Маргарита начальные главы часть пятая

« В руках она несла какие-то болезненные, отвратительно-желтые цветы… »
« Позже она призналась, что не найди она в тот вечер Мастера… »
                М. Булгаков « Мастер и Маргарита »
               

Хотелось ей
в обыденности мистерии.
Потерянно,               
по крену недель истерии,
к падению,               
наощупь брела сомнамбулой,
в цветение,
в разбрызганность прудной накипи…

(Дрожание кружения звездной феерии –
заржавленным, всплывающий шлейф Офелии..)

..Тянули улицы
свои горловины узкие, -
задыхались,
перехваченные тупиками…

Вечер зачах
в летаргической спячке,
серый,
свинцово-промозглый .
Всхлипнуть хотелось ей по-ребячьи ,   
в букетик мимозы…

А глаза оставались сухи.
(Странный, тревожаще-желтый  цвет).               

- Цветы мои нравятся?
- Нет!
Бросила в сумерки.
(Начало. Аккорды ступенек звучали…)

В келье полуподвала
солнце билось
на стеклах колко…
Очевидец? Предтеча?
А ты опять становилась девчонкой…

Где-то там, в Иудее,
уже причитала во весь голос,
и распахивало солнце
над Голгофой
подсолнух свой черный!..         

Но ты еще ни о чем
не знала пока что, _               
в лоскутья платка Вероники *
вшивала шуршанье шелка,
а город, упершись в наледь,
столбы фонарей раскачивал,
и глотками все подъездов
выл вьюгу умалишенно!..               

(Полуподвальные комнаты, бледные известково,
 тянут под брюхом города первые катакомбы…)**
               
А в Иудее тени,
уже загустев, пожухли,
и стали рыхлы,
как воспалень век Пилата.
Их комья – помнишь? –
по стенам метались жутко,
как крылья, или,
как клочья больных халатов…***


Утром, снега наждак у порога, хрустнул предсмертно…



  (примечание):
*
Согласно Евангелию,  к Спасителю, несущему крест на Голгофу, из толпы вышла женщина – звали ее Вероника – и отерла Его лик платом. Лицо отпечаталось на том платке / плат Вероники /
/ Иероним Босх – « Несение креста » /

Маргарита вшивает жетой,  мимозной нитью, букву « М »в черную, шелковую шапочку Мастера


** ( …первые катакомбы)  -  катакомбы первых христиан эпохи заката  Рима. Первые полу-

-подвалы Мастеров…

*** «Капричос» Гойи   -   «Сон разума плодит чудовищ».( Тема продолжена в Части  Шестой
(МАСТЕР) в главах  «КАРАТЕЛЬНАЯ  МЕДИЦИНА».





Пол-года провала… Не существовала..
Тайком обгоревшее строк целовала.
Пол-года  _ как голый, безлиственный остов.
Пол-года  _ как насыпь  живого погоста…







          СОН  МАРГАРИТЫ


Этот сон обвисал
застарелой трясиною, _
надвигался,
в пейзаж безнадежности вдавленный,
мертвый дом,
заслоненный скелетом-осиною,             
что скрипя голосила,
тоскуя удавленным.


Ближе, ближе,
сквозь воздуха сизую затвердень,
сквозь басовую ноту 
органной агонии,
он, сутулясь,
в дверной, покосившейся затеми,               
толи звал,               
толи  напрочь прощался  покойником…


Проснувшись, всплакнула…
А после,
нашла  полуобгорелый лист
с его почерком:  _
«Зубчатой  бахромой  почерни
стерт был Ершалаим начисто…» *





*(примечание):               

«Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый  прокуратором город...» .
               
Выше, в главах « Голгофа » (Часть Четвертая) было:
               
«…Но уже высота,               
передернувшись сеткой конвульсий,
заклубилась, осев.
Залохматясь грохочущей тьмой,          
молний рванные швы,               
затянув гальванический узел,               
захлестнули петлей
белизну Ершалаимских домов.

Зубчатой бахромой почерни,
стерт был Ершалаим начисто…»               

Черная кромка давней грозы, накрывшей Ершалаим в час казни,
смыкается с обуглившейся кромкой золы листа  рукописи Мастера,
сохранившегося у   Маргариты.

« Вчера » и « Сегодня », « здесь » и « там » смыкаются на этой
угольной кромке…
               
                *****************

В мозгу запульсировало
 чаще и чаще,
какое-то  синее,
чище и чище,
наполнивши
невыносимостью счастья:  _
« Сегодня что-то случится,
  случится!…  »

               
«Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город...».
/ отрывок с листа полуобгоревшей рукописи Мастера, оставшейся у Маргариты /

« Маргарита Николаевна установила на трехстворчатом зеркале фотографию и просидела так около часа, держа на коленях испорченную огнем тетрадь »

« Тогда, прошу тебя, отпусти меня, дай наконец свободу жить, дышать воздухом…»
(...)Нет, ты уйди из моей памяти, тогда я стану свободна ».
                М. Булгаков  «Мастер и Маргарита»

           ЗАЗЕРКАЛЬЕ

..Как дверь в ирреальность пространства,
вглубь зеркала установи
его фотографию, лист из тетради,
и имя его назови.


Тогда-то, быть может, из дальних пределов,
как странной пульсации рябь,
он встанет на миг, отраженною тенью,               
в уже невозвратных дверях.


И так же бездомно и дымчато канет,
за слой амальгамы скользя…
- Уйди, Маргарита!  Не трожь зазеркалья!
Тебе в зазеркалье – нельзя.


У памяти есть забытые каморки,
там тьма, что не видно – ни зги!
« Нахлынула бездна Средиземноморья … », *          
Ты лист тот, и фото – сожги!


Пусть спазм перехватит, мгновением, горло,
« В клубленьи  клокочущей тьмы… » , *               
и строчка за строчкой, обуглится город,
меж пальцев, за край бахромы…

Как захлест плаща прокуратора Рима
по красным гардинам сквозняк…
-Тебе в зазеркалье нельзя, Маргарита,
раз больше не стало меня.

               
  (*)   _  интерпретация  фраз  из  романа.



              СТРАННАЯ  ВСТРЕЧА
               
День начался как-то странно.
Будоражили слухи,   
будто бы голову чью-то украли…
Дико!
Должно быть – враки.

На той же скамье сидела, где раньше – оба.
Боль в голове гудела, сжимаясь ободом…

Пронизывала мозг все явственней,
слова нанизав на нить:
« Душу бы продала дьяволу,
лишь бы узнать  -   что с ним!..»

И боль родила запальчиво
всплеск женского мятежа: _
« А умер – ушел бы из памяти,
и дал бы жить и дышать! »

А тут еще,
тащилась процессия навстречу,
скорбно-официозная,
и чем-то смущенная вроде.
Подумала, рассеянно-невзначай:            
« Кого же это хоронят?..»

Голос из-за плеча:

- Редактора Берлиоза.

Напротив,
мерзкий такой,
с бельмом на глазу ,               
в нагрудном кармане куриная косточка,
субъект подозрительный,
желтозуб,
сидел, ухмыляясь ,               
(О, Господи !..)

- Изволите видеть, несут покойника,
литбратьей  редакторских подпевал,               
понуро идут, опустивши голову,
гадая: - « где же его голова? »

Сегодня с утра, при толпе народу,
в обильи венков и перлов,
представьте  -  сперли ее из гроба  -
до ужаса ловко сперли!

- А нет ли там критика Латунского?

- Латунского?
Как же, вон он,
возвел в небеса очи.

- Этот, похожий на пастора?
  Тусклый?

- На пастора?
  Оч-чень!..

Пылинку щелчком отряхнувши с лацкана,
оскалил улыбки кривую жуть:

- Вы, как я вижу, его ненавидете?

- Я еще кой-кого ненавижу.

- Да уж конечно, Маргарита Николаевна!

- Так вы меня знаете?

Тот без слов,
словно продолжая флирт,
сорвал с шевелюры свой котелок,
и взял его на отлет.

- А я вас не знаю !  -
резко и сухо,
сказала, лицо отвернувши в тень.

А странный субъект,
наклонившись к уху:

- Я к вам, между прочим, послан по дельцу !

Гнусавил сально:
- Скажу Вам вот что, -
в Москве наиобоятельнейший иностранец!..

- Так вы, оказывается, и сводник?

- Дура!

 - Сволочь!

- Ну так и пропадайте же со своей тетрадью!


И в спину декламировать начал,
словно читая с листа разборчивого:
- « Зубчатой бахромой почерни
стерт был Ершалаим начисто… » *


С утра разбирайте страниц неоконченность,
проснувшись от рези сердечных колик,
и снова, и снова, в душевной агонии,
просите его, чтоб оставил в покое!

Живите, в твердеющем  боли панцире,
тайком листы его вороша,
просите, чтобы ушел из памяти,
и дал бы снова жить и дышать!..


Вернулась. Села.
Как-то сразу сникшая.
Висок испульсировала жилка…

- Откуда вы знаете?
Что с ним?

И тише:
- Жив ли?..

- Жив.

- Слава Богу!

(поморщился почему-то)

- Какая с бабами мука!
Послали бы Бегемота.

… Видите коробочку с кремом?
Вечером, разоблачившись донага,
обмажтесь пахучей прелью,
и в десять, ровно, ждите звонка…

Отдал крем… И, растворясь, отбыл.


 
               
      КРЕМ АЗАЗЕЛЛО   

Десять часов.
Пригоршни мази бесовской,
студено-терпкой ,
втирала в упругость тела.
Помолодела.
Став воздуха невесомей,               
Смеясь по-детски,
Глотала ночную темень.

Свесилась, голая.
По дорожке
Брел бухгалтер формации социалистической.
Обмер дрожмя,
Глаза скользкие выкатив,
Рожу  вскинул  апоплексическую.

- Добрый вечер, Семен Никифорович!
(бухнул портфель бюрократных смет),
Право, чего ж вы молчите, кисните,
Вы же, решительно, джентльмен!


….Вбежала служанка.
Наташа.
Взвизгнула!
Глазами расплавленными
Крем углядела издали –

- Ах, Маргарита Николаевна!..

Звонок !

- Азазелло, милый!..

(понравилось, видимо)               
- Летите мигом.
Добавьте: «Невидима» !

         *****************
Тебя уж не остановить!               
Царапаешь слова…         *               
Каскадом звуковым навис,               
И рухнул в брызги вальс!

На рамы желтом витраже,
На миг застыв нагой,
Соскальзываешь в вираже
Валькирий и стихов…


Тебя глазеет идиот,
Ворвавшейся в весну .
Вальс – гениальный виртуоз –
Взбивал волос копну! ..


               
• *«Я стала ведьмой от горя  и бедствий…»  - из прощальной
• записки  Маргариты  мужу.

          ПОЛЕТ       

Валькирией стала. Влет воздух порола.
Глядела сквозь ставни людские уродства.
И, вырулив щетку из русла Арбата,
По стекольным щекам хлестала набатом!
Кружилась. Крушила, от злости косея,
Снобизм пустозвонства, хрусталь фарисейства!..

Латунский отсутствовал, занятый где-то, -
Вне нормы работал парнасскою девкой,
Ах да, панихида была в этот вечер,
Ему б Берлиозу огромную свечку! -
Но так как сия протекала гражданской,
Покойник обрядов навряд ли дождался б.

Квартира затоплена. «Рёниш» в обломках.
У пары Амуров отбиты головки.
На пару костюмов налиты чернила..

- А, в сущности, разве хоть что изменилось?

Плеть обух не в силах!... Как бы не хотелось!..
Ночь окна гасила. Ты дальше летела…



    * (примечание):  Далее идет глава  «ВЕЛИКИЙ  БАЛ  ПОЛНОЛУНИЯ».
Хочу заметить, что помимо булгаковских  персонажей, я ввел  на  Бал:  Ницше, Фрейда,
Кафку,  Достоевского, Гоголя,  Бодлера,  Артюра Рембо, Альбера Камю…
Все  они, как мне кажется, вполне достойны  этого приглашения.