Афганистан

Нам не забыть Афганистан

СОДЕРЖАНИЕ
1. Афганистан
2. Крещение огнём
3. Рассказ десантника
4. В Афганистан
5. Опасный маршрут
6. В сапёрной роте
7. Письмо невесте
8. Война и музыка
9. Свинцовые дожди
10. Димыч
11. Вовчик
12. Мать афганца
13. Спи спокойно, мальчик мой
14. Мы не забудем
15. Разведка шурави
16. Армейская разведка
17. Ей снятся взрывы 
18. Греховное зачатье
19. Первый укус
20. Фотодокумент
21. Награды за «Стингер»
22. Абчаканский караван
23. Спасибо, друг!
24. Операция «Магистраль»
25. Последний солдат
26. Жду тебя я из Афгана
27. В плену
28. Музей Джихада
29. Награды необъявленной войны
30. В угаре войны
31. Исповедь
32. …Какой же ты красивый был
33. Он нас любил
34. Братишка
35. Мой дед – афганец
36. Афганский излом
37. Он опять стоит в строю
38. Афганцы в Москве
39. Лучшее в России
40. Служили три товарища
41. По суворовским законам
42. …Нам далеко ещё до ста
43. Мы там были
44. Зажгите свечи…
45. Они сегодня ветераны
46. Была Джейхун, а стала Дарьей
47. Всё помнит Гиндукуш
48. Вы жить должны, как братья


Афганистан

 Афганистан, Афганистан!
 И в сердце снова пустота
 И боль, как будто на мгновенье
 Лишился слуха ты и зренья,
 Как будто ты лежишь, забытый,
 Среди чужих и мрачных скал,
 А над тобой, почти убитым,
 Звериный щерится оскал.

 Афганистан! Зачем по тропам,
 Где рядом только лишь орлы,
 Мы шли и падали мы в пропасть
 Из лжи, предательства и мглы?
 Обезопасили границы?
 Закрыли напрочь наркопуть?
 Нет, этот вариант лишь снится.
 А сыновей нам не вернуть!

 Все чаще стали обелиски
 В раздумьях горестных неметь:
 Как объяснить родным и близким,
 За что их мальчик шел на смерть?
Афганистан, Афганистан!
 И в сердце снова пустота
 И боль, как будто на мгновенье
 Лишился слуха ты и зренья.


Крещение огнём

Никто не застрахован от ошибок.
 Что было, то давно уже свершилось.
 А сердце замирает вновь в тревоге,
 Лишь вспомню я афганские дороги.
 Нас ночью вызвали, пока ещё немногих.
 Куда везут, сказали по дороге,
 В Баграме и в детали посвятили.
 И вот уже в Кабул на штурм летим мы.

 Увидели «объект» и присмирели.
 Неужто можно взять на самом деле
 Орешек крепкий силами двух взводов.
 Но на руку взыграла непогода.
 Готовясь к бою, бдительность охраны
 Мы усыпляли в ночь и утром ранним,
 На БМП туда-сюда мелькали
 И с ходу в высадке тренировались.
 Гвардейцы настороженно встречали,
 Но это было только поначалу.
 «Ученья!» - объясняли полушуткой
 И всех в округе приучали к шуму.
 Мы на афганскую сменили униформу,
 Чтоб никому не дать внезапно фору.
 Нашили дополнительных карманов
 Для магазинов и гранат немало.

 Мы – группа «Гром», но пацаны. К тому же
 Здесь опыт бы военный во как нужен!
 А вот у нас, признаться, никакого.
 Здесь не ученья, и мы здесь не дома.
 Мандраж, конечно, и сто грамм нам в помощь.
 А то ведь я о близких с болью вспомнил.
 Но командир сказал: «Сейчас посмотрим,
 Что диверсанты в самом деле могут».
 Нас отрезвляя от былых идиллий,
 Гвардейцы две машины всё ж подбили.
 Я въехал в третьей к самому подъезду,
 Где БТР из пушки двери срезал.
 Потом мы под огнём в холл проскочили.
 Огонь. Бросок. Огонь. Здесь или-или.
 Когда бежишь средь раненых и трупов,
 То страшно может быть не только трусам.

 Кровь залила весь пол убойной медью,
 Но нет секунды этот бег замедлить.
 Хоть каждая секунда бесконечна,
 А бой, казалось, продолжался вечность.
 Афганец–пулемётчик на балконе,
 В рязанской обучавшийся спецшколе,
 Вдруг рухнул сверху на дворцовый мрамор,
 Смертельную ведь получил он рану.
 Но всё ж поднялся и прошел до входа,
 Он умер у колонны – вот порода!
 А я стрелял в каком-то исступленье,
 Ловя удачи редкие мгновенья.
 Пока снаружи била наша «Шилка»,
 Охрана подниматься не спешила.
 Залег, подзарядился, выбрал цели.
 И снова пули веером летели.

 По лестнице парадной вверх взлетаю,
 Площадка, вижу, в данный миг пустая.
 Швырнул одну гранату в дверь совмина,
 Что рядышком с покоями Амина.
 Швырнул туда вторую я гранату .
 Взрыв. Дикий крик. Нет больше супостата.
 Чуть позже два афганца объявили:
 От имени народа, мол, казнили.
 Правители нам оба присягали,
 А стали для народа мы врагами.
 Тогда гордился, а теперь мне горько,
 Что зря так грубо влезли в их разборки.
 Планировали лишь конец всей драмы,
 А он началом стал вдруг самым-самым.
 Не всё учли: других там тьма обрезов -
 И Штаты вновь растят головорезов.

 Охране б круговую оборону
 Занять – и с горсткой справились бы «Грома».
 Но скорость, русский мат, да и удача
 Ещё не раз облегчат нам задачу.
 Потом был слух, что если б не свершилось,
 То нас своя рука бы там зарыла,
 Что был приказ накрыть дворец из «Града» -
 Такая вот ждала нас всех «награда».
 Ещё был слух нас сбить при возвращенье –
 Свидетелей не стало вообще бы.
 Но побоялись в тот момент огласки.
 Я думаю теперь, что то не сказки.

 Три года я не знал, куда податься.
 О роли КГБ молчал лет двадцать.
 Но вот сегодня мне медаль вручили,
 Внимательней наш опыт изучили.
 Продумано всё было до деталей,
 Молниеносно, дерзко наступали.
 А вот потом… «К чему такая бойня?» -
 Не одному мне невдомёк сегодня.
 Нам ни к чему шторма как вид бессилья,
 Другим сильна теперь моя Россия.
 Нам доверяют в мире не напрасно,
Хотим мы в мире жить под небом ясным.


Рассказ десантника

Нас учили быть сильнее смерти,
В пасть врага лететь без суеты,
Чтоб взорвать в той пасти мы сумели
Базы, перевалы и мосты.
Тренировки были до упада.
Как скала, стояли мы в бою.
И теперь как высшую награду
Берегу тельняшку я свою

345-ый парашютный
Полк наш отличился сотни раз.
Но звучит во мне оживший будто,
Самый первый боевой приказ.
Нас свинцом крестил дворец Амина,
Но двурушник всё же вскоре пал.
А товарищ мой за фронт единый
Жизнь свою бесценную отдал.

Мы по плану быть должны резервом
Для афганских войск, чтоб сам народ
В бой жестокий устремлялся первым.
Только вышло всё наоборот.
Надоели им перевороты
Или запугали, но теперь
Помню я и засад внезапный грохот,
И гнетущий душу груз потерь.

Наши парни в голубых беретах
Появлялись там, где нет дорог,
Где земля до жара разогрета.
Но спасали смелость нас и Бог.
Вновь звучит приказ – и на «вертушках»
Мы летим над скалами во тьме.
И готова к бою наша пушка,
Чтоб отогнать в ущелье смерть.

Если избежать не хочешь плена,
Тут уже, братишка, не зевай.
Сбитый с ног, сражайся на коленях,
А не можешь – лёжа наступай.
И своей последнею гранатой
Ты устрой врагам здесь сущий ад,
Ведь не зря не просто мы солдаты,
А элита, ВДВ, десант! 


В Афганистан

Срок пришёл и мне идти в солдаты.
Я ещё парнишка неженатый,
И отказываться нет причины.
Только так могу я стать мужчиной.
Плачет у автобуса невеста.
На два года еду в неизвестность.
До свиданья, край, родимый самый!
«Я вернусь», - шепчу тихонько маме.

Новобранцев в самолёт сажают.
Здесь уже никто не провожает.
Высота. Безоблачное небо.
Но поспать чуток хотя бы мне бы.
Приземлились. Маршем до вокзала. –
И дорога лентой побежала
Сквозь барханы. Вот и горы видно.
Едем мы в Афган – не надо гида.

Командир сказал нам, салажатам:
«Чтобы раньше вы не разбежались,
Я молчал. В Термезе всё ж проверим,
Кто служить готов, присяге верный».
Прилетели. Нет воды – напиться.
И в палатках что-то плохо спится.
Только в письмах пишем: «Всё в порядке!
Загораем – если очень кратко».

Но жара такая, что нет мочи.
И ночами холодно здесь очень.
Тренировки. Снова тренировки –
Подготовят в сжатые нас сроки.
Ночью поднимают по тревоге,
В поезд грузят. Но перед дорогой
Спросят: «Кто хотел бы здесь остаться?»
Нет таких, хоть будет не до танцев.

Самарканд. Колонна будит город -
И из окон полетят к нам вскоре
Разные продукты, мелочь, розы.
И к глазам вдруг подступили слёзы.
Пересылка. Из аэропорта
Взяли нас российские пилоты.
А внизу в тюрбанах снежно-белых
Горные хребты встречают смелых.

Разгрузились, едем по Кабулу.
Вдруг летят в нас камни, словно пули,
Ими нас здесь пацаны встречают.
Оценить всё можно по началу.
Я стрелял, в меня стреляли тоже.
Сердце позабыть уже не сможет
Кровь, и пот, и грязь, и злую ругань,
Смерть, с косой ходившую по кругу.

Целых два безумно трудных года,
Позабыв порой про сон и отдых,
Я не расставался с автоматом
И солдатский долг исполнил свято.
Но сегодня у могилы друга
Под надрывный вой февральской вьюги
Думаю: зачем туда полезли?
Есть другие средства от болезни.


Опасный маршрут

Мы вышли из Термеза,
Покинули Союз.
Машины в гору лезут,
Везём военный груз.
А слева – осыпь в пропасть.
А справа, как стена,
Прищурившись сурово,
Гора глядит на нас.

Машина волком воет.
Опасна западня.
Вдруг пуля в лобовое
Влетает, вижу я.
Хоть жму на газ умело
И виден поворот,
Но пули то и дело
Царапают мой борт.

Летим мы, как на крыльях,
От радости орём.
Нас с воздуха прикрыли –
С напарником вдвоём
Как только вспомню этот
Опаснейший маршрут,
До самого рассвета
Вновь не могу уснуть.


В сапёрной роте

«А я тогда служил в сапёрной роте, -
Гость новый начинает свой рассказ. -
Опасная, как знаете, работа,
Сапёр ведь ошибается лишь раз.

Дождь, слякоть, грязь. В кабине-то тоскливо,
Когда колонна встанет из-за мин.
А нам их обезвреживать под ливнем,
И на раздумье дан всего лишь миг.
В грязь плюхаемся мы, не разбирая.
Натянутые нервы, как струна.
Не взорвалась, мы духов обыграли,
И мина из земли извлечена.
Вторую, третью… Их довольно много.
Испарина на лбу, пот по спине.
Но вскоре мы очистили дорогу,
Мин на участке этом больше нет».

Дана отмашка – и опять колонна
Продолжить путь мечтает без потерь.
Но где-то впереди уже со склона
Спускаются душманы в темноте.


Письмо невесте

Здравствуй, Милка! Выбрал миг,
Хоть писать уже отвык,
Здесь ведь не расслабишься, признаться.
Помню каждый божий день,
Как ласкал, и как глядел
И никак не мог налюбоваться.

В этой знойной стороне
Городок наш снится мне,
Тонкие березки под окошком,
Тихий розовый закат
И твой чистый, нежный взгляд.
Ничего, ты потерпи немножко.

Хоть рука ещё болит,
Я совсем не инвалид.
Дом построю, яблонь насажу я.
И тебя в тот дивный сад
Приведет наш листопад.
«Будь женой моей», - тебе скажу я.

Не идём сегодня в бой,
Не поспоришь здесь с судьбой,
Песнь свою «афганец» начинает.
Вверх песок поднялся вдруг –
И в душе растёт испуг.
Ох, вернусь ли я живым, не знаю.

Ты, Людмилка, не грусти,
За письмо меня прости.
Пахнет здесь, увы, совсем не раем.
Не видать вокруг ни зги.
Только маму береги.
Ну а свадьбу знатную сыграем!


Война и музыка
Светлой памяти В.П. Афанасьева,
дирижера Прикарпатского военного округа,
ветерана войны в Афганистане

Когда ревут снаряды
И рушатся дома,
Когда молиться надо,
Не увела чтоб тьма,
Для музыки найдется ль
В душе ответный свет?
В аду ведь не поется,
Там сил для песен нет.

И все же почему-то
От музыки светлей:
И радостней минута,
И плакать легче с ней.
И умереть не страшно,
Но верим: с нами Бог
И в трудный час безгласно
Не раз он нам помог.

И сдвинется вдруг камень
От тех волшебных нот,
Чтоб снова родниками
Запел в душе восход.
Да, музыка, как фея,
Всегда душе нужна.
Но в сотни раз ценнее
Там, где идет война!

Афганистан. Жарища.
Блокпост в ущелье гор.
А рядом духи рыщут,
Бьют снайперы в упор.
Недавно здесь был долгий
И очень трудный бой.
Погибло слишком много,
Погибнуть мог любой.

Болят не только раны,
Сильней болит душа.
Здесь, в глубине Афгана,
Нам все трудней дышать.
И вдруг оркестр приехал.
(И не боятся ведь
Сюда не на потеху,
А к черту в лапы лезть!)

Знакомая «Землянка»
Зажгла в нас огонек.
Ну, а потом «Смуглянку»
Я подпевал, как мог.
Да, слава Богу, живы!
А Смерть пусть подождет.
Служить, как и служили,
Готовы наперёд.


Свинцовые дожди

Когда идут обычные дожди,
То расцветают маки и тюльпаны.
А эти, став орудием беды,
Навечно в души выживших запали.
«Груз-200» посылали всякий раз
Мы после этих ливней кровожадных.
И слёзы тихо капали из глаз,
Хотя солдатам сдерживать их надо.

Нам не забыть свинцовые дожди
На всех дорогах горного Афгана.
Смерть, скалясь, поджидала впереди
Сорвавшимся внезапно ураганом.
Нам не забыть, как били с высоты
Душманы, оседлавшие вершины.
И падали со склонов тех крутых
И БТР, и танки, и машины.

Отстреливаясь, прячась за броню,
Мы ожидали помощь только с неба.
Здесь каждую я помню западню.
Тот не поймёт, кто рядом с нами не был.
Отчаянье, и страх, и кровь, и боль.
А друг разорван на куски в воронке.
И эту бойню, а не смертный бой
Нам не забыть потом в родной сторонке.

И до сих пор я под обстрел дождя,
Лишь только стукнут капли по карнизу,
Вновь будто вижу, как мы, уходя,
Просили небо не дарить «сюрпризы».
Когда идут обычные дожди,
То расцветают маки и тюльпаны.
Не знаем мы, что ждёт нас впереди,
Но пусть от бед хранит нас наша память!


Димыч
Светлой памяти Д. Есенкова

Колонна шла порожняком,
Принять чтоб БТР-ы в Кушке,
И без прикрытия легко
Ей в миг любой попасть в ловушку.
Но поживиться мало чем
Могли бы духи, а в засаде
Других здесь поджидали – всем
Тот ценный груз мог стать наградой.
Да только, видно, у судьбы
Свои часы, и, стрелки сдвинув,
Втянула в бой, что не забыть,
Стреляя в грудь, с боков и в спину.
А Дима в самом шел конце.
Его зенитка не смолкала.
Смертельно раненый, в кольце,
Стрелял, покуда сил хватало.

Он духов сильно разозлил –
Лупили из гранатометов
И все ж машину подожгли,
Он вылезти хотел, но что ты!
Огонь пылает, треск и дым,
В коробках рвутся уж снаряды.
Ушел парнишка молодым
Туда, где в старости быть надо.
Да, помощь все-таки пришла,
Хоть запоздала, - и душманы
Исчезли быстро, словно мгла
В горах сурового Афгана.
Когда б ни Дима, уж поверь,
Убитых было б больше втрое,
А орден помнит и теперь
Последний, жаркий бой героя.

Заслуги боевые есть –
Медаль одна уж в том порукой,
Берег солдатскую он честь
И выше духов был по духу.
Полсотни рейсов совершил,
Доставив воинские грузы,
Был дважды ранен, но служил,
Хотя остаться мог в Союзе.
Домой писал, что нет проблем,
Все хорошо, слегка устали,
И на чужой он стал земле
Прочнее самой прочной стали,
Ведь «За отвагу» ведб не зря
Был награжден во время службы.
С таких отчаянных ребят
Всем юношам пример брать нужно!

Он Димычем был с давних пор,
А это говорит о многом!
И уважал его весь двор
За нрав спокойный, хоть и строгий.
Тянулся к технике – Юрга
Не раз от грохота дрожала:
На баггах мчась, как ураган,
Компания их разъезжала.
Спортивный в нем пылал азарт
За незаметной глазу складкой,
И не было пути назад,
Когда вступал сам Димыч в схватку.
Спортивной улице теперь
Носить достойно это имя…
Но как нам избежать потерь,
Гордясь мальчишками своими?!


Вовчик
Светлой памяти В. Лысова

На Западном среди мальчишек
Он бегал, ездил и ходил,
Без слов, порою даже лишних,
Друзьям на помощь приходил.
Не начинал разборки важной,
Но сдачи даст так, что навек
Урок его запомнит каждый:
«Не зверь ты, брат, а человек!»
Рос сиротой, жил у «бабаки»,
Любовь и помощь ей даря.
Спокоен, стоек, раз лишь плакал,
Когда мать в детстве потерял.
Он с уваженьем относился
К тем, жизнь чья с горки уж пошла,
Помочь соседям не ленился
И всем, кто немощен и слаб.

Он, нищетою закаленный,
Взрослел совсем не по годам,
Носил, что есть, не бил поклоны,
Приветлив с каждым был всегда.
Недаром не Вовян, не Вовка,
А Вовчиком был с детских лет,
Мастеровит, видна сноровка,
Для всех вокруг авторитет.
Училище окончив, тут же
Идет работать на завод.
Став сварщиком, теперь не тужит,
Домой с покупками идет.
Кастрюли, чашки и тарелки
Вручил «бабаке»: «На, держи
На память, чтобы сердце грела!»
Предчувствовал: недолго жить?

Потом себе уж мотоцикл
Купил, поставил у «друзей».
«Коль буду жив, - сказал вдруг тихо, -
Тогда возьму». Знал: быть грозе!
Он не вернулся из Афгана,
Другого с поля вынося,
Смертельной оказалась рана –
И в том душа Володи вся!
4 месяца всего лишь
Тогда осталось дослужить.
Но, видно, уж такая доля,
Чтоб голову свою сложить.

Звездою орден засияет
В музее, говоря о том,
Что сыновей не забывает
Наш город. Еду на авто
По улице теперь Лысова,
Где дом с табличкой. Здесь он жил
И здесь давно живет он снова,
Но раны прошлые свежи.


Мать «афганца»

Провожала мать сыночка на войну,
В чужедальнюю он ехал сторону.
Провожала с болью с сердце и тоской.
Но что делать, если жребий пал такой?
Сколько слез лилось, то видел только Бог,
Но без слез почти ступила на порог,
И сыночка на прощанье обняла,
И иконку во спасенье подала.

- Не роняй, сынок, в бою свою ты честь!
Но под пули по-мальчишески не лезь.
Ты еще так нужен здесь отцу и мне
И своей, не чужедальней, стороне.
Сын уехал уж давно, вестей все нет.
Где он? Как?
В слезах встречая вновь рассвет,
Отгоняя черный дух людской молвы,
Мать молилась, чтоб вернулся сын живым.
Только в цинковом гробу ее сынок
К ней летел. Себя в бою он не сберег.
Но Героем к ней вернулся с той войны,
Где лишь смерть нашли российские сыны.

Поседела мать от горя и от слез,
А отца за сыном вслед инфаркт унес.
Но стоит на пьедестале в сквере танк,
Словно взятая когда-то высота.
Приглашают мать Героя во Дворец,
Ей цветы и песни, ей поклон сердец.
Только сына не вернет уже никто.
А за что погиб он? – вертится. - За что?
Он мальчишкой был, совсем еще юнец!
Но терновый, а не свадебный венец,
Засиял вдруг у него над головой.
Никогда уж не вернется он домой!

Был в работе и в веселье как огонь.
Без него грустит безгласная гармонь.
Не вбежит с мороза, снег не отряхнет
И седую мать к себе уж не прижмет.
Кто теперь ей булку хлеба принесет?
Кто теперь ее от тяжких дум спасет?
Вот  ходит к сыну каждый Божий день,
Над могилкою качаясь, словно тень.

Ах, Афган! Страница горькая страны,
Где Героями мальчишки стать должны
По капризу своевольному судьбы,
Не забыть тебя вовеки, не забыть!
Мать солдата – крест российских матерей,
Нет сильнее сердца, нет его добрей!
Слава Богу, что прошли те времена,
Где злой мачехой была подчас страна.


Спи спокойно, мальчик мой

Часто, на руках тебя качая,
Пела я: «Усни, сыночек мой».
А теперь вот, в цинке прах встречая,
Белою качаю головой.

Помню, как сказал впервые «мама»,
Как ручонками к себе прижал,
Как ходить учился ты упрямо,
Как тебе пернатых было жаль.
Ты на блюдце сыпал им пшеницу
И замёрзших грел в руках зимой.
А теперь подстреленною птицей
Из Афгана прилетел домой.

Как же так? За что? И вновь немею,
Выплакав уже немало слёз,
Хоть, конечно, к власти я имею
Не один обдуманный вопрос.
Но что толку думать о причинах
Этой необъявленной войны,
Если наши мальчики почили
С грузом взятой на себя вины?!

Не терзайся! В битве на чужбине
Не подвёл ни деда, ни отца.
Пули принял в грудь ты, а не в спину.
Не жалели для тебя свинца.
Значит, был героем – «За отвагу»
Получил медаль свою не зря.
Огненным склонилась скорбно флагом
Над  тобой  вечерняя заря.

Памятник тебе поставят знатный,
Навсегда вернулся ты домой.
И скажу тебе я как солдату:
«Спи спокойно, милый мальчик мой!»


Мы не забудем

Да, хочется пореже
 В привычной тишине
 Нам вспоминать о прежней,
 Проблемной той войне.
 Но вот пришла газета,
 А в ней опять Афган -
 И скорбные портреты
 Вскрывают сотни ран.

 Заплачет мать солдата,
 Смахнёт слезу отец,
 Для них звучат набатом
 Любые строчки те.
 Им век не примириться
 С утратой сыновей,
 И будут слёзы литься
 Чем дальше, тем сильней.

 А тут звонят из школы,
 Хотели б рассказать,
 Каким он был толковым –
 И высохли глаза.
 Он жив, покуда помнят.
 И в такт стучат сердца.
 Мы не забудем подвиг
 Погибшего бойца!


Разведка шурави

«Шурави» - это значит «советский»
Друг, товарищ, советчик и брат.
Шурави не замедлят с ответом
И воюют не ради наград.

Удивительно, но если просто,
Не грозя всем стальною бронёй,
Шли в народ, то любые вопросы
Мы и ночью решали, и днём.
Например, нам узнать очень нужно.
Сколько в банде всего человек
И когда повезут им оружье,
И куда могут сделать набег.
Мы дехканам поможем, чем сможем,
А они могут выручить нас.
Банду кто-то другой уничтожит,
А вот нас ждёт уж новый приказ.

Мы в структуры любые внедрялись
И на базы с разведкою шли,
А потом эти базы взрывались,
След порой оставлял шурави.
За пределами Афганистана
Мы средь беженцев были не раз,
Из Ирана и из Пакистана
Привозили отдельный заказ.
Где пройдут караваны, узнали.
И везут что, уже не секрет.
Информацию ценную дали –
И, глядишь, каравана уж нет.

Ну а главное – мы примиряли
Там народ и безвольную власть,
Потому что нам все доверяли,
Ну а власть не хотела упасть.
Только зря, как известно, старались,
Ставку сделали мы не на тех –
Вместе с ними потом и взорвались
И теперь вот живём в тесноте.
Но нас помнят ущелья и горы,
Но нас помнят крестьяне добром.
Может быть, мы и встретимся скоро.
«Шурави» - это, брат, не старо!


Армейская разведка

 «За «языком» мы вышли спозаранку.
 Координаты знали, день и час,
 Когда главарь их будет на стоянке,
 Интересует он не только нас.
 Конечно, ювелирная работа
 Снять часовых, не потеряв своих,
 И быстро тихо повязать кого-то,
 Кто стоит и один десятерых.
 Он даже не успел понять, как вышло,
 Что кляп во рту и руки на замке.
 А мы уже уходим с ним неслышно,
 В тумане база скрылась вдалеке».

«Мы в тыл врага ходили, и нередко.
 Нам горы – не преграда на пути.
 С комплектом полным предстоит разведке
 И в этот раз опасный путь пройти.
 Гнездо душманов спрятано от глаза,
 Им здесь вольготно, нас они не ждут.
Но мы подразделение спецназа.
 Не ждали, ну а мы уж тут как тут.
 Диверсия прошла для нас удачно,
 Осталась от гнезда того лишь пыль.
 А мы в порядке. Выполнив задачу,
 Спускаемся с вершины без тропы».

 В любых боях без них не сделать шагу,
 Они глаза и уши, лучший страж.
 Почти у всех медаль есть «За отвагу».
 Разведка – это высший пилотаж!


Ей снятся взрывы
Н. Садреевой посвящается

Для женщин места на войне как будто нет,
Не каждый выдержать способен смерти след:
И горы трупов изувеченных, и страх,
Угроза смерти очень часто в двух шагах.

Она смогла и не такое пережить,
Ведь ей в Афгане довелось тогда служить.
Был Лошкаргах, а рядом злобный Пакистан -
Недосягаемый душманов местных стан.
Архив на фронте – это каторга вдвойне.
Ей часто снятся лица мертвых уж парней,
Чьи фотографии впечатаны в билет,
Посмотришь – им и двадцати еще нет лет.
И если почту доставлять, то тьма преград,
Но был всегда с ней друг бесценный – автомат,
На всякий случай и граната тоже есть:
Живой не взять - но подорвет десяток весь.

Был Кандагар, где ежедневно по утрам
Обстрел такой, что поневоле вспомнишь храм,
За 3 часа умрете мысленно сто раз,
И хорошо, что Бог вас спас, хотя б сейчас!
Еще ей часто приходилось вылетать,
А самолет взвивался так, чтоб не достать,
И от давления в ушах то шум, то звон,
Но видит обморок солдат и слышит стон.
Полеты тяжкие, но женщина ведь мать,
Ей за двоих дано на свете выживать –
И пацанам одним несет противогаз,
А для других – таблеток куча про запас.

Был и Кабул, где ей, конечно, повезло:
Избили сильно, но жива, смертям назло.
А двух других советских женщин на куски
При ней изрезали – там много зверств таких.
А уж за городом глазам своим не верь:
Старик, ребенок ли – кидается, как зверь,
Сам подрывается и тех, кто рядом с ним,
Взрывает, жизнь отняв, в борьбе неутомим.
В кабульском госпитале нет свободных мест,
И не увидеть многим вновь своих невест.
Зачем туда мы шли с оружием в руках?
От этих мрачных дум в душе порой тоска.

Зачем она-то в пекло лезла, ведь сынок
И сиротой тогда вполне остаться мог?
Ей обещали дать квартиру, хоть жилье
Так и не выделит элитное жулье.
Да, часто снится мальчик, гибнущий от ран.
Но сожалений нет, что свой прошла Афган:
Теперь Наташа, дружбой истинной сильна,
В любой беде уж не останется одна!


Греховное зачатье

Сегодня террористов пруд пруди,
В любой стране от их деяний страшно.
Но где родился некогда ИГИЛ?
И кто его отчаянный папаша?

Зачал, кормил, растил и помогал,
Слал щедро на карманные расходы –
И вырастил сыночка как врага
Планеты всей и своего народа.

Тогда Сэм словно выжил из ума,
В безумии вершил он грех зачатья.
И в Пакистане собственную мать
Готов сыночек разорвать на части.

Но так хотел Союз Сэм развалить,
Поджечь, взорвать и даже уничтожить,
Что дул на раскаленные угли –
Теперь пожар сам потушить не может.

Пора признать ошибки прошлых лет
 (Чем дальше, тем молчание дороже),
 Пред Богом за грехи держать ответ.
 А мы в борьбе с ИГИЛ всегда поможем.


Первый укус

В тот мрачный день душманы
К аэродрому шли,
Три «Стингера» в тумане
Опробовать несли.
Никто в Джелалабаде,
Да и вокруг не знал,
Каким кинжальным ядом
Пронзят внезапно нас.

Без мысли о засаде
«Вертушки» шли домой.
Вдруг двух из них бросает
На землю – Боже мой!
МИ-8, поражённый,
Взорвался в небесах.
Мужей не встретят жёны,
Хоть верят в чудеса.

Душманы ликовали:
Есть первый результат.
Не зря упаковали
Их Штаты для атак.
На видео записан
Весь бой – и Рейган смог
Продумать степень риска
И оценить итог.


Фотодокумент

Вижу снимок: Рейган, моджахеды,
Дружеская тянется беседа.
А ведь шла уже война в Афгане.
Кто и как тогда сражался с нами?
Мы, конечно же, подозревали,
Что всегда душманам помогали
Многие, чтоб нас разбить вчистую,
И в войну втянули непростую.
Фронт без фронта. Всюду смерть косила.
Но вначале всё-таки Россия
Побеждала на земле и в небе.
Враг к границам отступал во гневе.

Штаты не хотели, чтобы знали,
Что они душманам помогали,
И клеймом других стран очень часто
Прикрывали в той войне участье.
Но вот-вот наступит день победы
Для Союза – минимум «соседа»
Богатейшей кладовой – Афгана.
«Стингер» шлют, в нём сила урагана.
В Пакистане, в бандах моджахедов,
Тренируют тех, кому неведом
Комплекс сам зенитный – лишь макеты
С памяткой, как управлять ракетой.

Засылают духов сверхсекретно,
Следом – караван с оружьем метким.
А потом всё чаще, чаще, чаще.
И посыпались на нас несчастья.
Падают большие самолёты.
Падают и крохи-вертолёты.
На любых высотах их фатально
Новое оружие достанет.
Позже лишь мы их секрет открыли,
«Стингеры», конечно, изучили.
А пока всемерно изучали,
Вдруг казна безмерно измельчала.

Продолжать войну для нас чревато -
В общем, своего добились Штаты.
Но, войдя в Афган, застряли тоже.
До сих пор друг-враг не уничтожен.
Более того, он стал ИГИЛом,
Словно джин, своей играет силой.
Но в бутылку не засунешь снова.
Вот таков итог борьбы суровой.
Моджахеды Штатам угрожают,
Их оружием и поражают…
Для других бы не копали яму,
Не пришлось терпеть бы столько сраму!


Награды за «Стингер»
Е.Г. Сергееву, зам. командира 7-го отряда спецназа ,
Герою РФ посмертно, посвящается
 1
Тогда мы прочно встали
 В Шанджое-городке.
 Граница с Пакистаном
 Немного вдалеке.
 Но там душманы правят,
 Свой утвердив устав –
 И кто-то в небе ранен,
 А кто упал с креста.
 В районе Джилавура
 Сбит мирный самолёт.
 Остатки от фактуры
 Спецназ тогда найдёт.
 Понятно, что ракетный
 Удар был, по всему.
 Да и по этикетке,
 Откуда груз, поймут.
 Недавно телеграмму
 Прислали в нашу часть:
 Великая награда
 Ждёт, если кто из нас
 Захватит первый «Стингер»,
 Ведь и за рубежом
 Разведчиков постигло
 Бессилье и облом.

 2
 В свободную охоту
 Летим на Кандагар,
 Нам пощипать охота
 Матёрого врага.
 А слева от дороги
 Ущелье скалит рот –
 Нырнули мы в берлогу –
 И вот он, этот сброд.
 Мы видим мотоциклы,
 Но их всего лишь три.
 К тому ж ещё мазилы
 Те духи - посмотри!
 Конечно, в нас стреляли,
 Как только мы вошли,
 Но только не попали,
 А разозлили лишь.
 Десантом от вертушки
 Вступаем с ходу в бой.
 А остальные дружно
 Прикрыли нас стрельбой.
 Те наутёк пустились,
 Им, видно, невдомек,
 Что, сколько б ни финтили,
 Достанет их стрелок!
 Мы тут же разделились,
 Хоть нас всего лишь пять,
 За духами пустились,
 Трофеи чтобы взять:
 Я с воздуха заметил
 Какую-то «трубу»,
 Что на мотоциклете
 Прикреплена, как бур.
 Взял. Тут Володя едет
 На мотоцикле к нам
 С улыбкою победной,
 «Труба» в руках видна.
 И кейс при нём солидный,
 Похож на дипломат.
 - Что это?
 -«Стингер», видно.
 И перешли на мат.
 Вновь пули засвистели –
 Знать, помощь к ним идёт.
 Взять пленного успели –
 И взмыл наш вертолёт.
 В салоне, отдышавшись,
 Володя кейс открыл -
 Мы, обалдев от счастья,
 Смотрели на дары.

 3
 В Кабуле лично Громову
 Суть дела изложил –
 И он без помпы тронной
 Не усмотрел в том лжи,
 А тут же дал команду
 Представить четверых
 К обещанной награде.
 Но штаб разнёс всё вдрызг.
 «Уж больно это просто, -
 Сказали прямо в лоб, -
 Одна смогла чтоб рота
 Такой добыть улов,
 Ведь наша агентура
 Загрузку засекла
 И как потом оттуда
 Вся партия дошла».
 Вот так и получилось,
 Что тот, кто воевал,
 Остался и без чина,
 И без Звезды. Но шквал
 Наград стал звездопадом
 Для тех, кто наверху.
Я видел этих гадов
 Немало на веку.
 За то и поплатился,
 Что никому не льстил.
 В Афгане отличился –
 Чечню пришлось пройти.
 И там бардак такой же,
 А виноват солдат.
 Лишь к тем, ведёт кто войны,
 Легко летит Звезда.


Абчаканский караван

В апреле вскрылись перевалы.
 Весна – она и здесь весна.
 И оживают вновь дувалы,
 И разгорается война.
 Идёт сюда из Пакистана
 Довольно крупный караван.
 И пусть там мощная охрана,
 Спецназ умеет воевать.
 И каждый день взлетает группа,
 Чтоб осмотреть район Логар.
 Обследовать там нужно русло,
 Где завтра ждать должны врага.
 Хоть опытных бойцов немного
 (Пришёл зелёный молодняк,
 А дембеля уже в дороге),
 Задачу нужно выполнять.

 Договорились, что вертушки
 Лишь сделают один облёт,
 Пройдутся, в общем, по верхушкам,
 Пока тот караван идёт.
 Евгений в повседневной форме
 И в туфлях духовских, как был,
 Про боевой «нагрудник» вспомнил
 И тут же про него забыл.
 Вертушки были на подлёте -
 Взят автомат без запасных.
 Замена – минус всей работе,
 Но ждут комроты пацаны.
 Взлетали без радистов даже,
 И без минёров – на часок.
 Хоть командир звена отважен,
 И опытен летун-стрелок.

 Вначале всё спокойно, вроде.
 Но вдруг душманов видит борт.
 А топливо уж на исходе.
 Но всё ж садятся на досмотр.
 «Быстрее помощь вызывайте!
 Мы вас дождёмся и броню».
 И магазин взял к автомату,
 Чтоб дольше устоять в бою.
 Край русла, где теперь уж сухо,
 Обстрелян дважды с высоты –
 И по тропинке мчатся духи
 В «зелёнку, вниз, залечь в кусты.
 От грохота гудит окрестность.
 Минута тянется, как век.
 Там сколько духов – неизвестно,
 А их тринадцать человек.

 Но бронегруппы на подмогу
 Уже спешат, дымять в пыли.
 Воздушные вернулись боги,
 Десант на крыльях принесли.
 Проводники отбить пытались
 Свой караван, но всякий раз
 В бессильной злобе спотыкались,
 Косил их, как траву, спецназ.
 Су-25 в ущелье это
 Свой сбросит груз и в Дубандай,
 А неуёмным до рассвета
 Гранат не пожалеют в дар.
 Лишь на восходе оценили,
 Каким большим был караван,
 Начальству срочно доложили,
 Что из каких ввозилось стран.

 Ракеты и боеприпасы,
 ПЗРК и мотобур,
 И пулеметы – всё с запасом
 Нацеливало на борьбу.
 Производитель самый главный
 Не Штаты – сводку почитай –
 А ставший змеем вдруг трехглавым
 Наш бывший лучший друг – Китай!
 Животных вьючных двести с лишним,
 И вьюки все не увезти.
 Взрывать придётся, раз так вышло,
 За ними могут ведь прийти.
 Надолго духи замолчали,
 Боялись нос здесь показать.
 Но выход власти намечали –
 И вслед начнёт греметь гроза.


Спасибо, друг!

Не покривив душой, скажу,
Что дружбой нашей дорожу.
Она всё крепче с каждым днем,
И мы о ней ещё споём.
В очередной собравшись раз,
Хоть не десант и не спецназ,
По чарке выпьем мы за всех,
Кто жив и чья душа в росе.
Мы вспомним огненный Афган,
Как били там с тобой врага,
Паря, как боги, в небесах
И совершая чудеса.
Разведка, купол ли из бомб -
Нам это сделать не слабо.
Десант на крыльях мы несли
И прикрывали, как могли.

Ты помнишь, Саня, я попал
Под шквальный – думал, что пропал.
Машину всадим – ё моё!
Мотор пробит ведь у неё.
На горном пятачке сидим,
С тоской вокруг себя глядим.
А духи лезут вверх, кричат,
Гогочут и по лбу стучат.
Хотели взять живыми в плен
И предложить потом обмен?
А, может, как Сереге, нож
Воткнули б – их не разберёшь.
Нет, в плен бы мы и не сдались,
Лишь перед боем напряглись,
Чтоб ближе подпустить, чтоб их
С собой забрать в смертельный миг.

Но твой вернулся вертолёт
И духам прикурить даёт.
Потом спустился с высоты
И нам помог взобраться ты.
Тебя Володя прикрывал,
Пока механик колдовал.
Машину раненую вы
Спасёте без меня, увы.
Но завелась родная вновь,
Как будто чувствуя любовь.
И в технике ведь есть душа, -
Скажу, нисколько не греша.
Свою я рану залечил,
И у неё мотор стучит.
А если будет горячо,
Теперь подставлю я плечо.


Операция «Магистраль»

День февральский хмур под вечер.
«Шурави» пришел на встречу.
Обсуждать сегодня станем
Выход из Афганистана.
 - Как Вам кажется, не поздно
Мы задумались серьёзно,
Что война там затянулась,
И страна вдруг ужаснулась?
- Нет, не поздно, даже рано
Уходили из Афгана.
Если б там ИГИЛ добили,
То спокойно б ныне жили.
- Расскажите, как вы брали
Высоту над магистралью.
- Я начну чуть-чуть пораньше
Без патетики и фальши.

Вывод первых лишь прописан.
Но посыпались сюрпризы.
Эхо доносило рокот,
Чтобы мы ушли до срока.
Взяли округ Хост в блокаду,
Превратив его в преграду
На дороге к Пакистану,
Чтоб их базы не достали.
Смело шли сюда бандиты
Им ведь двери все открыты,
Их старейшины встречают,
Угощают крепким чаем.
Закрепить спешат имамы
Здесь владения ислама,
Разрослись чтоб на полмира,
Всех подмяв под власть эмира.
Население попроще
Втихомолку всё же ропщет,
Душит голодом блокада –
Помощи любой здесь рады.
Начались переговоры.
Только поняли мы скоро,
Что вновь собирают силы
Банды чёрного ИГИЛа.
От ударов групп мятежных
На предгорьях порубежных
Потеряли мы немало.
Время действовать настало.

На тропинках караванов
Поджидали мы душманов.
В общем, отсекли подпитку,
Все каналы перекрыты.
Брать теперь пора высотки.
Ну а это вам не сопки.
Скалы, словно за замками,
За седыми облаками.
Ночь. Ещё не рассветает.
Ветер снег с вершин сметает.
Медленно идём мы с грузом
По известному нам руслу.
Впереди у нас сапёры,
Всё понятно им без споров.
Там, где мины были точно,
Мы след в след прошли цепочкой.
Доложил я в штаб. И что же?
Говорят мне: «Быть не может!»
«Возвращайтесь!» - снова слышу.
И своих сапёров вышлют.
Мы назад след в след шагаем
И наверняка не знаем,
Повезёт ли снова группе.
Но приказ нельзя нарушить.

Потеряли время только.
Группу засекли с востока –
К цели продвигаться станем
Кто ущельем, кто хребтами.
Сунулись мы брать высоты –
Застрочили пулемёты.
Вновь приказ: «Стоять на месте!»
Чуть не стали «грузом-200».
Мы на БМП вскочили
И заслон в два счёта сбили.
Удержались, закрепились
И по духам сверху били.
И десантники решили
Так же въехать на машинах.
Но лишь только дали газу,
Под обстрел попали сразу.
Артобстрел им в помощь грозно
Начал разговор серьёзный.
Но не те координаты
Им передадут ребята.
В общем, всякое бывало,
Только если б всё сначала,
Я б опять пошёл в разведку
Не на год – на пятилетку.

Блокпосты установили,
Как орлы, там гнёзда свили,
Чтоб могли колонны с грузом
В Хост добраться из Союза.
Продовольствие, лекарства,
И горючее, и массу
Прочего везли афганцам,
Что дивило иностранцев.
Возвращение обратно –
Это тоже подвиг ратный.
Мы ж колонны, между прочим,
Прикрывали днём и ночью.
А потом вели на грани
Выходивших из Афгани.
Как война нас ни крутила,
Стали мы семьей единой.
Стали, видимо, опасной
Силой мы для новой власти,
Раскидали наши части,
Что и привело к несчастью.

Лет прошло уже немало
От печального финала.
Только в памяти навечно
След от каждой яркой встречи.
А сегодня вдруг фатально
Вижу фильм документальный.
Там душманы сожалеют,
Что вели войну всё злее,
«Шурави» ведь их народу
Школы строили, заводы
И от голода спасали.
Вновь порушили всё сами.
Слушать нужно было меньше
Тех, кто жаждой крови мечен.
Дьяволу, а не Аллаху
Клали голову на плаху.

Имам — в исламе духовное лицо, которое заведует мечетью, совершает требы. В суннитском исламе титул имам носят наиболее выдающиеся богословы
Эмир – Эми;р или ами;р (араб. ;;;;; — повелитель, вождь;) — в некоторых мусульманских странах Востока и Африки титул правителя, князя, а также вообще лицо, носящее этот титул. Также употребляется в значении предводитель мусульман.
БМП - Боевая машина пехоты, БМП — широкий класс бронированных боевых машин, основным назначением которых является транспортировка личного состава к месту выполнения поставленной боевой задачи, повышение его мобильности


Последний солдат

Уходит армия в Россию,
Не отвечая на обстрел.
Парнишка вспомнил, как косили
С отцом, он сильно постарел.
Хотя два года – это мало,
Но здесь и год как десять лет!
А в письмах жалуется мама,
Что редко пишет он в ответ
Зачем им знать? Да и возможно ль
Сказать об этом в двух словах,
Когда чуть шаг неосторожный –
И уж пробита голова?

Тогда сказали, что их звали,
Чтоб новый поддержать режим,
Не за Отчизну воевали,
Свою на карту ставя жизнь.
Кремлевским старцам захотелось
(Голосовали дружно «за»)
Расширить подданных пределы,
Кулак военный показав.
И молодых ребят, которым
Гулять, смеяться и любить,
Кровавым крестят вдруг затвором
Над горной пропастью судьбы.

Пылит уставшая колонна,
И пастухи её смотрят вслед.
Победно плещутся знамёна,
Хотя победы, в общем, нет.
Печаль и радость – все смешалось
В его израненной душе.
Но легче все-таки дышалось,
Осталось ведь чуть-чуть уже!
Вдали был виден пограничный,
Из ада выводящий мост.
Но треск раздался, всем привычный,
И паренек внезапно смолк.

Он встал последним в строй убитых,
На жертвенный взойдя помост.
Пятнадцать тысяч душ омыты
Рекою материнских слез.
Теперь, когда внезапно пала
Та власть, что их послала в бой,
На памятниках с розой алой
Мы можем прочитать с тобой,
Что был в Афгане парень этот
Убит, что был у нас Афган!
Хотя давно всему уж свету
Известен этих войн угар.
Молюсь, чтоб тот солдат убитый
Последним стал, кто встретил смерть
Не на родной земле. Скорбите!
Но правде мы в глаза смотреть
Должны, чтоб, каясь за державу,
На новый камень снять с души.
Солдатам-мученикам слава!
Но пусть священной станет Жизнь!


Жду тебя я из Афгана

На прощанье, взяв за плечи,
Ты сказал тогда: - До встречи!
- Буду ждать, - я отвечала,
Но тоска вдруг закачала.
Поцелуй. Гудок. С перрона
Раздаётся: «По вагонам!».
Поезд дёрнулся, извился
И за поворотом скрылся.

Плачет слякотная осень
И мечты мои уносит,
Отступая в наше лето,
Где гуляли до рассвета.
Дни текли, как в мутной речке.
Позвонил - и стало легче.
Но опять давило время,
Словно тягостное бремя.
Ящик пуст – письма не ждите
И с тоскою не глядите.
У подруги тоже пусто.
Нам обеим очень грустно.
Говорят, что вы в учебке.
Что же ты так пишешь редко?
Мысли разные тревожат.
Сколько ж можно ждать, о Боже!

Ах, какая это радость!
Даже говорить не надо.
Я, как солнце, засветилась,
Лишь письмо твоё схватила.
Ты писал, что всё в порядке,
Что на юге климат жаркий.
Кормят, в общем, до отвала.
Только времени вот мало.
Что меня ты очень любишь.
Как приедешь, приголубишь.
«А пока, прости, кончаю:
Не до писем. Не до чая».
Месяц.. Два… молчишь, не пишешь.
Как ты там? Но сердцем слышу
Учащенное дыханье.
Поняла, что ты в Афгане.

Во втором письме вновь кратко
О своей дороге ратной:
«Сплю всё чаще с автоматом
И подружкою гранатой.
Обнимаю и целую».
И опять сижу в углу я,
Слёзы льются до рассвета
На конверте для ответа.
Вот и всё, что получила
От тебя я, Витя милый.
Не хотел ты ставить точку,
Но судьба не даст отсрочку.
Ты пропал. Куда – не знаю,
Десять лет уже гадаю:
Может быть, ошибка вышла,
Не забрал тебя Всевышний?

Я на кладбище с цветами
Вновь к твоей поеду маме.
Если жив, черкни хоть строчку,
Обо всём чтоб знала точно.
Ждёт подруга сына снова,
Ведь её вернулся Вова.
Ну а мне быть мамой рано,
Жду тебя я из Афгана.


В плену

Лишь вспомню раннюю весну –
И до рассвета не усну.
Сады, поля и шум берёз.
И как букет тебе привёз.
Но жизнь не гладкая доска
И может сбросить свысока.
У нас не горы, а холмы,
А здесь над пропастью все мы.

Я был в плену, я в плен попал,
Когда окоп себе копал.
Как змеи, выползли из дыр –
И получил удар под дых.
Связали, взяли без помех.
Я не успел и не сумел
Дать знак своим, чтоб помогли,
От злости задыхался лишь.

Конечно, били, и не раз –
Не видит больше левый глаз.
Чтоб закрепить мой невозврат,
Мне дали в руки автомат.
Мечтал вернуться, но потом
Раздумал, ведь отдельный том
Там заведут и под расстрел
Могу попасть, хоть не зверел.

Чтоб выжить, принял я ислам -
Жизнь в русло местное вошла
По шариату. Понял я,
Что в малых дозах лечит яд.
Есть у меня теперь жена,
И даже, каюсь, не одна.
Детишек пятеро, и все
Российский, вижу я, посев.

Трагична всё ж судьба моя.
А вот тебе желаю я
Найти того, в ком крепок дух,
Чтоб он отвёл от вас беду.
Устраивай свою судьбу,
А обо мне теперь забудь.
Того, что было, не вернуть.
У каждого из нас свой путь.


Музей Джихада

Музейный фонд Герата
Нам пополнять чревато:
Там вовсе не игрушки,
А пушки и «вертушки».
Там БТР и танки,
Подбитые в атаке,
Оставленные нами
Подранками в Афгане.
Огромные потери!
И до сих пор ржавеют
На склонах и в ущельях
Участники сражений.

Мы уходили в спешке,
Нельзя нам было мешкать.
Пришли американцы –
В другом теперь всё глянце.
Как опиум от сброда
Музей Джихада создан,
Чтоб помнили и дети,
Что главный враг – Советы.
Пусть нет давно Союза,
Но тяжело от груза
Былых воспоминаний,
Они и ныне с нами.

Докажет диорама,
Что и пока что рано
Опять туда соваться
И кровью умываться.
Джихад – война до смерти
И против иноверцев,
И против тех, кто может
Зло силой уничтожить.
Когда б не слали Штаты
И бомбы, и гранаты,
Спецгруз для моджахедов,
Была б у нас победа.

Джихад нам объявили,
Джихаду посвятили
Всю жизнь, корёжа души,
Впустив отраву в уши.
Стоит мальчишка рядом
И обжигает взглядом:
«Я тоже за Аллаха
Готов идти на плаху.
Умру я за свободу
Афганского народа
И всех врагов достану
Хоть в чьём блудливом стане!»

О, знал бы этот мальчик,
Как страшно кровью пачкать
Своё лицо и руки,
Какие это муки!
Понять ему не просто,
Что даже крестоносцев
Захват во имя Бога
К печальным вёл итогам.
«Аллах акбар!» - кричите,
Как ваш мулла-учитель.
Но Совесть – всех превыше,
Её лишь важно слышать!
___
*Вертущки - вертолёты
*«Аллах акбар» - «Нет бога выше Аллаха»
*Джихад – «Священная война» против иноверцев


«Награды» необъявленной войны

Как в карауле, здесь стоит сосна,
И все уже как будто слава Богу,
Но по ночам гремит во мне война,
Змеей петляет горная дорога.
И вновь взлетаю я под облака,
Везу ребят в далекий край в пустыне.
И сердце давит смертная тоска,
Когда увижу их виски седые.
И сам седым я в небе этом стал,
Сквозь огненные сети пробиваясь.
Здесь пахнет кровью даже высота
И новой кровью землю заливает…

Конец той необъявленной войны
Был праздником, признаться, невеселым:
Мы пасынками стали для страны,
Косились города, вздыхали села.
Но нет вины на нас, что в черный час
Пришли туда, хотя не все нас ждали.
Солдат обязан выполнить приказ –
И целых десять лет мы воевали,
Да так, что помнят горы и сейчас,
Что русские сдаваться не умеют!
Враги там больше уважали нас,
Чем здесь, хоть орден мужества имеем.

Мне не забыть товарищей моих
И тех парней, что вез я в преисподнюю.
Немногие в живых сейчас из них,
Но для меня все живы и сегодня.
И каждый год стою я под сосной,
Где в сквере стела в честь ребят, как рана,
С какой-то неискупленной виной
За то, что я вернулся из Афгана.
И пусть прошло уже немало лет,
Пусть, наконец, нас поняли, как надо,
Но только жжет и жжет кровавый след,
От той войны полученный в награду.


В угаре войны

Он мял папиросу, а мысли всё лезли
Об этой коварной и страшной болезни.
Проблему давно он привёз из Афгана,
Но неизлечим ведь «подарок» поганый.
Он вспомнил тот день. Взвод пошел на «зачистку».
Их, только что прибывших в горы мальчишек,
Заставят кишлак сжечь за выстрел оттуда,
А там и безвинные гибли ведь люди.
Сначала рвало от картин жуткой мести,
Потом анашой обкурились все вместе,
Что было в итоге, неясно он помнит.
С тех пор под откос жизнь несётся со стоном.
Пытался забыться он в новом тумане,
Но только себя-то ничем не обманешь:
Клеймо не сотрется и вдруг не исчезнет,
Рассадником стал он смертельной болезни.


Исповедь

В больнице чисто, но повсюду
Глаза, как чёрная беда.
И этому, как видно, худо,
Зовёт меня: «Иди сюда».
Присела рядышком на стуле.
Он чуть привстал, но нет уж сил.
«Скажи, чтоб мне пальто вернули», -
С тоской какой-то попросил.
«Ты спросишь, что привёз с Афгана?
Отвечу: боль свою и страх,
Души кровящиеся раны,
Друзей своих погибших прах.

То стыла кровь, то вдруг вопила,
Рвалась из тесной клетки вон,
Когда друзей мы находили,
Кто в зверских муках умерщвлён.
Вчера лишь прикурить хотели,
Вчера лишь радовались дню,
Вот здесь ходили, здесь сидели…
И боль свою я не гоню.
За что? Ведь мы пришли по просьбе,
Делили с каждым хлеб и соль
И бинтовали без вопросов.
А он в разведку к нам пришел.
Ночами режут, а с рассветом
Вновь мирно шлёпают губой,
Повсюду бегают их дети
Кричащей без конца гурьбой.

Где друг? Где враг? В лицо не знаем
Ни тех, ни этих на беду.
Всю ночь опять лежу без сна я,
С ума, наверное, сойду.
И не могу я видеть больше
Тела без головы иль рук.
Пошли спасение, о Боже!
Пока я сам ещё не труп.
Забыться… Хочется забыться…
И водка что-то не берёт.
Дай что ль курнуть, раз не напиться…
Ну мы теперь порвём им рот…
Как выйдет солнце над горою
И задымятся кишлаки,
Вновь по ущельям без дороги
Пойдут, джихад творя, стрелки.
Не дай вам Бог в такое пекло
Попасть! Кому же там служить?
А от кровавого успеха
Не хочется потом и жить».

Зачем мне знать? Я даже трушу,
В меня стрелой что угодил.
Закрыл глаза… и Богу душу
Он отдал – знать, освободил.
Война жестока и коварна,
Ломает жизнь, как стебелёк.
А ведь какие были парни,
Как светел дух был и высок!
Не все, конечно, но такие
Могли и знаменем бы стать,
Когда бы пьяная Россия
Пораньше их сняла с креста.
Господь, яви своё решенье
И в рай впусти за сбой в судьбе!
Зачти им эти прегрешенья
За верность долгу и Тебе.


***

Какой же ты красивый был
В своей поношенной тельняшке!
Мы не смотрели на грибы,
А лишь шушукались с Наташкой.
Она, подружка, позвала
Меня с собой в лесок осенний,
А брата в шутку назвала:
- Знакомься, вот второй Есенин.
Да, ты стихи мне посвящал,
Дарил букеты полевые
И недостатки все прощал –
Ну, в общем, ранил не на вылет.
Была на свадьбе вся родня
И кое-кто был из «афганцев».
Тогда ещё кольнул меня
Жестокий мордобой без глянца.

Сказал, что больше уж ни-ни,
Что соблюдать клянёшься меру.
Мы счастливы, когда одни,
И я тебе пока что верю.
Но дочка родилась и сын,
А у тебя вновь нет работы.
То увольняют без причин,
То сам ударишь ты кого-то.
Ты руку стал и на меня
 Вдруг поднимать в безумном гневе,
 Как будто виновата я,
 Что жалит и родное небо,
 Что жизнь всё наперекосяк
 Летит, хоть вот они, медали,
 И больно слышать, как, свистя,
 Шипят: «Мы вас не посылали».

Лечение тебе не впрок.
Ну, месяц, два - и запиваешь.
Ты не извлёк ещё урок,
Себя и нас ты добиваешь.
Внизу шаги и крепкий мат.
Пора, как видно, собираться.
Пока я не сошла с ума,
Необходимо нам расстаться.
Ты сам себе не господин,
А у меня нет силы больше.
Прости и поживи один.
И мне, поверь, не меньше больно.
Но если попадёшь в беду,
Что перекроет все дороги,
На помощь я опять приду.
Ведь я люблю тебя, Серёга!


Он нас любил

Я помню своего отца,
Хоть было мне четыре года.
Мы с ним играли без конца
И выезжали на природу.
Он нам с сестрой всегда дарил
Подарки с доброю улыбкой
И что-то нежно говорил
Или шутя, как тигр, рыкал.

Мы были счастливы, что есть
У нас отец наш самый-самый.
А он из нервов был ведь весь,
И плакала украдкой мама.
Не видели мы, как летят
Тарелки, чашки, ложки, блюдца,
Как он крушит всё не шутя,
Как зеркала со звоном бьются.

У бабушки частенько мы
С сестрой играли беззаботно.
А дома выскочить и мышь
Боялась, если слышен топот.
Нас ни с того и ни с сего
Порою мать вдруг собирала
И мы пускались с ней бегом,
От волка словно удирали.

В больницу мы нередко шли,
Отец просил, хотел нас видеть.
И слёзы с глаз его текли,
И сам себя он ненавидел.
Мне жаль его, он нас любил,
И мы его любили тоже.
Афган, Афган его убил
И наше счастье уничтожил.


Братишка

Братишка младший у меня
Сидел, судьбу свою кляня.
Прошел Афган он, потому
Всё ад тот чудится ему.
Он помнил все: кишлак в огне,
Дорога, скалы, в глубине
Расщелин вспышки, взрывы, треск
И безымянный русский крест.
Он помнил, как сжимал в руке
Гранату в злобе и тоске,
И как метнул, и как потом
Взметнулось пламя за кустом.
Он помнил всё: палящий зной,
И разрывною как волной
Его рвануло от земли,
И как потом лежал в пыли,
Как под прицел уже был взят,
И этот черный злобный взгляд.
Но друг тогда к нему успел,
Хоть сам в огне не уцелел.
Кружил над ними вертолет.
Отважно целился пилот
На пятачок средь диких скал
Сесть, чтоб забрать тех, кто упал.
И винт предательски скрипел,
Как будто ввысь он не хотел
Уже взлетать. Хоть и металл,
Но он порядочно устал.

2
Я помню брата до войны.
Спортсмен, красавец, и полны
Глаза бездонной синевы,
Но выцвели теперь, увы.
Девчонки бегали гурьбой
На стрельбища, на корт, на бой –
Везде он чемпионом был
И те победы не забыл.
На фото, где уже солдат
В руках сжимает автомат,
На нем тельняшка и берет -
Из прошлой жизни тот портрет.
Средь диких скал душа парит.
Он сам с собою говорит,
Сидит с бутылкой до утра,
Страдая от душевных ран.
И тело все горит в огне,
Как будто снова на войне.
Но только это не ожог –
Нет у него обеих ног.
Он помнит, как ему врачи
Сказали, что нельзя лечить
Очаг гангрены, что в бою
Оставил ногу он свою.
Как долго привыкал к культе,
Казалось, костыли не те,
И рук предательскую дрожь
Попробуй сразу уничтожь!
Когда ж вторично лёг на стол,
Просил друзей дать в руки ствол,
Чтоб застрелиться, не хотел
Обузой быть, года не те.
Вторично в дом пришла беда,
Запил по-черному тогда,
В петле стал свой искать конец.
И мать бессильна, и отец.

3
Упал стакан, тряслась рука.
И вдруг звонок. Издалека
К нему приехали друзья,
Которым написала я.
По-разному сложилась жизнь,
Но дни афганские свежи,
И вот уж лечат за столом
Втроем души своей излом.
По-братски все делили там,
И жизнь, и смерть напополам,
Отдать за друга жизнь могли
От Родины своей вдали.
Поговорили обо всем –
И посветлел как будто дом.
Друзья компьютер привезли
И помогли всем, чем могли.
Братишка будто бы воскрес,
Проснулся к жизни интерес,
К компьютеру он как прирос,
Очередной вводя вопрос.
Нашел работу на дому.
И как-то раз пришла к нему
Его давнишняя любовь
В матроске нежно-голубой.
Теперь они одна семья.
Сорвется ль – нет? Не знаю я,
Ведь та афганская беда
Их опалила навсегда.


Мой дед - афганец

Какой сегодня хмурый день,
 Он как предвестник новой бури.
 А 30 лет назад мой дед
 Домой вернулся из Кабула.

 В его глазах тупая боль
 Лет 10 всё не угасала,
 Но дочки нежная любовь
 В критический момент спасала.
 В Афганистане он служил.
 Награды есть. Но вот ночами
 Кричит: «Вперед! Браток, держись!»
 И замираем мы в печали.
 Я скоро вырасту, и мне
 Быть в пекле новых войн придется.
 Как жаль, что в мирной тишине
 Нам жить никак не удаётся!


Афганский излом

Ветер лишь на время стих,
Что гулял над станом,
И война опять летит
Над Афганистаном.
И читаю, и смотрю
В интернет-газетах,
И вот с вами говорю
Вновь про бойню эту.

Не теряла я родных
В жуткой круговерти,
Но в том нет моей вины,
Что вдали от смерти.
А соседи и друзья
Или в пекле были,
Или же по сыновьям
Втихомолку выли.

Кто был ранен напрямик
И стране не нужен.
Кто от ран душевных сник,
До сих пор контужен.
Той войны слепой угар
Души искалечил,
Видят в каждом лишь врага,
Кто войной не мечен.

Было это не со мной,
Но всё чаще снится.
Неужели будет вновь
Кровь мальчишек литься?
Только профи там нужны,
А не пацанята.
Хоть теперь беречь должны
Каждого солдата!


Он опять стоит в строю

Книгу я держу про «Судьбы,
Опаленные войной» -
И кошмар кровавых будней
Вновь встает передо мной:
Самолеты, пулеметы,
Танки, взрывы, шквал огня,
И растерзан миной кто-то,
И в слезах его родня.
В этой книге что страница –
То героев имена.
Ими вроде бы гордиться
Может и должна страна.
Но не все так в жизни просто,
Хоть солдат всегда солдат,
Не везде хранят погосты
Память павших там ребят.

Ах, Афган! На сердце рана
От сомнительных побед.
С фото смотрят ветераны,
Им всего по двадцать лет.
Серебрят виски седины,
И сверкают ордена.
Настоящие мужчины,
В ком еще гремит война.
Родина сказала: «Надо» -
Значит, нужно выполнять.
Он не гнался за наградой
И не ныл, судьбу кляня.
Воевал, как все ребята
(Там не ты, так уж тебя),
Но порою виновато
Смотрит в лица, что скорбят.

Мой знакомый не любитель
Вспоминать о тех боях.
Уж за то его цените,
Что проста его семья:
Автомат, граната, каска,
Фляжка, пачка сигарет –
Им он верил не напрасно
На дымящейся горе.
Пуля-дура лишь задела.
А могло б его не быть…
Двадцать лет уж пролетело,
А тех дней не позабыть!
Хоть семьей не обзавелся,
Но опять стоит в строю –
Как жену, он видно любит
Только Родину свою.


Афганцы в Москве
В.В. Пустовалову и другим «афганцам»
Металлоинвеста посвящается

В феврале вновь оказались вместе
 В делегации из разных мест здесь
 Горняки и наши металлурги.
 Нет вернее боевого друга!
 Вывод войск – значительная дата.
 Не забудется Афган солдатам.
 Шёлк родных знамен, политых кровью.
 Братские объятья, чёткость строя.
 Вспомнилось вновь время непростое.
 Наверху решили, что не стоит
 Ввязываться в местные разборки,
 Ведь итог мог оказаться горьким.
 Только банды прут через границу,
 Наркоты десант уже в столице.
 Штаты всех оружием снабжают,
 Чтобы под прицелом нас держали.
 Как солдаты, у стены Кремлёвской
 Замерли как будто даже сосны.
 Прах здесь Неизвестного Солдата.
 Сколько в битвах полегло их ратных!
 Вновь, как сразу после возвращенья,
 У могилы с горечью священной
 Молча, возложив венки, стояли
 И друзей погибших вспоминали.

 Из Термеза танки по тревоге
 На джелалабадскую дорогу
 Бросят отразить удар, коль станут
 Прорываться здесь из Панистана.
 А потом Кабул, штурм беспримерный,
 На пределе тело, мысли, нервы.
 Вспомнит всех друзей, в бою том павших.
 Но секунды нет помочь упавшим…
 «Нам приём оказывали разный:
 Кто с надеждой одолеть заразу,
 Кто-то посмотреть хотел вначале,
 Кто-то камни в танк кидал овчарой.
 Духи с гор спускались, как с трамплина,
 В нас стреляли и взрывали мины.
 Мы в ответ их кишлаки сносили,
 Но пожар весь погасить бессильны».
 За два года, долгих, как столетье,
 Не смогли врагов всех одолеть мы.
 Не гонялся Вячеслав за славой,
 Но награды носит он по праву.

 Александр – десантник, и всем ясно,
 Что в числе первейших не напрасно
 Вылетел, чтоб в этой чёрной буре
С боем взять аэродром кабульский.
 Остальные были на подлёте.
 Но в опасной воинской работе
 И удача иногда крылами
 Прикрывает небеса над нами.
 Помнит бой в долине Черекарской
 И сегодня в самых ярких красках.
 Духи их тогда в засаде ждали
 И колонну захватить пытались.
 Всё вокруг взрывалось и горело,
 Только группа выстоять сумела.
 А на базу в спешке сообщили,
 Будто всех тогда их перебили.
 «Мы вернулись в часть уже под вечер.
 Вижу, что в слезах бежит навстречу
 Друг, с которым были мы как братья,
 И буквально задушил в объятьях»

 Юрий воевал в ПВ в Герате.
 В боевой семье «афганцы» - братья.
 И немало было операций,
 Где пришлось той дружбою спасаться.
 «Шли в союзе с армией афганской,
 Но хочу с них снять частицу глянца.
 Лишь услышат залп, за наши спины
 Прячутся те горе-исполины.
 Потому порой по три недели,
 Хоть ряды значительно редели,
 За спецназ свой и друзей в кавычках
 Бились мы, сгорая, словно спички.
 А когда готовились в дорогу
 К дальнему родимому порогу,
 Духи подкрепленье получили
 И прощальный нам привет вручили.
 Трое суток бились под Майманэ
 Мы среди трусливого обмана,
 Начиная в трудный час молиться
 На краю чужой для нас землицы»

 Александр другой был в Кандагаре.
 Первый бой свой помнит как в угаре.
 Нереальной всё война казалась,
 Смерть пока свой лик не показала.
Друг, с которым десять лет учился,
А потом пайком своим делился,
Вдруг упал, сражённый автоматом.
Наш «Калашников» по нашим бил ребятам.
 Кровь увидел – протрезвел как будто.
 На войне решает всё минута.
 Сотни перестрелок будет после,
 Ведь пришли сюда они не в гости.
 «Прибыл я в составе разведроты,
 Только в нашем деле важен опыт.
 Командир помог не стать нам «Грузом»,
Он отцом был для юнцов безусых.

 Встрече с генерал-майором рады
 И стоят, надев свои награды,
 Все по стойке смирно, как когда-то,
 Ветераны - мудрые солдаты.
 Пожелал здоровья им не кто-то,
 А боец  9-ой славной роты.
 Розенбаум на концерте пел им.
 Вывод войск отметят, как хотели.
 Были все и на горе Поклонной,
 Поклонились павших миллионам,
 Всем, кто за страну свою сражался,
 Всем, кто до последнего держался.
 Всем, во все века стеною ратной
 Вставшим, чтобы жили мы без страха
 За детей, за дом свой, за Россию,
 Всем поклон наш, вечное «спасибо»!


Лучшее в России
Ветеранам локальных войн г. Новотроицка

В городке уральском
Есть союз прекрасный
Ветеранской силы
Воинов России.
«Тёплый стан» - то место,
Что нам всем известно,
Это сила духа,
Опыт и наука.

Всюду ветеранов,
В разных бывших странах,
В гости ждут ребята –
Им идти в солдаты.
Прошлых войн герои
Свой секрет откроют,
Что в бою труднейшем
Сверхнаиглавнейше.

Боевое братство –
Главное богатство,
Оберег могучий,
Силы придающий,
На тропе военной
Щит благословенный,
Меч, врага разящий,
За погибших мстящий.

Новых патриотов
Увлекает спортом,
Став для них примером,
Стан присяге верных.
Славно единеньем
То объединенье,
Воинской часть силы,
Лучшее в России.


Служили три товарища
В.Н. Андриянову, В.А. Ерофееву
и О.Г. Лоскутову посвящается

Класс гостей встречает стоя
И сегодня, как всегда.
Каждый почестей достоин,
Кто был воином тогда.
Всем несладко было в пекле,
Но в начале той войны,
Дружбой спаянные крепкой,
Выстояли пацаны.

У самых рубежей
Сверкала жесть ножей,
Воинственный намаз
К войне звал против нас.
Натравливал дехкан,
Чтоб свой вели джихад
На нас со всех сторон
Безбожный Пентагон.
И «белый» был джихад,
Чтоб выросла строка
Подсевших на иглу
И гнивших на полу.

«Строителями быть
Нам дан приказ судьбы.
И курсы шоферов
Окончим на «добро».
Лишь выпустили нас,
А тут повестка – на!
Учебка – и в Афган,
В край ультра-партизан.
Попали в Тёплый Стан,
Но он горячим стал.
Мы в первую же ночь
Попали в ад точь-в-точь.
Обстрел со всех сторон,
Но в рейде батальон.
А мы ещё птенцы,
Салаги, не бойцы.
Да и оружья нет.
Ждём на полу рассвет.
Нам крупно повезёт –
Стал бить гранатомёт.
Осколков просто тьма.
С окрестных гор душман
РС направить смог
К нам с натовским клеймом.
Свой обеспечить пост
Должны мы, и всерьёз,
И прочие посты
На виражах крутых.
С утра на серпантин
С оглядкою летим.
Обстрел. Ещё обстрел.
Но ты пока что цел.
Раз на пути в Кабул
Фугас при нас рванул.
Оскалил зубы зверь –
Подорван БТР.
Цепь выставив, спешим
Мы из своих машин.
Но нет живых солдат -
Останки их лежат.
Собрали, увезли.
От Родины вдали
Упаковали «Груз»,
Отправили в Союз».

«Враги, кругом враги –
Ты друга береги
И сам не прозевай,
Ответный открывай!
У нашего поста
Сеть грозных мин густа.
Там виноградник есть,
Но ты туда не лезь.
Но как тут устоять?
Зашли лишь только - глядь,
А духи в двух шагах.
Володя сразу – бах!
Услышал часовой –
Прижал врага стрельбой.
Олег, а с ним весь взвод
На БТР вперёд!
Пятнадцать духов в плен
Взять удалось нам всем,
А остальным от нас
Послали гроздь гранат.
В начале службы вдруг
Похитили к утру
Троих солдат: в тот час
Спал часовой у нас.
Был трудным этот бой,
Погибнуть мог любой.
В итоге трупы лишь
Отбить тогда смогли.
Привыкнуть мы смогли
К характеру земли,
Но смерти злобный взгляд
Пронзает всех подряд.
Чтоб меньше горевать,
Учились воевать.
Два года на войне
Шести равны вполне».

«Один мой дед погиб,
Когда пришли враги.
Два ордена другой
Принёс с войны домой.
И я без громких фраз,
Когда призвали нас,
С другими наравне
Свой долг отдал войне.
Мы из СССР
Гоняли БТР.
«Зелёнка» щерит рот,
Обстрел по ним ведёт.
Пробились. Близок пост,
Но путь к нему непрост.
Пришлось ввязаться в бой,
Прикрыв других бронёй.
Бог миловал, я жив,
А друг в земле лежит.
Нас, оренбуржцев, там
Немало, видел сам.
Но многих хоронить
Пришлось родным в те дни.
И снайпер, и фугас
Охотились на нас –
Пощады не проси.
Андрюху ж тиф скосил.
Родителей нам жаль,
Хотим быстрей медаль
Сыновью отвезти,
Чтоб легче крест нести.
Мы помним и о них.
Но больше – о живых
Теперь душа болит,
Ведь каждый – инвалид.
На прочность испытать
Решили, сняв с креста.
Но мы опять в строю,
Когда Россию бьют.
Мы создали Совет –
Спасение от бед.
Лишь вместе мы та рать,
Которой грех играть.
И в битве за умы
Готовим смену мы.
Коль армия сильна,
Сильна с ней и страна».

Провожают тоже стоя
 Всех сегодня, как всегда.
 Каждый почестей достоин,
 Кто был воином тогда.
 Всем несладко было в пекле,
 Но в начале той войны,
 Дружбой спаянные крепкой,
 Выстояли пацаны.

*Намаз — каноническая молитва
*Дехкане — обозначение среднеазиатских крестьян.
*Джихад  дословно переводится с арабского как «усилие». В широком смысле это усердие, которое должен проявлять мусульманин на пути Аллаха.


По суворовским законам
С.Н. Карташову, дважды орденоносцу, посвящается

Подтянут, взгляд прицельный, слог чеканный.
Герой не только одного Афгана,
В боях проверил ценность той науки,
Которой обучался он без скуки.
Суворовец – вот слово ключевое!
Защитник, командир, отважный воин,
Живёт он по суворовским законам
И с детства бережёт честь неуклонно.

Из городка уральского степного
В Казань спешил, обдумывая снова
Все минусы и плюсы жизни новой
В профессии престижной, но суровой.
Сергей решил: кто хочет, тот добьётся,
И побеждает тот, кто не сдаётся.
Вооружившись знанием в «кадетке»,
Он без проблем в вуз поступает редкий.
Ступень и эту взял, как гору, круто.
Стрелок и альпинист, к тому ж инструктор,
Ведь мог взобраться хоть куда и с грузом
И посмотреть на мир уже с Эльбруса.
Все трудности окупятся стократно,
Когда придёт пора дороги ратной.
Баграм, Саланг, Панджшерское ущелье,
Где духи затаились в каждой щели.

Свой первый бой провёл он, как по нотам.
«Но орден рано», - вдруг отрезал кто-то
А он за ним не гнался – видно сразу,
Хоть стал по праву гордостью спецназа.
Задание любое выполняли
И на судьбу-злодейку не пеняли,
Ведь ехали сюда не прохлаждаться,
А помогать с душманами сражаться.
Вдруг вспомнил, как нарвались на засаду,
Патроны расстреляли - духи рады,
Но навсегда запомнят рукопашный
И горстку, что вступила в бой бесстрашно.
В боях Сергей был ранен не однажды
И мог бы улететь, когда бы жаждал.
Но он друзей не бросил, он остался,
С врагами за раненья расквитался.

Каким бы трудным не было сраженье,
Он группу выводил без пораженья.
Суворовский закон и здесь чтил свято,
Не потеряв ни одного солдата!
Теперь вот две Звезды алеют рядом.
Медаль есть «За отвагу» и награда
От благодарного ему народа,
За чью он рисковал собой свободу.
Прибалтика, Германия. А дальше
Из Тоцка в Приднестровье путь назначен.
На рубежах и близких, и далёких
Служил он до отмеренного срока.
Есть опыт богатейший, есть и силы,
Растить теперь защитников России.
И хочется невольно поклониться,
И хочется за здравье помолиться.

Да, в нашем городке уже немало
«Афганцев» и других героев стало,
Живущих по суворовским законам
И честь свою хранящих, как икону.
А молодым идти на поле брани -
И, слушая рассказы ветеранов,
Поймут, как важен спорт и все науки,
Чтоб голова работала и руки.


***

Нам далеко ещё до ста,
И мы прошли Афганистан.
Хоть воевать вновь не горим,
Но, если надо, повторим.


Мы там были

 На земле Афганистана
 Вновь кровят былые раны,
 До сих пор не затихает
 Прошлая беда лихая.
 Вспоминаем в «Тихом стане»
 О боях в Афганистане,
 Как с ИГИЛом воевали
 И друг друга прикрывали.

 На земле Афганистана
 Наша дружба крепче стала.
 Помним и без фотографий,
 В бой чего вмешались ради.
 Там исток был терроризма –
 И послала нас Отчизна
 От границы отодвинуть
 Наркоту и лязг звериный.

 Мы плечом к плечу сражались,
 До последнего держались.
 Только если подытожить,
 То уйти пришлось нам всё же.
 А врагов мы не простили.
 В Сирии им отомстили.
 Так давай же, брат, помянем
 Всех, погибших там, в Афгане.


***

Зажгите свечи в память об Афгане,
Помянем необстрелянных парней.
И поклонитесь низко бедной маме,
Что потеряла сына в той войне –
Кровинушку свою, души частицу,
Смысл жизни, свет в окне на склоне дней.
Всю жизнь ей слёзы лить, всю жизнь молиться
И слать проклятья прошлой той войне.

Зажгите свечи и постойте молча,
Здесь ни к чему высокие слова.
Пускай слеза омоет ваши очи -
Не стыдно нам всем миром горевать.
Помянем павших скорбно и сурово.
Согреет душу нам огонь святой.
А выжившим в аду подарим снова
Признательность свою за подвиг тот.


Они сегодня ветераны

Афганистан. Там всё непросто,
И споры длятся до сих пор.
Ответов меньше, чем вопросов,
Вот только суд суровый скор.

Зачем войска ввели когда-то
В страну, где дикость и вражда?
За что погибли там солдаты?
Чего достигли мы тогда?
Поставить точки все не сможем
Мы и сейчас, хоть всё ясней,
Что не было и нет дороже
Родной страны для тех парней.

Они сегодня ветераны,
Стоят у Вечного огня,
Пред памятью погибших в брани
В раздумьях голову клоня.
И я молчу, понять пытаясь,
Что чувствуют они сейчас,
Став лишь сильней от испытаний
И заслонив собою нас.

Когда бы не было Афгана,
Когда б той не было войны,
То уж давно, как гость незваный,
ИГИЛ подмял бы часть страны.
Его взрастила Штатов клика,
Где всех кормильцев и не счесть,
Чтоб развалить Союз великий,
Чтоб отобрать у нас и честь.

Начать хотели с азиатских
Республик, где силён ислам.
А там бы и до нас добраться
Могли, но Армия спасла,
Святое мужество вот этих
Простых российских сыновей.
Война ещё пылает где-то,
Но всё ж не на земле моей!

Им не забыть Афганистана,
Он и сейчас лежит во мгле.
А я молиться не устану,
Чтоб к миру отыскался след.


Была Джейхун, а стала Дарьей

Течёт река неутомимо
И разделяет берега.
Похожие на них картины,
Но встали, словно два врага.
А мы хотели, мы мечтали
Построить дружбы крепкий мост,
Дехканам строить помогали
Жизнь новую. Но вот вопрос:
Нужна ли им была та помощь
Иль лучше спится на полу?
А тут Вьетнам вдруг нам припомнят,
Подсаживая на иглу.
Входили на год, а застряли
На девять бесконечных лет.
Всё порубежье потеряли
И претерпели много бед.

Аму-Дарья как будто та же,
Хоть обмелела кое-где.
Наш воин не стоит на страже,
Граница ведь чужая здесь.
Была Джейхун, а стала Дарьей
И ищет новые пути.
Быть может, снова в край тот дальний
Гумпомощь будем мы везти.
Мы выстояли, не сломались.
И, силу обретая вновь,
Мы Сэма за руку поймали,
Чтоб не лилась повсюду кровь.
И вам, как Сирии, поможем
Создать свою во благо рать.
Но больше не хотим мы всё же
За вас, как раньше, умирать.
* Джейхун –«бешеная»


Всё помнит Гиндукуш

Здесь Шамбала сияла
Как мать всех городов.
Здесь предки обитали
У множества родов.
Здесь заострим родился
И центр буддизма был,
Здесь Иисус молился
И вашу воду пил.
Мечетей, минаретов
Восточная краса –
Восьмое чудо света…
Но в прошлом чудеса.

Хотели мусульмане,
Чтоб мир царил в душе.
Коль нет вражды в Коране,
Откуда же в вас жесть?
А, впрочем, всё понятно,
Ведь помнит Гиндукуш
Набеги чёрной рати,
Кровавую тропу.
Монгольские нёс стяги
Воинственный ислам,
Конечно, не во благо,
А лишь на горе вам.
И Будды храм порушен _
Святыня здешних мест,
И вновь резнёй индусов
Закончится протест.
Рабами стали дети
В безжалостном плену.
На снежной гололеди
Здесь многие уснут.
Вот первый где Освенцим,
Дахау, Бухенвальд.
Убийством, как известно,
Мостят дорогу в ад.

Но был войной священной
Объявлен тот убой.
Война на истощенье
Становится судьбой.
Не сотни – миллионы
Погибли с тех времен.
В долинах и на склонах
Народ твоё истреблён.
Но монолитным всё же
Доселе ты не стал.
Тебя же уничтожить
Грозит девятый вал.

Ты дьяволом стал чёрным,
Как злобный ураган.
По всей земле огромной
Расползся твой дурман.
Аль Каида спешила
Ислам на щит поднять –
Немало нагрешила
До нынешнего дня.
На этих горных склонах
Сжигали злобно нас,
А мы везли вам тонны
Продуктов в этот час.

«Убийцею индусов»
Объявлен Гиндукуш,
От едкого укуса
Застыл он наверху.
Но он убийцей не был,
Он сам стал жертвой тех,
Кто покорить и небо
Мечтает, не взлетев.
Своё он имя помнит,
Его не позабыл,
Хоть отнято, но ныне
Поможет честь добыть.

Он был Парапанисос,
«Очищен и блажен»,
Свою добудет Нику
Защитой рубежей.
Хребтом своим могучим
И головой седой
Раздвинет в небе тучи
И справится с бедой.
С вершины ветер веет,
И дышится легко.
Он чистотой своею
Вернёт душе покой.

Он назван Крышей мира,
Наверное, не зря.
В нем есть такая сила,
В нём есть такой заряд!
Ещё он поднимается,
Ещё он не дозрел,
А потому и мается,
Не зная свой предел.
* Гиндукуш - одна из высочайших горных систем Азии на стыке Памира, Каракорума и Гималаев, простирающаяся с юго-запада на северо-восток по территориям Афганистана, Таджикистана и Пакистана и Индии.


Должны вы жить, как братья

Как лакомый кусочек
Лежит меж многих стран,
Кровя последней строчкой,
Сегодняшний Афган.
Враждою искорёжен
Здесь и младенцев лик.
А был когда-то он же
Воистину велик.

Туркмены и таджики,
Узбеки и Иран,
Китай – сосед великий,
Индийцы, Пакистан
И даже те, кто, вроде,
Находятся вдали,
Бесценными находят
Пласты твоей земли.
А Штаты вдруг подсели
Не только на пласты –
Присвоить захотели
И трафик наркоты.
Трудились неустанно.
Но лишь вошли во вкус,
Их гонят из Афгана,
Самим тот важен кус.

А если подытожить,
Народ твой в нищете.
И наркота не сможет
Решить проблемы те.
Пора за дело браться,
Заботы ждут поля.
Должны вы жить, как братья,
Ведь общая земля.
Враждебность племенную
Пора бы истребить
И жизнь начать иную,
О прошлом не забыв.
И не мечтать о роли
Тирана в сотый раз,
Чтоб мир, крича от боли,
Не проклинал вновь вас.

ИГИЛ свой вы и сами
Способны сжечь вполне.
Боритесь с сорняками
В своей родной стране.
Ты расцветешь, я верю,
Оправившись от ран.
Взаимное доверье
Спасёт Афганистан.