Есенин Жизнь рядом с Черным Человеком дополненное

Альманах «АЛЬТЕР ЭГО». Независимый Литературно-Информационный Проект
01. 2015
ОБЩЕСТВЕННОЕ ОБЪЕДИНЕНИЕ СОЛИДАРНОСТИ НАРОДОВ
АЗЕРБАЙДЖАНА  «СОДРУЖЕСТВО»
ЖУРНАЛ  «ЛИТЕРАТУРНЫЙ АЗЕРБАЙДЖАН»
                (отрывок)
         
…Нимб с макушки сползет на шею,
перехватит кадык взахлест –
заарканило притяжение
подбородок мне злой петлей.

Шевелюра в налете инея,
жизнь отыграна, словно роль,
напоследок своей алхимией
превращая чернила в кровь.

В зазеркальности, в обреченности,
ртутным холодом окатив,
в силуэт  Человека Черного
мой проявится негатив.

Тянет ртутным, промозглым холодом
в амальгаму сквозной двери.
Не найти мне тропинки в молодость –
Черный выбран в поводыри.

На полшага еще помешкаю,
передышку воздам душе…
Черный хмыкнет с косой усмешкою:
«Ну, давай же  -  на кураже!..»

Мозг исклеван хищными птицами _
налетели на алкоголь…
Я не знаю сейчас _  простится ли
суматоха моих грехов?

Помню  _  брызнет стакан кабацкий,
раскрутивши радужно грань…
Я тогда умел улыбаться
в розоватую утра рань.

Обреченная бесшабашность _
молод был, нагловат и глуп,
и не видел я, мот и бабник,
черный тот силуэт в углу.

Подбежит, дребезжа закусками,
враз улыбчивый половой…
Черный, вечно, нечетким сгустком,
в зреньи прячется угловом.

Мозг клюют и пьянеют птицы,
искромсает страницу перо…
Черный рядом со мной садится,
черным страхом сведя нутро.

…Помню, лес куковал кукушкою
в полдень юности, что прошла,
раз до ста…А теперь в психушке я.
Птица глупая  _  наврала.

Паранойя играет зрением,
лепит пьяные миражи.
Вот теперь, Черный гость,ты ко времени,
на поминки поспел души.

Не ищу ни любви, ни жалости   _
догорела моя свеча…
Розу белую, с черной жабою,
продолжаю в душе венчать.

Начищаю ботинки ваксою  _
не исправиться, раз пижон.
Улиц морды одутловатые
лезут на кулаков рожон.

Отвратительные колдобины,
подворотнева глухомань…
Черный рядом присел: «Удобно ли,
в сей клоаке сходить с ума?.."

И взбивая на пульса рытвинах,
химерических, пьяных птиц,
вену жжет искушеньем бритвенным
и узлом в позвонках хрустит:

«Не привык не смирять ни каяться,
в жизни, что отыграл как роль?".
Тростью вмажу по зазеркалию _
гость рукой перехватит трость:

«Раздавай-ка свои затрещины
полуспившейся голытьбе!  _
в пол-лица заалеет трещина,
приварившись щекой к трубе»

То Рязань, то Москва, то Питер…
Англитеровская кровать.
Черный омут  _  нырнешь, не выплыть.
Да и стоит ли  _  выплывать?


                *******************
…Много встречных, да нету встреченной.
Жизнь исчерпана налегке…
Очень трудно рукою взрезанной
шнур затягивать на крюке.

Может, кто-то сквозь ночи тьму,
учуяв кровь из взрезанной вены,
крикнет: «Пропустите меня к нему!
Я хочу видеть этого человека!»*

Кто-то… Ни жена, ни вдова…
Я сам не знаю, кем быть могла бы…
Машет ушами моя голова,
чернеющей тенью под желтой лампой.

Нет. Лабиринт коридоров пуст.
Номера дверь  _  упор  тупика.
И  в поднебесье затянутый узел
уже не расслабит ничья рука.

Не женою, и не невестою,
биться некому кулаком…
Мне сейчас  _  повенчаться с вечностью,
между полом и потолком.
 
Пальцы вечности станут нянчится,
кудри золота ворошить...
Я ее любви не выклянчивал _
наспех, судорожно грешил…

Видно ей надоели изрядно
невниманье мое и блуд,
и пора навести порядок _
поводком пристегнуть к узлу.

..Время тянется долго-долго,
западая в пространство сна…
Завтра вчерашние жены, вдовами,
станут колко меня поминать.

Завтра не нужно ни вдов, ни жен,
мифов по мне, обрыдших…
Не разглядеть им  _  рубашки шелк
вспорот в обрывки крыльев.

Вижу: по полю бежит лошаденок,
разбрасывая ноги смешно и нелепо…
Зачем же завтра курком взведенным
сроднится кто-то с грудною клеткой?!**

Тянется время  щемящее-долго,
как асейдоров под шину шарф…
_Завтра по городу кривотолки
станут, иконно, меня воскрешать.

Завтра уже проросло в сейчас!
_У невесомой кромки,
взрезанной кистью кровоточа,
строк собираю крохи...

Свято место не станет пустошью,
если ангел-хранитель забит в закут.
Черный друг мой, великий путаник,
расположился, и капошится
в моем, уже беззащитном мозгу…


И в мозгу моем, смятом в вязкую муть,
он душит в шепот  крик сокровенный:
«Пропустите, пропустите меня к нему!
Я хочу видеть этого человека!...» *

              **************

Этот шепот  _  дурман, иллюзия,
если заиндевел, как клен.
И  распахнутое безлюдие
обступает со всех сторон.

Мироточат глаза иконные,
церкви отданы под загон…
В это свальное беззаконие
стул отбрыкиваю каблуком!

И в разливе той тьмы карательной,
где под лозунг подмята речь,
в невесомость шагну, как в праведность,
чтобы душу от тьмы сберечь.

Даже в пекле надежда водится:
есть село на краю зари,
где, всплакнув по мне, Богородица,
створку тайную отворит…

Мир пропал в заоконной затеми.
Этот адовый жар трубы,
пол-лица выжигает замертво,
став посмертным клеймом Судьбы.

Пополам надломилась шея,
вся измызгана голова…
Метит Бог, как известно, шельму  _
но в стихах я нешельмовал!..

Ухожу  _  в неизбывное детство,
вам оставив россыпи строк.
И не нужно, чтоб шли студентки
надо мною взводить курок… **


** ПРИМЕЧ: вещь  "ХВАТИТ!.."  - чуть выше на стр.