инвалид

Давай, запевай спиричвэлз, старый греческий хор,
на фоне трагедий с таким негритянским отливом.
Катит инвалид на коляске, тропа-коридор,
и пасмурный день, и не пахнут ни лавр, ни оливы.

Крамольные краски сгорели дотла, день остыл
на фоне облезлых заборов, потёртых иллюзий.
Семь нот выбивал бы на камне ритмичный костыль,
Поди расшифруй эти ноты для греческой музы.

Остались следы от эллинских трагедий седых.
Хор сдох. Погремушки сердец. Тыщи лет за плечами.
Читай, следопыт, на булыжнике, нюхай следы,
поди, расшифруй, сукин сын, каждый знак препинанья.

Коляска по камню стучит- всё не так, всё не так,
не спиричуэлз, только ритм всё равно негритянский,
и рок не сплясать, уж ни в жисть не попасть в этот такт.
Не Нью Орлеан. Город Акко. Весенние краски.

А, впрочем, чужие октавы, дойдя до небес,
вернутся к шиповникам, лаврам, и прочим оливам,
вернутся сюда, в Галилею, откуда невесть,
покуда мы живы, покуда пока ещё живы.