Опять...

Я - бомж, браты, какая радость!
Не знавший с детства  доброты,
Вкусил я вновь босяцтва сладость,
И придорожные кусты…

Те,  что хранят от злого глаза,
Те,  что приют дают за так;
В них колченогая зараза,
Не скоро вставит в глаз пятак.

Зима наступит – я в подвалы,
Голодной тенью прошмыгну.
И эскулапы-коновалы
Пусть ждут, когда я отрыгну

В их обрезиненные пальцы,
Своё нутро, свои мозги,
Обхватят  рёбра словно пяльцы
Ланцеты, не видать ни зги,

В моей груди заиндевелой,
Но им плевать, им – знай–терзай…
Сестрице,  пьяно-осовелой,
Прям, хоть на чресла залезай…

Ну, а пока я жив, бродяга!
Когда-то двинувший в Презы,
Смешного чела, вот бодяга,
Теперь и сам попал в Тузы.

Теперь я - Туз в бомжовой своре.
Мою халупу разнесли
Те пушки, что на косогоре,
Пригнувшись, в пажити вросли.

И вот опять в края родные
Направил я свои стопы,
Где лишь каналы обводные,
Да придорожные столпы.

Скучает Шиллинга творенье,
Лишь худородная овца,
Печально блеет. Ветра пенье,
Буравит уши без конца.

В конец пресыщенный Столицей
В дорогу тронулся изгой.
И перепуганною птицей
Звенит бубенчик под дугой.
.

Оттуда жалкого бродягу,
Изгнали власти будто пса;
И бросив всю эту бодягу,
Я вновь побрёл на голоса.

Знакомых с детства разговоров,
Знакомый с детства диалект.
Не слышно сплетен и укоров,
Простой народа интеллект.

Но с глупа вдруг переселенец
Решил Закона торжество,
В глазах чиновных – ну, младенец –
Узреть. Но словно божество,

Мне, предрекая пораженье,
Упёрся взглядом сикофант,
И как Перуна отраженье
В зрачках сверкает диамант.

Зачем вошёл? Уж и не помню,
Уж и не рад я, что посмел.
Уж лучше вновь в каменоломню.
Угли копать. Да соль. Да мел.

Хотя…  Ну, что… Знакома с детства
Нам благодарность королей.
Избави Бог нас от соседства
И от Царей и от Вралей.

- Мне лампу волшебную дай, Аладдин.
- Вам ламыпа? Вспомни цитата адин. -
Послушайте, жители гор и равнин
Смотрите, завидуйте,

Я - ГРАЖДАНИН!