Белый Дракон

Она вошла в комнату. Я включил свет. Зрачки не успевают отреагировать и доли секунды мы щуримся. Когда глаза привыкают к яркому свету, я наконец имею возможность наблюдать её праздничный наряд. И это весьма некстати, ведь я разочаровываюсь его банальностью и простотой. Не так я всё это себе представлял. Ну вот как угодно, но только не так. Я мечтал о коротких и ниже колен юбках, о чулках, колготках разного цвета и узора, о подвязках, о яркой помаде, откровенном топе, обтягивающих и не очень лосинах... Но то, что я увидел не относилось ни к одной из этих категорий. На ней был просто кусок белой ткани. Как на древних греках. Просто. Кусок. Белой. Ткани. Да детка, здесь ты меня переиграла. Хорошо, главное сосредоточиться. В конце концов её фигура вполне самодостаточна и не требует аксессуаров. Проблема лишь в том, чтобы заставить её эту ткань с себя стянуть.

– Закрой дверь.

Это прозвучало весьма странно. Вроде мой голос, но и не мой вовсе. Слышно непонятное волнение, лёгкий трепет. Стоило мне об этом задуматься, как я понял, что мои ладошки вспотели и деревянный стул подо мной слегка взмок. Я сглотнул слюну, как бы прогоняя излишнюю оторопь, – она будет только мешать.

– Садись на стул. Думаю ты помнишь правила.

На пару секунд она зависла.

– Хм, привет, да, да я помню правила.

Она присела на стул, который я для неё подготовил и принялась разглядывать моё сегодняшнее облачение. Держу пари, я заставил её удивиться не меньше, чем она меня. Я конечно не могу знать наверняка, но я так долго выглаживал этот костюм, случайно купленный с рук у странного человека возле метро. Не исключено, что он где-то его своровал – мне кажется он был под скоростью или чем-то схожим. Такой весь с виду напряжённый и дерганный. "Купи, – говорит, – Продаю в два раза быстрее... ой, дешевле, чем  взял". Я посмотрел на бирку с размером, обнаружил на ней свои цифры и, сделал это выгодное приобретение. Я посчитал это отличным примером знака судьбы, указанием на верное направление моих мыслей и действий со стороны, собственно, судьбы.

Как потом оказалось, костюм был очень и очень престижной марки. Мне оставалось только купить рубашку; туфли были заготовлены ещё давно. И я вовсю проявил свою слабость к рубашкам со странными принтами, когда почти не задумываясь купил одну такую: светло-голубую, как арктический лёд, со странными упоротыми пингвинами, каждый –¬ размером с ноготь. Причём это был не копи-паст одного пингвина, их было несколько разных, и все они выражали разные эмоции: от доброй грусти до откровенного истерического безумия. Принты расходились по всех поверхности рубашки так, что даже на самых уголках воротника были пингвины. В центре левого уголка был пингвин с лёгкой улыбкой сквозь зубы, а на правом восседал пингвин с полным отсутствием эмоций. Итак, я был одет, как мне кажется, весьма и весьма хорошо. Ещё бы: задача, которую я себе поставил, требовала такого подхода. Так мне тогда казалось.

А вот подход моего оппонента мне был понятен не до конца. Что она хотела сказать? Какую ставила цель? Какого отклика моих нервных сетей добивалась? Или в этом был жест, смысл которого мне предстояло только понять? В любом случае, пришло время запускать таймер.

– Ты готова?

– Я? Я всегда готова.

– Уверена, что хочешь этого?

– Иначе бы я не пришла.

Я слегка надавил на кнопку на часах, на которых заранее было выставлено необходимое время. Полчаса. У нас есть полчаса, чтобы разобраться в наших проблемах. Полчаса, чтобы понять кто сидит напротив и чего я от этого существа хочу. Полчаса молчания, если быть точным. Я усилил давление на кнопку и часы в ответ равнодушно пиликнули, символизируя начало битвы самозваных экстрасенсов.

Я расслабил спину и сгорбился. Всё, назад пути уже нет. Только вперёд. Только в глаза. Я знаю, это выведет её из себя, она не выдерживает моего тяжёлого взгляда. Знать бы, что она такого страшного в нём находит. 

Самое время вспомнить, как мы к этому всему пришли. Я познакомился с ней на одной из стихийных вечеринок на квартире моего хорошего товарища. Изначально именно он положил на неё глаз; мне же на первый взгляд она показалась достаточно глупой и слишком неуверенной в себе. Мой товарищ позвал её совершенно случайно: просто подкатил на улице чуть ли не на спор. К сожалению, не знаю подробностей: я в тот момент покупал алкоголь в супермаркете неподалёку. Товарищ отмечал удачное окончание рабочего квартала. Там было человек пять его коллег, я, несколько наших общих знакомых и эта вот свалившаяся на нас из ниоткуда мадам.

Весь вечер мой товарищ пытался захватить её внимание: глупо и пошло балагурил, громким смехом оканчивая свои же шутки, хвалился достижениями своего отдела, показывал магнитики и фотографии из тех мест, что ему удалось посетить, благодаря командировкам. И казалось, что она медленно поддаётся, но ближе к утру она сказала, что ей пора, вызвала такси и ушла, толком даже со всеми не попрощавшись. Мой товарищ, привыкший к лёгкости в отношениях с противоположным полом, был несколько ошарашен таким бесцеремонным поведением. Но вот здесь и пролегает граница между нами: он почти моментально забыл ее и принялся настойчиво приставать к одной из своих коллег, а мои свинцовые трезвеющие мысли наоборот наполнились ушедшей.

Впрочем, через пару недель я и сам выпустил её из памяти, пока вдруг не встретил в одном из тысяч торговых центров, разбросанных по мегаполису, в котором мы обитаем. Не то чтобы я посчитал это чудом, но галочку напротив её имени во внутримозговом списке потенциальных жертв поставил. Пожалуй, поясню за "жертв". Это правда забавно.

Как-то после очередных неудачных отношений, очень грустный и подавленный, я не выдержал и пошёл к психологу. Моей целью было понять, что собственно со мной не так. Почему каждый раз меня хладнокровно бросают тогда, когда я нахожу происходящее в своих отношениях периодом теплого, благодушного спокойствия. Ну видимо разговоры на кухне с друзьями в тот момент перестали меня удовлетворять и я целиком и полностью доверился логике американских сериалов, где душевные метания весьма успешно отдаются на аутсорсинг незнакомым дядечкам или (что приятнее) тётечкам с дипломами профессиональных копателей в человеческих душах.

Мне (к моему глубочайшему сожалению) попался дядечка. Причём он был не сильно старше меня и вся его авторитетность выражалась в дорогом костюме-тройке и старомодных, но породистых роговых очках. Не буду вдаваться в подробности, но по результатам сессии разговорных сеансов он выдал мне ужасающий своей откровенностью вердикт: оказывается, как мужчина маниакального типа, я ищу себе девушку-жертву. Мол я желаю её полностью контролировать; мне нужно быть вечно довлеющим звеном, чтобы закрывать зияющую дыру в самоуважении. Оказывается, это притягательно только на первых порах, а потом они, видя, что я свою дыру никогда не закрываю до конца, что мне вечно нужны дрова ссор и недосказанностей для топки внутреннего эго-пожара, сбегают к более уравновешенным типам. Вот так. Поймите, я отдал уйму денег, чтобы это услышать. Нет, он конечно дал пару практических советов, на уровне: "постарайтесь сдерживать себя и не искать негатива там, где его нет". Но блин. Честно? Нахер таких психологов.

Итого: я, по уверениям психолога – душевнобольной безумец, она – жертва, огромный торговый центр, случайная встреча. Привет, чувство влюблённости, мне так тебя не хватало. Проходи, садись, ожидай своей очереди. Что? Ты хочешь в наглую сейчас? Но... Ладно, твоя взяла. Я слишком одинок сейчас, чтобы не терять голову так быстро. Это как пьянеть на голодный желудок.

То, что мне показалось глупостью и неуверенностью, как будто исчезло: может так влияли на неё большие незнакомые компании. Она была весела, остроумна и настойчива в своих мыслях. Я имею в виду, что её невозможно было в чём-то переубедить, если она уже имела по этому поводу своё мнение. Наверное здесь и возникло то, что называется искрой. Ну а как ещё возникнуть искре, если не трением двух твёрдых камушков друг о друга?

Мы собственно в тот день ничего такого и не делали, лишь шлялись между разными магазинами, заглядывая в самые интересные из них. Хорошо, тот день не был показательным или убер-удачным. Но именно в тот день мы договорились о следующей встрече, поэтому его можно в какой-то степени считать Самым Важным. Может именно тогда мы стали встречаться. Не уверен, мы никогда это не обсуждали.

Что ж, следующая встреча была совершенно иной. Как оказалось, моя новая знакомая умеет водить и имеет свой автомобиль. Это была старая капризная иномарка, но всё же лучше, чем то, что было у меня, а именно –ничего. Я даже прав не имел и не имею по сей день. Вообще искренне не понимаю, каким образом все эти люди умудряются не попадать в аварии каждые тридцать секунд, как они концентрируются и успевают реагировать на внезапные изменения дорожной ситуации. Хотя она говорит, что это как научиться ходить или кататься на велосипеде. Не знаю. Я не помню, как я научился ходить, а велосипеды я всегда недолюбливал за их шаткость и неуклюжесть.

Она сама предложила поехать к её родителям в загородный дом. Ну то есть не к родителям, а как бы к местам её юности. Родителей я в тот раз видел только мельком, на пороге, когда она заходила, чтобы отдать им продукты и прочие припасы, которые видимо трудно было достать в этом милом захолустье. Строго говоря, это не сильно отдалённая от города территория, но дышалось там совершенно иначе: отсутствие всяких выхлопных газов, которые малозаметно, но присутствуют в городском спёртом воздухе; приятный привкус сосны во рту; аромат сырой от недавно прошедшего дождя земли. Всё это и некоторые другие труднописуемые запахи стекались в нос и смешивались друг с другом, заставляя меня переосмысливать само понятие обоняния. Я заметил это вслух и она оценила то, что я оценил это.

Когда мы обошли все местные достопримечательности, солнце уже собиралось заходить. И мы оказались там, откуда начинали прогулку. Это был один из удобных выходов к воде у довольно крупного озера. Мы нашли куда усесться: старое гниющее полено. Мы смотрели, как яркий шарик постепенно уходит за горизонт. Это было невероятно приятно – сидеть с ней, уставши после целого дня пеших прогулок, наслушавшись её увлекательных историй. Тем более, что часть персонажей из этих историй материализовались: мы встретили много её знакомых, но я не знал, как мне с ними себя вести, поэтому просто сидел тихо и особенно остро вслушивался в их диалоги. Все они оказывались добрыми и в своем роде интересными людьми. Все, кроме одного. Её бывшего парня. Он показался мне слишком ненормальным и грубым. Но она сказала, что это он так выделывается, увидев её с кем-то. Она бросила его, когда он начал употреблять слишком много алкоголя. Вернее не так. Не совсем так. Совсем не так. У него умерла мать, ее сбила машина. Потом он загрустил. Потом начал пить. Она пыталась вытянуть его из этого кошмарного анабиозного оцепенения, но ничего не помогало. Он выжирал в день по несколько рюмок водки и слышать ничего не хотел о том, как дескать, время лечит. Моя девочка сломалась, не выдержала нескончаемого потока густо-черной слизи о бессмысленности и глубокой порочности мира, льющегося из его рта. Вскоре она уехала в город, искать себя. А он, как ни странно, вышел из запоя и нашел работу. Но она уже не вернулась.

Солнце совсем зашло. Стало заметно холоднее и мы ускоренным шагом двинули к машине. Как она водит, как же она водит! Я так люблю наблюдать за ней в этот момент. Она так сосредоточенна и одновременно расслабленна. Я чувствовал себя в кромешной безопасности, находясь на позиции пассажира. Когда я еду с ней, я искренне не понимаю, зачем нужно пристёгивать ремень. Ох. И по пустеющей трассе мы довольно быстро добрались обратно до города.

Она подъехала к моему дому. Мы немного посидели молча. Она не глушила двигатель, и я принял это как скрытый сигнал: всё, давай прощаться, хватит на сегодня. Хорошо. Прощаемся, целует меня в щеку. Говорю ей спасибо за прекрасный день. Она довольно улыбается. Замечаю в этой улыбке хитрость, что несомненно мне льстит, ведь это может означать только одно. То самое.

Первый раз в губы я поцеловал ее через неделю после этой поездки. Вышло очень органично, почти как в кино. Она потянулась стряхнуть маленькую хлебную крошку с моей щеки, но крошка просто так не сдавалась. Искренне увлекшись процессом, она вплотную приблизилась своими губами к моим. Мне оставалось только немного наклонить голову. Она засмущалась, немного покраснела и улыбнулась.

Я смотрю на нее. Она смотрит в пол. Смотрю на часы. Осталось четырнадцать минут. Совсем немного.

Я жил тогда и живу сейчас в маленькой съемной двушке, в старой хрущевке. В соседней комнате (она больше моей) обитает бешеная парочка, как я их называю. Вечно ссорящиеся, расходящиеся и сходящиеся молодой парень и женщина на пороге сорокалетия. Они очень шумные и в целом неприятные. Но пока у меня нет материальной возможности отказаться от этой комнаты в пользу чего-то более достойного. Плюс это квартира одного моего знакомого. Не то чтобы друга, но периодически мне спокойно прощается просрочка по оплате. Положение мое нельзя назвать откровенно бедственным, однако периодически, чтобы не опуститься до уровня неприличного урчания пустого живота, мне приходится кушать лапшу быстрого приготовления. У нее дела обстоят немного лучше. Родители, переехав в отстроенный для старости дом, оставили ей просторную трехкомнатную квартиру. По моим меркам даже хоромы, а не квартиру. И да, она живет там одна. Поэтому, когда у меня возникло непреодолимое желание провести время в атмосфере более уютной, чем зал пустого кинотеатра, я начал думать о том, как бы напроситься к ней в гости. Это мысли, сперва несформировавшимся запутанным клубком витали не в моей голове, но где-то рядом с ней. Периодически я даже настороженно оборачивался и проверял взглядом естественно совершенно пустое от таких клубков и абсолютно привычное пыльное пространство.

Дальше эта мысль стала мне самому понятнее и яснее. На тот момент мы были знакомы уже (я считаю со встречи в торговом центре) месяца два. И вот, что меня волновало. За все это время, при явной симпатии, направленной в мою сторону, при всех поцелуях и долгих объятиях, мы никогда не шли дальше. Я имею в виду, мы не двигались в сторону секса. То есть, я не замечал с ее стороны никаких привычных мне признаков того, что она как-то об этом думает. Я мягко пытался прощупать, где лежат границы ее познаний в этой области. Что-то мешало мне спросить в лоб. Наверное, я был так поглощен нашими гармоничными и приятными отношениями, что очень боялся их спугнуть. Я не вижу смысла подробно их описывать, все правда было хорошо. То есть не идеально, но намного лучше, чем с предыдущими моими девушками. Думаю, тот психолог бы мной гордился, и даже, возможно, сказал бы, что я молодец, что его послушался и принял меры. Но правда в том, что моей особой заслуги в этом не было. Просто она была другая, совершенно другая, настолько другая, что я и думать забыл о всех своих внутренних проблемах, я себя не грыз, не анализировал каждый свой шаг, не ломал голову, не сдерживался, не перегибал палку. Все просто шло, как шло. И то, как все шло, меня устраивало. Кроме секса.

Я люблю секс. Можно сказать, что это единственное, в чем мне повезло быть успешным. Я никогда не читал руководств и не ходил на пикаперские курсы, но оказавшись с девушкой в одной кровати, мне всегда удавалось произвести на нее приятное впечатление. Не могу сказать, что обладаю гигантской статистикой, наверное даже наоборот, слишком мизерной, для таких значительных выводов. Да и в целом, не уверен, что такие способности есть нечто уникальное. Но я всегда так думал. Вернее всегда хотел так думать и думал. Людям всегда нужно верить в свою уникальность. Это такой психологический защитный механизм, дабы не терять рассудок, сливаясь с остальными людьми. Кто-то верит в свой красивый дворянский нос, кому-то кажется, что он выше других в карьерной лестнице, и так далее. Я верю в то, что я умею заниматься сексом, в то, что делаю это не искусственно, но искусно, со всей душой, как театральный артист высокой марки, выдаю нужные интонации и плачу, когда этого требует сценарий, словом великолепно сживаюсь с выпавшей ролью. Это то, что мне приятно более другого. Это многим приятно более другого, но я искренне верю в то, что мне это приятно по-особенному. Сущий бред, да? Супчик из субъективщины. А я и не верю в объективность. И никогда не поверю. Люди слишком слабые и близорукие существа, для того, чтобы быть всегда объективными. А если я не объективен всегда, так зачем вымучивать из себя эти логически-железные нули и единицы, ведь где-то все равно закралась ошибка, а значит все выражение никогда не будет верным. Я признаю себя слабым и регулярно обманывающим самого себя. Но знаете что? Меня это устраивает. Другого меня у меня нет и пока не предвидится. О, наверное, пора снова посетить психолога, эти приступы рефлексии вечно сбивают меня с основной мысли. А времени осталось минут семь. Надо вспоминать дальше.

Я мягко намекал ей, что хочу ее. Я делал это неловко. Не знаю почему. С ней как-то не получалось иначе. Я стеснялся ее. Она настолько явно отрицала секс своим видом и поведением, что мне казалось, иногда, что она совершенно ничего и не знает о его существовании. При этом периодически она была крайне сексуальна. Особенно, когда вела машину. Не спорю, возможно, я додумывал все это.

Я намекал, но она воспринимала мои слова прямо. Не чувствовала в моих репликах другого, более глубокого дна. И вот, однажды, на третий месяц "отношений", она все-таки позвала меня к себе. Но не просто позвала, позвала с просьбой поменять разбившееся в прихожей зеркало. Пока я добирался, я ни о чем таком не думал. Я вообще в ту неделю замотался как-то сильно, и все превратности судьбы отошли на второй план. Я приехал, повесил зеркало. Она поблагодарила меня и позвала пить чай. Мы сидели на кухне и вспоминали о времени, проведенном вместе. Куча фильмов, дорогих и милых сердцу прогулок, дальних поездок в очень красивые места, легких, почти детских поцелуев. Вино, крыша, танцы в каких-то грязных подворотнях у моего дома. И никакого секса. Меня перекрыло. Тут я окончательно осознал и оформил в голове свое недовольство в крепкую, цельную мысль. И решил во что бы то ни стало сегодня действовать прямо.

После чая, мы пошли в ее комнату. Комнату, в которой она с детства спала. Мерно пульсировала синими огоньками гирлянда. Я попал в царство семейного уюта. Она достала из какого-то ящика огромный альбом с фотографиями. На обложке была черная собака, бегущая по белому-белому зимнему лесу. Внутри – стадии ее взросления. От детской кроватки, до первой поездки на велосипеде, с промежутками на первые самостоятельные шаги. Ее родители всегда улыбались голливудской улыбкой. Впрочем, не думаю, что эти улыбки имели глубинное сходство с вышеозначенными – они все-таки были искренними. Она очень увлеклась, рассматривая свое прошлое. Она всегда увлекается. Я воспользовался этим, чтобы подсесть поближе. Сердце снялось со спокойного шага, стало биться быстро и совершенно невпопад с ритмом дыхания. Она резко пролистала несколько страниц. До конца альбома оставалось уже немного. Вот она сидит за рулем, показывая объективу камеры свои водительские права. Я взглянул в новое зеркало, его было видно через открытый дверной проем. Красный, как рак. Я боялся даже приоткрыть рот, чтобы из распаленной груди не посыпался пиротехническими залпами самый настоящий огонь. В этой минуте сплелись все мои страхи и желания. Голова пыталась решить как поступить – внезапно уйти или заговорить с ней о том, что я чувствую. Пока голова была занята, на арену вышла животность, и я резко, как бы компенсируя предыдущую медлительность и мягкость, обнял ее и повалил на диван, целуя все что попадалось под губы. Я закрыл глаза. На миг мне показалось, что она ответила, поддалась на этот жест, но мягкое и теплое вырвалось из под меня и заорало на всю трехкомнатную квартиру. Лицо мое покрыл стыд, я пытался понять, что произошло, но  в голове было совершенно пусто. Она выбежала из комнаты.

– Что такое?

– Я не люблю так, не делай так больше.

– В каком смысле ты не любишь так?

Эти глупые ничтожные картонные слова были началом первой беседы, после произошедшего. Беседа случилась, когда она вернулась в комнату. У нее в руках был скругленный с переднего края нож. Не знаю, как она собиралась им защищаться. Но как бы ни собиралась – мне было плевать. Настоящая смерть уже посетила меня, когда я был лишен возможности поговорить на любимом языке с любимым человеком, я не боялся тут же умереть во второй раз. Она положила нож на стол. К тому времени я уже остыл до степени горевшего всю ночь костра. Пара самых стойких угольков и пепел, пепел, пустые, ни с чем не связанные частички. Только дунь – разлетятся во все стороны. Я ссутулился и закрыл лицо руками. Села рядом. Начала загонять про то, что не любит секс, про то, что никогда не пробовала и никогда не будет, про то, что все это ей глубоко противно. Как ее пугает любая анатомичность, что счастье не в подобной близости, что если я начал общаться с ней из-за этого, то совершил огромную ошибку. Я пытался объяснить, что вижу в этом исключительно продолжение любви. Естественное продолжение. Она говорила, что не хочет быть тупой обезьяной, следовать своим инстинктам, рожать детей – их и так достаточно много в детских домах – бери не хочу. И вот так по кругу часа два. Она не была религиозной, была в полном психическом здравии, не имела физиологических проблем, насколько я мог судить, но все еще утверждала, что секс ей не нужен и никогда нужен не будет. В какой то момент я понял бессмысленность дальнейшего диалога. Кроме того, я был уязвлен в самое сердце, я был разбит и сломлен. И она. Мы устали друг от друга. Я ушел.

Потом была неделя тишины. Каждый думал о том, что другой является помехой к его счастью. Она – потому что я совершил что-то по ее мнению ужасное. А я – потому что по-моему мнению она не хотела совершать что-то прекрасное.

Я позвонил ей и предложил увидеться еще раз. Придумал, что мы будем сидеть и молча смотреть друг на друга. Чтобы не ссорится и не выяснять отношения с криками. По моей задумке она должна была сдаться. Одеться, как проститутка, прийти и отыметь меня, или спровоцировать на то, чтобы я взял ее. Я думал, что она посоветуется с мамой, подружками, кем угодно, что ее убедят в ее неправоте, что она, в конце концов, сама найдет аргументы в мою пользу. Я думал, что она достаточно сильно любит меня, чтобы себя переломить, ведь я видел ее странность, ее глупость и ее непохожесть на остальных. Но ничего из этого не произошло.

И вот она сидит, мисс непорочность. Неготовая расстаться со своими принципами. Моя инопланетянка, мой белый дракон. А я не готов отрезать себе яйца. Часы давно пропищали. Время вышло. Я встаю и ухожу. В мир, где я больше никогда не буду счастливым.