Помню

Моему дедушке -
Орлову Алексею Дмитриевичу и
Моей бабушке -
Орловой Нине Фёдоровне

Мысль хромает
И стучит сосновой плашкой
По настилу дедовской избы...
Время доски пола оторвало,
Шляпками гвоздей уйдя в года.

В этом доме некогда я плакал,
Мать зовя и молоко причмокивая пил,
Грудь её, войною истощенной,
Жадными устами каждый час ловил...

Дед разбил три ряда стройных яблонь,
Посадил крыжовника кусты.
Я в малинник, помню, часто бегал
Собирать рубиновую сладость...

Помню вишню, что растёт поныне,
Ветви низко кланяются в пояс,
Одаряя терпкими плодами,
По щекам катящимся слезой...

Яблоня, растущая у дома,
Наливаясь соком белого налива,
Памятна цветением душистым и
Жужжащими шмелями в зелени ветвей,

Да, скорцами, часто залетающими в
Утром растворённое окно...
И теперь, как прежде, ветки яблонь
Смотрят в окна, ищут тех, которых помнят.

Годы, вы куда умчались, мои годы,
Оторвав от родины моей.
Все ушли, кто саду  был так дорог,
Лишь скворцы в дупле обшивки дома

Бережно хранят тепло тех стен,
За которыми я слышу песню прялки и
Веретена с лучиной смоляной,
Помогая бабушке с распевом

Скручивать в клубок цветную нить.
Помню, почтальон приносит утром почту,
Дед, отточенным карандашом,
Делает особые отметки

На полях газеты и журнала,
Так как был ведущий агроном.
Помню пару лошадей и бричку,
Для  поездок деда по полям.

Лошади дорогу назад знали -
Им бывало это не впервой.
Бабушка на печь укладывала деда
Отойти от хмеля и забот.

Помню, всё, конечно, помню...
Оттого и чудится опять,
Будто я лечу сечас на босу ногу
К шумной речке, чтоб ловить ершей...