Трагедия в Шелковской

Расцветает тутовник в саду,
В нашем старом саду над рекою,
Но родных больше там не найду,
Сердце встречею не успокою.
Я, спасая семью и друзей,
После первой зачистки уехал,
А за нами войны чёрный зев
Гнался долго, врагам на потеху.

Я родился и вырос в Чечне,
Там казачьих станиц было много,
И с рождения, как на войне,
Наши деды хранили стяг Божий.
Мы ж казачьи устои свои
Позабыли и духом ослабли,
Потому не вступали в бои.
А крепить бы нам дружеский лагерь.
Помню, в садике часто один
Я вставал против целой оравы.
А другие со страхом в груди
Лишь блеяли, как стадо баранов.
Прикажи им ботинки лизать –
Тут же спину согнут в рабской позе.
Прикажи им соседа связать –
Подчинятся и этой угрозе.

Наш исконно казачий район
Превратился в кошару, не боле –
Вот и резали без похорон,
И стреляли, и гнали в неволю.
Потрошили мужчин и детей,
Наших жён и сестёр уводили,
А потом на колу в наготе
На заборах мы их находили.
Шла кровавая «чистка» села,
Всей округи, где светлые лица,
Чтоб чеченская банда могла
Без помех в дом любой заселиться.
И никто не вступился за нас,
Хоть формально мы жили в России.
Хоть войны не объявлен был час,
Но у нас землю отняли силой.

Ельцин мало в войне понимал,
Со штакетником в драку – пожалуй.
У советников куча ума,
Но лишь в том, как нажиться с пожара.
Березовский, Гайдар и Грачёв -
Все имели от сделки не пачку.
А потерь наших список растёт,
И убитых, и вовсе пропавших.
Скопом продали нас, как овец,
И вино попивали на тризне,
Потому что мы сами завет
Позабыли служенья Отчизне.
Нас нельзя ни купить, ни продать,
Если сами мы не продаемся.
Нас нельзя ни согнуть, ни сломать,
Если сами мы не поддаёмся!