Подвижник

Подвижник

С. Глебушкину


Из российской глубинки он вышел,
где рязанская Выша стоит,
у слияния Цны с руслом Выши,
у обители тихих молитв

здесь природа граничная дышит,
край Мещёрский лесной у Оки,
югом травы степные колышат
ветры вольные Русской земли

здесь прославилась Русью обитель,
что к расцвету привёл Феофил,
Феофана Затворника жизнью,
чудотворством Казанской палитр
 
Преблаженной прозвал он обитель,
утешительным местом молитв,
исцеленьями чудными свыше
тех, кто с жаждой в устах приходил

жизнь крестьянская русской глубинки
протекала средь сельской глуши,
красотой воплощаясь старинной
в одеяньях палитрой души

сарафаны, понёвы и кички
украшали узоры вершин,
красовались рубахи цветные,
ожерелья, шушпаны, платки

вот из этих красот безграничных
вырос гений Рязанской земли,
воплотивший в словах поэтичных
восхищение краем своим
 
осеняли Есенина вирши
всех слыхавших звучаньем своим,
и Серёжу, что с детства их слышал,
всё про свитку, кушак, шушуны

его строчки вобрал композитор,
создавая мелодий цветы,
ветры песен звучали над миром,
что народ всей душой полюбил

их звучание с детства он слышал,
где таланты Рязани сплелись,
знали люди Аверкина имя,
подпевая аккордам родным

он внимал Паустовского лирам,
что красоты Мещёры явил,
эту прелесть Рязанского мира,
окружавшую детские дни

здесь смешалось так много мотивов
- староверов, литовцев, мордвы,
отразили духовность их ризы,
многогранный Рязанщины стиль

с первых лет в эту сказку влюбился,
их Рязанской родной стороны,
в их красоты берёзовых ситцев,
в одеяния Русской земли

видел с детства как «сряду» сушила
его бабушка у городьбы,
восхищали мальчонку палитры,
украшавшие лик старины

через Время она проходила,
отдавая узор молодым,
свою «сряду» как дар получила,
больше ста этим тканям родным

в его душу огонь заронила
бесконечной народной любви,
в одеянья крестьянок влюбила,
где он чувствовал корни свои

с детских лет животворная сила
песен, танцев манила родных,
чудных сказок, преданий красивых,
открывавших просторы Руси

проза жизни в работу вводила,
город Сасово, мебельный мир,
ремеслу и труду обучила,
комбината рабочие дни

отзвучала военная лира,
жизнь в огромном пространстве Москвы,
тяготилась душа на чужбине,
жаждал творчества в красках родных

«лимита» из рязанской палитры,
ощущавший зов русских глубин,
стала сцена отдушиной в жизни,
сохранявшей настрои души

«Россияночка» дух приютила,
стала жизнью, имеющей смысл,
в песнях, танцах, одеждах красивых
смог гармонию он обрести

открывалась в гастролях Россия,
её сельской большой глубины,
собирали звучания дивных
русских песен и танцев послы

не деревня свой дух им явила,
а забытый уже Русский Мир,
что по весям старинным искрился,
через краски узоров льняных

находил одеяний палитры
среди русской народной глуши
и поймал себя как-то на мысли -
вот чему нужно жизнь посвятить

одеянья собрать всей Отчизны,
всех краёв, областей, всей земли,
от Смоленска до самой Сибири,
от Поморья до степей Донских

понимал, что потомки пустые
будут «сряды» недолго хранить,
страх с азартом давали решимость
одеяния русских спасти

пропадал в суете репетиций,
всё свободное время дарил,
отпуска в деревнях экспедиций,
где сокровища тканей просил

первый дар ему дали родные,
«сряду» бабушки дома хранил,
одеяния Анны Васильны,
бабы Сани рязанской глуши

начались годы странствий глубинных
по Российским просторам родным,
по полям и дорогам разбитым,
по полям и коврам луговым

лошадями и автомобилем,
по болотам, снегам и грязи
добирался до весей старинных
и украсы народа просил

доставались из недр сокрытых
чердаков и поветий родных,
сундуков и чуланов забытых
облачения русских равнин

не подделки по кроям старинным
- новоделы лубочной муры,
одеяния предков картинных,
что коленами в век наш пришли   

сто, сто двадцать нарядам былинным,
полтораста одеждам иным,
с веком Пушкина соединили
наше время всемирной Сети 

помнил долго Секирино диво,
одеяний его сундуки,
стариков, полагавших наивно,
что оденут их внуки дары

что-то спас он, другое погибло,
всё разграбила алчность чужих,
распороли на тряпки родные,
растеряли, продали, сожгли

неохотно, но всё же дарили
одеянья свои старики,
на обмен у Сергея просили,
редко деньги в делах этих шли

Анну Маркину долго просил он
одеянье её подарить,
много дочке в Столицу звонила
и сдалась, наконец: «А, бяри …»

одеяло потом подарила,
что расшила в годах молодых,
поколенье в года уходило,
сохранившее код красоты
   
всё в Москву в его «двушку» свозилось,
к изумленью ворчавшей жены,
на балконе, в кладовке копилось,
антресолями год за другим

но с годами домашние свыклись,
его дочери с тем подросли,
разбирались в плетениях хитрых,
отличавших одних от других

с малолетства в ансамбле кружились,
продолжая отцовскую жизнь,
с «Россияночкой» дочери сжились,
плыли руслом народной души

четверть века прошли и полжизни
в этих поисках вечных зарниц,
зашифрованных кодов глубинных,
что идут дух народа поить

триста русских нарядов старинных
всех краёв нашей Русской земли
собрались как на праздник в квартире,
чтобы душу народа открыть

облаченья всех случаев жизни,
доходившие до тридцати,
для работы, для дома и тризны,
для гуляний и пиршеств своих

горевой - для чужих и для близких,
дней девятых и сороковин,
в третий день, третий год в них ходили,
всё костюмом могли огласить

дорогие убранства носили
лишь по праздникам года большим,
в Рождество и на Пасху, в иные,
что попроще - в воскресные дни

там узорами ткани расшиты,
что не ради одной красоты,
отводившие тёмные силы,
что хозяйке могли навредить

рукавами и вдоль горловины,
на подоле «хозяв» берегли,
украшения их ромбовидны
и квадратные – символ земли

всё о людях без слов говорили,
сколько лет им и сколь детворы,
жив ли муж или похоронили,
из какого уезда пришли

самым старым за двести уж с лишним,
Восемнадцатый век подарил,
шаль из шёлка Печорской Усть-Цильмы
и кокошники свадеб поры 

ветры времени их не щадили,
моль и крысы, пыль, грязь или гниль,
всё латал, восстанавливал, чистил,
чтобы дать им их новую жизнь …   



18.03. – 22.03.2017