Napoleon

Два демона ему служили,
Две силы чудно в нем слились:
В его главе – орлы парили,
В его груди – змии вились…

Ф. Тютчев

I

Твердость и воля во взоре его –
К триумфу людей повело божество;
Чужие знамена в ров скинул и в бой
Зовет гренадеров полки за собой.

Путь к славе открыв для себя лейтенантом,
Чрез миг – генерал. Примирившись с тем фактом,
Что данная личность опасна в Париже,
Его отослали. Будь он духом ниже,

В отчаянье впал бы при виде солдат:
В отрепьях, разутых, голодных ребят;
Но он не таков. Приняв армию юга,
Порядок навел. Вновь в тревоге округа –

Сомненья окутали ставку врага.
Смелее, французы! Победа близка!

Пройдя через Альпы под гнетом орудий,
Шесть битв в две недели он дал – тех прелюдий,
Что позже сольются в Аустерлиц:
Позор сразу двух императорских лиц.

Прошел только месяц – покорен Пьемонт:
Империи Римской так мало хлопот!
Компанию ярую наш генерал
Окончить не хочет – момент не настал.

«Австрийцы сильны, но запросят пощады;
Давайте их Францу прибавим досады», –
Сказал корсиканец и в битве при Лоди
Разнес неприятеля снова в походе.

Милан подчинен директорским войскам;
Ливорно, Болонья – француз уже там,
И ключ к Апеннинам стратег взял в осаду, –
Да старый фельдмаршал помочь спешит граду.

Уверив клан Габсбургов в тяжком исходе,
Увлек полководец победу, что вроде
Пытались соперники вырвать себе:
Маневр решает все здесь, как везде.

Вурмзера укрыли Мантуи ворота;
Но тут возникает иная забота:
Альвинци на выручку мчит осажденным.
Из мыслей – одна: как не стать побежденным.

Сейчас, в этот миг, Бонапарт на мосту,
Стремится в атаку, в хорватов гурьбу;
За ним гренадеры, боясь потерять
Любимца Ареса, идут погибать.

Внезапно удар обессиливать стал;
Под шквальным огнем здесь разрозненный вал
Из раненых, трупов и тех, кто порой
Еще наступает нестройной толпой.

Доверья высокого не оправдав,
Назад повернули иные; стремглав
Готовы бежать от кинжалов свинца –
Желают не встретить в мученьях конца.

Но был среди прочих один гренадер,
Не знавший бесстрашья и доблести мер,
Увидев Его окруженным в болоте,
Вскричал: «Все на помощь!» Французской пехоте

Был нужен как видно, лишь этот сигнал:
Спасен идол галлов. Арколь вскоре пал.
Альвинци, узнав положенье вещей,
Позицию сменит, но толку от ней?

Улисс хитроумный уверен в себе,
Да чаши весов так склонились в борьбе,
Что гений не глядя мог Нику поймать.
Австрийца разбив, Вене он угрожать

Собрался. Успешный авзонский поход
Окончился миром спустя один год.

II

Европа узнала, кто смеет грозить
Могуществу стран: «Бонапарт захватить
Намерен, без малого, весь старый свет;
Но этот ему не исполнить обет!»

И тысячи гибли в резне под Эйлау,
При Байлене, Асперне. Вечную славу
Отчизне Кутузов сквозь боль принесет:
Москву он оставит, Россию спасет.

А «вестник свободы» свершит остальное,
Союзники вспомнят о собственной воле;
Обрушится в Лейпциге ига колосс,
Принесший столь много терзаний и слез.

И вот уже свергнут могучий тиран
(Помог Александру лиса Талейран),
Танцуют на венском конгрессе пигмеи,
Как прежде, подагрик не стоит гинеи,

Державы в раздоре презрели уроки,
Смакует «аячченский монстр» итоги.

Недолго в инерции разум его –
Созрел план побега довольно легко,
И в темную ночь с горсткой бравых солдат
Сбежал с Эльбы «наглый дикарь» Бонапарт.

« – В припадке безумья войска короля
К Нейрону, все плача, примкнули! "Ура", –
Гремит там и здесь на французской земле...
– И маршал их даже покорен судьбе:

Смутьяна в цепях обещав привести,
К нему воротился!» В нелегком пути
Ни унции крови чужой не пролив,
Священную вольность людей возродив,

Вернулся герой наш в дворец Тюильри,
И вновь запылали военные дни!

Но вскоре удача покинет того,
Кому услужила с рожденья. Добро
Иль зависть пустая его сокрушит?
Старения немощь ему ли грозит?

«Нет! Тот, что и прежде, капрал Бонапарт:
Энергии полн, как младой леопард,
И разум острее, чем в юности годы.
Так где же причины паденья? Не годны

Все те, что когда-то верны ему были!
Усталость и злость чувство долга сменили,
И в штабе витает преступная ссора:
Вот в чем неприглядный источник позора» –

Вещает наивно обмана отрава,
Последняя узника англов отрада.
А истина в том, что орел присмирел;
Звезду потерял он и сам поседел.

Она же, закинув героя на трон,
Отвесила низко прощальный поклон.
Но все же решил показать он себя,
О попранной чести французам твердя,

И начал компанию в Бельгии он –
Погибшего льва замирающий стон.
Страдая желудка болезненной пыткой,
Ошибку свершал он за старой ошибкой,

И Танат уважил свое ремесло:
Храбрейших несметное пало число
В трагедии при Ватерлоо.

А знал ли гвардеец, что шел умирать
За призрака славы? Устала блистать
В лучах догоревших отжившая ода.
Исчезло все в гуще просчетов: подхода

Груши, вместо Блюхера он ожидал.
Зачем полководец его отсылал?
Минуты не шли, а летели стрелой –
Исход предсказуем: разгром и убой.

Способен был армию он сохранить...
Но жребий был брошен. Не смог отступить.

И вот он закинут на остров Елены;
Его окружают морские приделы,
И скукою экс-император сражен:
Отравлен бездействием Наполеон.

Покинул живых дерзновенный титан,
Пронесшись, как редкий ночной ураган,
На радость стареющим давним врагам,
На горечь французским родным берегам.

III

Когда же предал он идеи свободы,
Когда перешел Рубиконовы воды,
И быв Бонапартом, венец захотел?
Монарха начертан ему был удел?

Ответ очевидный на первый вопрос –
В Арколе, когда штурмовал чертов мост.
Тогда обманул он надежды людей:
За маской мессии укрылся злодей.

Избравши диктатора сумрачный путь,
Забыл христианства он суть:
Любить нужно ближнего сердцем своим.
Себя же Всевышним он вдруг возомнил,

Вершителем судеб, хозяином мира.
За то наказала провиденья сила,
Столкнув в бездну бегства с кремлевских высот,
Поднявши штыки чужеплеменных рот

И отняв навек малолетнего сына.
Права оказалась во всем Жозефина:
Расторгнув расчетливо долгий союз,
С фортуною, лучшей из призрачных муз,

Простился возлюбленный ею навечно;
И начало рушиться все быстротечно.
Иберия первой в мозаике бед
Явилась пред тем, кто забыл слово «нет».

А русский поход стал курганом могильным
Не только солдатам – мечтаньям обильным;
И все же, отринув сомнений навет,
На главный вопрос мы должны дать ответ:

Он делал все то, что твердила судьба,
Иль жизнь его вся – это с нею борьба?

Тогда на мосту в нем тщеславья зерно
Сквозь толщу желаний и чувств проросло.
В Тулоне запало оно к нему в сердце
Размером не более зернышка перца;

Теперь же в груди угль пылает огнем,
И жажда свершений сожгла душу в нем;
Он без колебаний свершает тот шаг,
Что тысячи жизней отправит во мрак.

И именно в этот момент роковой
Владеть перестал он своею судьбой:
Избравши дорогу ко славе земной,
Он стал только пешкой в руке вечно злой.

Два года спустя в пирамиде Египта
На миг все грядущее станет открыто;
Однако не в силах сломить себя он, –
Возьмет власть бестрепетно Наполеон.

Так разве не знал он в начале пути
Куда могут страсти его завести?

-------------------------------------

Под куполом церкви Луиса Святого
Находится прах полководца былого.
Останки хранит наш карельский кварцит:
Владыка под камнем российским лежит.

И что же оставил он нам в завещанье?
Убитых, калек, без сынов матерей?
Искусно сплетенное ложью преданье
О жизни великой и славной своей?

Иль вечно должны благодарность народы
За кодекс гражданский ему возносить?
И мог только он пламя юной свободы
От грозных сторонников тьмы защитить?

Никто не ответит на эти вопросы.
Пытались, но каждый несет только вздор:
Ни галлы, ни пруссы, ни саксы, ни россы
Не могут ему зачитать приговор.

Ведь кто мы такие, судить чтоб его,
Когда это право Творца одного.