Жены и вдовы из цикла есенин дополненное

Бедная, бедная  Зинаида! -
урожденная  Райх.
От венчанья со мной ты,
и до  _
семнадцати ножевых ран.

И ты  _ босоногая танцовщица  _
обольщавшая  бесовски-босо,
как же могло такое  случиться,
что шарф затянет под колесо?

Что это?  _  Вьется вокруг меня
славы мой зараза?
Лавры  _  мне.
А, посмертно себя казня,
пулей свенчалась со мной Бениславская.

Три музы.
Две из них  _  жены бывшие.
А теперь  _  три вдовы.
Третья из них  _  моя Сонечка.
Зыбкие узы…
В горле мертвом першит
от проросшей за годы травы,
и трава ворошит мой песок,
обсыпая приют мой бессонницей…

Точно боль  в «Англитере»,
где я, с обожженным лицом,
вис, уже неживой,
с оскорбленной гримасой отчаянья.
А потом  _  Бениславская,
грудь закупорив свинцом,
в послежизнь ворвалась,
написавши записку прощальную…

..А Дункан я носил на руках,
как некую заморскую диковинку,
но все острее сердце скребла тоска,
кода гляделся в лики иконные.

Они не прощают, они глядят
с окладов своих сурово: -
«Мол, нечего там на чужих бл –ях,
Рязани губить породу!».

Может, они и правы? Не знаю.
Только в сплетении сердце екало,
когда задыхался я в дымной налипи
опостылевшего Нью-Йорка.

И даже сейчас не могу забыть,
их варварских, диких нравов :
у них не положено в морду бить  _
в момент зашельмуют штрафом!

К тому же мне тридцать,
а ей  _ за сорок
совсем недавно минуло верно.
И я устал называть ее милой,
и, к тому-же _  "девочкой скверной".

Хотя на то и были причины  _
мужчины за ней ходили гуртом,
и липли к ног ее бесовщине
в противном шамканьи мокрых ртов...

Верно. Действительно  _ скверно.

..Я шарма впитал инородный дух,
и сам я стал  _  высший шарм!
Мне б знать, что в удушия духоту,
под шину затянет шарф!

И скоро, к Дункан вполне охладев,
к лодыжке ее бесовской,
уже на нее почти не глядел,
когда появилась Софья…

Толстая.
Известного графа внучка,
со строгими, точно рашпиль, глазами.
И я восторгался собою: «Ну дак!               
Вот я каков, паренек из Рязани!»

А что? Я сам во дворец был вхож,
к семейству "всея России",
И ныне еще я вполне пригож,
и в полной поэта силе!

Принцессы оказывали почет,
сомлевши в моем стихе...
_ Мне сам Император стучал в плечо,
и лично вручал брегет!

Пусть нету дворянских во мне кровей,
я _  насквозь крестьянский сын.
зато из под детских моих бровей
струится такая синь!

…Головка к плечу моему клонится,
рифмы вдохнувши моей гипноз…
Сначала  _   ходила моей поклонницей,
а поле страдала  _  уже женой.

И вот, в двацать пятом ,
уж в третий раз  _
я, гордый и знаменитый,
повторно влюбясь в Зинаиду Райх , 
на Сонечке все-ж женился.

И ловко сплетал я в узоры небыли,
шатаясь меж города пьяных ям :
«Такой у меня никогда еще не было!..»_
я гордо своим сообщал друзьям.

И на то «как живу?», не напрягши ума,
я им всем отвечал торжественно:
«Готовлю собрание в трех томах,
живу с нелюбимой женщиной».

В больном недостатке своей души,
в цилиндре своем парижском,
продолжил я пошлые кутежи,
и сумрачные интрижки…

И ночи невыветрившийся угар,
качал меня на качелях,
чтобы исповедывался  в стихах,
я в черном умопомраченьи!

Хоть сердце уже заплывало льдом,
я все ж не умел остыть,
и даже, случалось, похабил дом,
тот самый, где жил  _  Толстых.

Не вышел, конечно аристократ  _
где выходцу из Рязани!  _
Запои сменял мой пустой разврат.
Породы не сдал экзамен.

..Все чаще и чаще мне в ночи лез
тот самый , с глаз голубых блевотную пленкой…
А Сонечка подозревала, что у меня туберкулез,
и на Юг свезла для лечения легких.

И вот, наконец-то, мы с ней в Баку,
на даче у Чагина , где ржавый желоб.
_А ведь я  не умею страдать по-другому,
без кабаков и восторгов женских!

Предчувствуя, что умирать пора,
в ту августовскую жару,
я снова влюблюсь в Зинаиду Райх,
влюблюсь,  - и опять умру!

А ведь было когда-то, давным-давно,
так, что и вспоминать не хочется,
Виною своею, или вином,
ответил я Меерхольду:

«Давай-ка, я буду безмерно рад,
 хоть сегодня, ее к себе  забирай!»

…Плюнув на притяженье,
взбивши отрепья крыл,
в листьев последних шелест
брошу пригоршню брызг!

Судачат, что будто б я психопат,
что место мое в лечебнице.
А я ,в «До свиданья…»  пером запав,
макаюсь в кровотечение…

..Конечно, мне допуск заказан в Рай, _
Петр створкою двери клацкает….
И громко кричит Зинаида Райх,
и всхлипывает Бениславская…

А Сонечка, бросив пригоршню вниз,
в мой прямоугольник мрака,
вуаль  _  на булавки своих ресниц  _
глаза у нее  _  как рашпиль.

И где-то, вставши на пальцы босо,
на своих бесовских ногах,   
ссыпая на доски мои песок ,
пробежит Асейдора Дункан…


*(примечание): Известно, что Есенин, уже будучи женат на Софье Толстой,
снова возобновил свои отношения с Зинаидой Райх .
Даже его предсмертное стихотворение «До свиданья, друг мой…»,написанное
им кровью было посвящено именно ей. 
Софья, без сомнения, знала об этом . По воспоминаниям очевидцев на похоронах
Есенина она держалась строго и отчужденно.