Вам пишу я

Вам пишу я зрячим, слепым,
Чтоб каждый мог прочесть, даже шрифтом Брайля.
На всех языках почерком корявым и кривым.
Читай люд от Азии,Африки и до Израиля.
Слово моё мир обогнет,
Ломая свой кривой позвоночник,
Пусть целую вечность займет сей полет,
Явит мысль миру череп-источник.
Услышите меня, призываю всех вас
У меня важное донесение,
Нет, не донос, не жалоба , не лживый рассказ,
Не просил я у Господа разрешения.
Люди, вы видели старых картавых?
А видели ли вы старых рыжих?
Знаю, заклеймит мою речь бредом тысяча правых,
Прокричит народ от диафрагмы до грыжи:
"Спряталась под сединой, под краской,
Ржавчина не идет старым локонам".
Нет среди вас, относящихся с лаской
К идеям моим новым-коконам .
А что до первых, челюсти сменили.
Смеетесь, ушлый народ над дефектами речи,
Но вот уже, они стали вставными,
Готовые рвать и глотать ваши головы по самые плечи.
Не смейтесь, дайте лучше тепла.
Из бреда речей моих получится бабочка,
Несущая на крыльях огромных добра,
Свет вам,как триодная лампочка.
Но нет же.
Мысли гонишь, как революционную коалицию,
Лжешь мне, как каждый второй пророк.
И позовешь, наверное, милицию,
Когда преступлю твоего дома порог.
Жжешься, как будто схватил крапиву,
Хоть в тебе ни грамма огня.
Люблю я цветы твои, они так красивы,
И годами манили меня.
Погорел, чернее стал негра.
Жар груди растопил земную кору.
А раньше был я белее снега,
И буду таким же, когда я умру.
Сердце, оно от того и красное,
Что покрыто трехстепенными ожогами.
Мучился сентиментами я напрасно,
И вновь не доволен итогами.
Стало плохо мне, говорящему,
Срочно, ласк и врача,
Не терпится телу горящему
Сбросить всё, что несет оно волоча.
Санитар, лекарь из больничных палат,
Как тебя.. же.. Врач, эй, врач!
Тебя кричу, речь свою миру прервал.
Даже с неба молвит тебе Гиппократ:
"Не напортачь".
Не могу сказать слово, не извлечь его из уст, как интеграл.
Тебе говорит сам Господь - Не убий,
А значит калечить ты вправе,
И как у индийского нищего - рупий
Меньше жалости в каждом рукаве' .
Закатал рукава ты по локоть,
Как солнце закатывается в асфальт,
И давай кромсать груди, без перерыва на похоть,
Как инструментом тупым режут базальт.
Пошли по телу трещины,
Сухие, как девственные губы.
А чтоб я не вырубился, давай мне затрещены,
Как бы ни были они грубы.
Что же там, доктор, дайте мне зеркала.
Вижу.. ни единого ожога на моей душе!
Так что же , не лучина внутри меркала,
А красный фонарь Амстердама - клише.
И сердце сырое -не сожжено.
Значит, ни Цельсий, ни Кельвин, ни Рёмер.
Отсеял я сразу другие причины, как сеют пшено.
Значит, живой, воскрес, я не помер.
Нет времени зашивать мои полости.
Продолжу мысль, несмотря на раны.
Нет. Отчаяние - не повод для гордости,
Закройте быстрее глаза свои краны.
Поздно оплакивать старого плотника.
Сделал это за вас и до вас.
Как же вбить вам в головы плотненько,
Что нашел я окошко-лаз.
Одумайся всякий, что Он даст фору всем ябедам
Плачет кровью неумолимо , жалуется маме,
Что людишки играют не по его правилам,
"Давайте накажем их, сыграем на карме",-
Мысли читать не могу, но я видеть пытаюсь.
И об заклад бьюсь-
Нет разницы где предаваться порокам:
В святилище самом или в душном Марокко.
Видишь! Я раскусил тебя,
Ты искушал худощавую плоть.
Думал, искать перестану, других полюбя,
Но за правду цепляться до смерти вплоть!
Правда одна и едина:
Любовь не живет больше в сердце.
Толпа, ненавидит кретина,
Которому некуда деться.
Любовь нынче стала игрушкой,
Сексуальных и плотских утех.
А кто любит и дышит каждой веснушкой,
Любви нет больше для тех.
Не нужная лежит на пустыре,
На свалках и в мусорных баках,
В бутылке тонет любовь на дне,
Пролетает мимо в оконных рамах.
Вторая мысль: Бог есть
Попробуй отрицать- смешно,
Сегодня атеистом можно стать и в шесть.
А можно веровать всю жизнь грешно.
Бог есть, но каждому он свой.
Ты чувствуешь гармонию и светлость.
Другой-то скажет, что другой.
Он скажет правду во всю смелость.
Прости меня, прогнал тебя из сердца,
Не верил, что ты свет в моем окне.
Теперь, открыта снова дверца:
Любви, Богам, тебе и мне.