ворона

Я стоял и курил, возле чуть приоткрытого окна. Курилка представляла собой небольшую, отделанную кафелем комнату, располагавшуюся перед туалетом. И эта курилка была одним из моих любимых мест, где я мог отойти немного от постоянного сонного состояния и попытаться вспомнить, кто я есть, и откуда сюда пришел. Все мои старания, к сожалению, пока не привели к каким - то конкретным результатам, но я не отчаивался.  В частности, я не мог вспомнить, когда и как попал в это странное заведение, загадкой оставалось и то, где жил раньше, с кем общался, и были ли у меня вообще друзья, родственники, знакомые. Имя свое я узнал от Наиля Ринатовича, который относился ко мне, как к родному брату. И пожалуй, это был единственный в мире человек, который верил в мои способности, и даже подробно расспрашивал меня о них, записывая все мои рассказы в толстенную тетрадь, ссылаясь на то, что хочет то же, освоить ту или иную методу, как он изволил выражаться.  Постепенно у меня начало складываться ощущение, что я родился здесь, и никто меня сюда не доставлял. Поэтому в курилке, мне до мельчайших подробностей, были известна каждая трещинка на кафеле, каждая выбоина в подоконнике, каждый развод рыжих пятен на потолке. НО не смотря на то, что у меня не было информации о моем прошлом, у меня сохранялась полная уверенность в том, что я наделен определенными способностями, дарованными мне от рождения.
  На всех окнах этого здания, с наружи были установлены стальные решетки. Это окно тоже не являлось исключением. Несколько прутьев решетки были немного погнуты, как будто кто то хотел проникнуть снаружи, в это помещение, но потом передумал, и оставил эту затею в покое. Каждый раз глядя на эти гнутые прутья я представлял, что они не из стали, а из воска, и достаточно дотронуться до них рукой и немного подержать их в ладонях, как они растают, … и можно спокойно выйти через окно и шагнуть на эти воздушные ступени, и по ним как по обычной лестнице подняться прямо к облакам, и удобно расположившись на них, просто смотреть на землю, на всю эту бесконечную красоту. То, что я ходил  по воздуху, я знал точно.  Часто, эти воздушные ступени мне снились во сне. Иногда я соскальзывал с них … и чувство свободного полета наполняло восторгом все мое существо, я летел задевая руками верхушки деревьев, вырывая охапки сухой, пахучей травы из высоких стогов, ощущая всем телом потоки теплого воздуха. Но каждый раз, приближаясь к земле, … я неожиданно просыпался. 
Но к сожалению, в этом замкнутом пространстве с решетками, ни ходить по этим ступеням, ни слетать вниз, поднявшись высоко … я не мог. Их здесь, этих ступеней, просто не существовало.  Они были кем то намеренно стерты из этого пространства. Оставался лишь мертвый воздух, пахнущий хлоркой, поношенной одеждой и немытыми телами.    И эти тела мне казались безликими и бесцветными. Они безвольно, бесцельно двигались по длинному, бесконечному коридору, в этом неправильном пространстве, наступая на пятки впереди идущих, наступая на свою боль, на свое одиночество, на все то, что еще в них осталось человеческого, то что в глубине их сознания почти сгорев дотла, еще тлело, превратившись в тупое давящее безразличие, которое было страшнее боли, страшнее безысходности.
Проходя мимо этих тел, я всей своей сущностью, ощущал эту нестерпимую боль, эти безмолвные крики о помощи. Но к сожалению помочь им я ничем не мог. И потому, ненавидел этот коридор, и старался как можно быстрее, по нему, добраться до «своей» курилки.

           А на улице ярко сияло солнце и снег почти растаял, и вся природа словно замерла в ожидании весны. Напротив окна возвышался старый тополь, он то же радовался приближение весны, и выглядел ни так уже уныло, как месяц назад.  Хотя на первый взгляд, почти ничего в его облике не изменилось. Но достаточно было немного присмотреться, что бы понять, что это не так.
               Я затянулся в очередной раз, и выпуская дым в приоткрытое окно. Дым беспрепятственно прошел между гнутых прутьев решетки и вырвавшись на свободу растворился в весеннем прозрачном воздухе. И тут, я краем глаза, неожиданно заметил ворону, которая с любопытством, наблюдала за мной, сидя на толстой ветке тополя.  Я то же стал с интересом разглядывать её. Ворону видимо абсолютно не смущало мое присутствие. Она немного наклонила голову, сначала вправо, затем чуть влево, как бы настраивая угол зрения, с которого ей было бы удобнее рассмотреть, что происходит по ту сторону окна. Я выбросил недокуренную сигарету в урну, и продолжал наблюдать за вороной.  И чем я дольше наблюдал за ней, тем все больше склонялся к простой мысли. Что – этот тающий снег, эта ворона, это старое дерево, я, - отгороженный от всего мира решеткой, и даже сама решетка, все мы едины, все мы являемся частью чего то целого, неделимого.
              Тем временем, ворона начала чистить клюв о ветку дерева, изредка поглядывая на меня, как будто хотела знать, какое она производит на меня впечатление. Я улыбнулся, … и, почувствовал непреодолимое желание каким то образом поприветствовать этот мир, эту смешную ворону. И не задумываясь, я помахал вороне  рукой. На мое приветствие, ворона как отреагировала довольно странно. ОНА вытянула шею и пристально посмотрев на меня, неожиданно «пожала» плечами.  Затем она отряхнулась и  заняла более удобную позицию на ветке дерева, переместившись ближе к его стволу.
         И тут, у меня возникло второе неожиданное желание за этот день. Мне захотелось пообщаться с ВОРОНОЙ. Захотелось узнать, как у нее дела. Рассказать ей о своем последнем открытии. О том, что мы с ней, есть нечто единое. И то что я могу подыматься по воздушным ступеням к облакам, и летаю, как и она, но только во сне. Хотя,  разница по большому счету небольшая, … поскольку вся наша жизнь не больше чем сон, и грань между сном и явью почти не различима в этом мире.
        Птица со мной по видимому согласилась, и в знак согласия, снова пожала «плечами».  Посетовав на то, что разговор с вороной у меня не сложился, так как бы хотелось, я   мысленно начал прощаться с птицей, сожалея, что наше знакомство было столь непродолжительным.
       И тут совершенно отчетливо, … пугающе отчетливо, я вдруг услышал: «привет, меня зовут Клара».  От неожиданности, я вздрогнул, и машинально покрутил головой по сторонам. Вокруг никого не было. Я вопросительно посмотрел на птицу, из которой исходила эта фраза. То, что произошло дальше, меня привело в еще большее замешательство, … я услышал смех, то что он исходил от вороны, не было никакого сомнения. При этом она опустила вниз клюв, и подергивала уголками крыльев, которые я называл мысленно плечами.
Привет, привет – снова сказала ворона, весело раскачиваясь не ветке, надеюсь ты не Карл, который у меня стащил кораллы. Видимо шутка её еще больше развеселила, и она снова «покатилась» со смеху.
Я не очень понимал, о чем идет речь. Причем кораллы, и этот самый, … Карл.
Да ответил я, меня действительно зовут - Карл Фридрих Иероним фон Мюнхгаузен. И … позвольте узнать полное ваше имя. Я чуть было не добавил «сударыня», но вовремя спохватился. Поэтому еще больше смутился.
Зови просто Клара, я тут из соседней деревни прилетела, вот решила передохнуть на ветке посидеть. Тут смотрю, кто то бледный и небритый уставился на меня. ЭТО кто тебя за решетку то упрятал. Знаю - знаю, ты ходишь по воздуху, и летаешь, типа того. Это нормально. Мне постоянно такие сны снятся. Ух, сейчас бы селедочки солененькой, с грибками. У тебя дражайший, рыбки не найдется там, или грибов маринованных.
Извиняюсь, Клара, но последнее время не ношу с собой соленую рыбу, стараясь как можно вежливее ответил я. И что бы, как то направить разговор, в нужное русло, я спросил правда ли они живут 300 лет.
Аааа, - протянула ворона, это про возраст и время. Придурки, сами вы это все придумали, потому и живете в неправильном пространстве. То же мне философы, Аристотели, - нашлись. Запутались совсем. Сами запутались и другими мозги пудрите. 
Ну, вот!!!  - откуда вы взяли, что в минуте 60 секунд. Ха-ха, математики, то же мне  нашлись. Запомни дражайший, или запиши себе куда, -  в минуте только 6 секунд. Шесть, -  и ни на секунду больше.  Понял??? Заключили моя собеседница.
        Да и еще, (ворона задумчиво подняла клюв к верху, как будто, что то разглядывая на облаках),  Земля то не круглая, ох, совсем батенька не круглая, и уж не шар, даже близко не шар.
         ПЛОСКАЯ ЗЕМЛЯ то, вдруг резко каркнула собеседница.
И добавила: «ПОНЯЛ горемычный».
Понял, как тут не понять, еле ворочая языком вымолвил я. В минуте 6 секунд. Вот. Земля квадратная, - типа плоская, и это, - стоит на трех китах.
Хм, … хмыкнула ворона, прищурив один глаз, это какой придурок,  тебе хворому, такую ерунду сказал, Про трех китов то.
        Ну надо же, живут в этом дурдоме, и считают, что все знают. Ворона нервно побарабанила когтями по ветке, видимо решала открывать мне эту тайну или нет.
        НА трех ВОРОНАХ весь МИР стоит, - рявкнула она.
Но этого не может быть, ответил я, - как на воронах может стоять экая махина, и только на трех тем более.
Все верно, - сказала ворона, сейчас только на двух стоит, потому как, третья сидит на ветке и спорит с ненормальным психом, об устройстве МИРА. Короче в следующий рас прилечу, что бы селедка солененькая была при тебе, ну и грибы.
        Не подведи горемычный, - крикнула ворона и растаяла как табачный дым в этом прозрачном весеннем воздухе.
Достав из пачки последнюю сигарету, я облегченно закурил, и улыбнулся, представляя, как будет удивлен мой лечащий врач Наиль Ринатович, когда я ему расскажу всю правду о времени, о шести секундах, о плоской Земле, о трех воронах, которые едят только селедку и грибы и на которых стоит весь МИР. 
           Потом медсестра поставит мне укол, и я буду спать и видеть сны, в которых я подымаюсь по воздушным ступеням к облакам, откуда смотрю на плоскую Землю, стоящую на трех воронах.
О, и самое главное, нужно будет обязательно рассказать всем, кто движется по этому бесконечному коридору, о времени, о Земле, о мудрой вороне, и тогда пространство станет правильным, решетки оплывут как воск на весеннем Солнце, все забудут о своей боли и одиночестве, все будут счастливы, и я научу всех подыматься по воздушным ступеням и летать во сне, задевая ладошками верхушки деревьев.