиться будет, видно, долгий век
Наташи платье… цвета «первый снег».

февраль-март 2017