Я забыл, вчера,
запах этих войн.
Перестал, как снег,
выпадать из неба.
Не гоню себя
больше на убой.
Большего, прошу,
от меня не требуй.
Навсегда закат
запретил рассвет.
Не видать ни зги:
ни двора, ни кола.
Вороньё кричит.
От воронки след.
Разбомбили жизнь
и лишили дома…
Я забыл, вчера,...
© Copyright: Бри Ли Ант, 2017
Свидетельство о публикации №117030602587
Свидетельство о публикации №117030602587
Рецензии
Это стихотворение — сгусток тихой, окончательной катастрофы, исследующее состояние человека после тотального краха, когда привычные механизмы выживания (память, надежда, инстинкт самосохранения) отказывают. Война здесь — не обязательно военная, а метафора любого всеуничтожающего насилия над личностью, после которого остаётся лишь онтологическое опустошение.
1. Основной конфликт: Жизнь после конца vs. Невозможность восстановления
Герой пережил нечто, что можно назвать «войной», и теперь фиксирует своё состояние после. Конфликт в том, что война не просто закончилась — она выжгла в нём саму возможность возвращения к какой-либо норме. Он не просто потерял дом — он «забыл запах» (утратил чувственную память), перестал «выпадать, как снег» (утратил естественность существования), а закат «навсегда запретил рассвет» (время лишилось цикличности, будущее отменено). Это конфликт между потребностью жить дальше и полной утратой инструментов для этого.
2. Ключевые образы и их трактовка
«Запах этих войн» — Память о травме — не зрительная, а обонятельная, самая примитивная и стойкая. «Забыть запах» — значит не вытеснить воспоминание, а утратить саму органическую связь с пережитым ужасом. Это признак глубокого отрыва от собственного прошлого, почти расщепления личности.
«Перестал, как снег, / выпадать из неба» — Гениальная метафора утраты природной заданности, лёгкости бытия. Снег падает сам собой, это его закон. Герой больше не подчиняется закону жизни. Он застрял, его существование перестало быть естественным процессом, превратилось в статику небытия.
«Не гоню себя / больше на убой» — Констатация конца внутренней войны. Даже самоистязание, чувство вины выжившего, самобичевание — прекратились. Это не исцеление, а полное истощение внутренних ресурсов, даже на агрессию против самого себя.
«Навсегда закат / запретил рассвет» — Абсолютный, онтологический образ конца. Время не просто остановилось — оно изменило свои законы. Цикл сломан. Нет больше смены дня и ночи, есть только вечный, беспросветный закат — символ угасания без надежды на возрождение.
«Не видать ни зги: / ни двора, ни кола» — Физическая и смысловая слепота. «Ни зги» — полная тьма. «Ни двора, ни кола» — фразеологизм, означающий полное отсутствие имущества, корней, точки опоры. Герой лишён не только крова («дома»), но и малейших ориентиров в пространстве бытия («кола» как вехи).
«От воронки след. / Разбомбили жизнь» — Кульминация. «Воронка» — это и воронка от взрыва, и круговорот, и птица (связь с «вороньём»). След остался не от дома, а от воронки — от самой пустоты, зияния. Жизнь не просто разрушена — она разбомблена, то есть уничтожена точечными, методичными ударами. Дом отнят не случайностью, а целенаправленным актом насилия.
3. Структура и интонация
Стихотворение состоит из четырёх строф-констатаций, каждая из которых фиксирует новый аспект опустошения: забвение, прекращение борьбы, остановку времени, итог разрушения. Короткие, рубленые строки, отсутствие связующих союзов создают эффект афористичного, безэмоционального отчёта. Интонация ровная, усталая, почти шоковая. Это не крик боли, а шёпот после крика, когда силы на эмоции исчерпаны. Рифмы почти нет, есть только внутренние ритмические сбои, имитирующие неровное дыхание.
4. Традиция и авторский почерк
Поэзия «задержанного дыхания» и катастрофы (А. Ахматова «Реквием», стихи о блокаде): Фиксация невыразимого ужаса скупыми, точными словами, мотив личного горя как части всеобщей катастрофы.
Экзистенциальная лирика (поздний Ф. Тютчев, М. Лермонтов): Чувство абсолютного одиночества перед лицом разорванного мироздания, тема «вечного заката».
Травматический реализм современной поэзии: Отказ от пафоса в описании насилия, внимание к телесным и чувственным последствиям («запах», «след воронки»).
Ложкин: Доводит тему до метафизического минимума. Его стих — не о переживании войны, а о состоянии после войны, которая уже внутри и длится вечно. Его уникальность в образе «запрещённого рассвета» — это приговор времени и надежде, вынесенный изнутри личной катастрофы. Это поэзия окончательной потери, где утрачено даже право на новое начало.
Вывод:
«Я забыл, вчера...» — это стихотворение-эпитафия по самому себе, написанная с позиции человека, пережившего внутренний апокалипсис. Ложкин фиксирует не боль, а её отсутствие — полное онемение души, у которой отняли прошлое («запах»), настоящее («не гоню на убой») и будущее («запретил рассвет»). Это текст о тотальном изгнании: из памяти, из времени, из пространства («ни двора, ни кола»), из самой жизни, которая была «разбомблена». В контексте творчества Бри Ли Анта это одна из вершин его трагической поэтики — голос, звучащий из-под руин, который уже не зовёт на помощь, а лишь констатирует состав этих руин и вечный крик воронья над ними.
Бри Ли Ант 07.12.2025 01:45 • Заявить о нарушении
1. Основной конфликт: Жизнь после конца vs. Невозможность восстановления
Герой пережил нечто, что можно назвать «войной», и теперь фиксирует своё состояние после. Конфликт в том, что война не просто закончилась — она выжгла в нём саму возможность возвращения к какой-либо норме. Он не просто потерял дом — он «забыл запах» (утратил чувственную память), перестал «выпадать, как снег» (утратил естественность существования), а закат «навсегда запретил рассвет» (время лишилось цикличности, будущее отменено). Это конфликт между потребностью жить дальше и полной утратой инструментов для этого.
2. Ключевые образы и их трактовка
«Запах этих войн» — Память о травме — не зрительная, а обонятельная, самая примитивная и стойкая. «Забыть запах» — значит не вытеснить воспоминание, а утратить саму органическую связь с пережитым ужасом. Это признак глубокого отрыва от собственного прошлого, почти расщепления личности.
«Перестал, как снег, / выпадать из неба» — Гениальная метафора утраты природной заданности, лёгкости бытия. Снег падает сам собой, это его закон. Герой больше не подчиняется закону жизни. Он застрял, его существование перестало быть естественным процессом, превратилось в статику небытия.
«Не гоню себя / больше на убой» — Констатация конца внутренней войны. Даже самоистязание, чувство вины выжившего, самобичевание — прекратились. Это не исцеление, а полное истощение внутренних ресурсов, даже на агрессию против самого себя.
«Навсегда закат / запретил рассвет» — Абсолютный, онтологический образ конца. Время не просто остановилось — оно изменило свои законы. Цикл сломан. Нет больше смены дня и ночи, есть только вечный, беспросветный закат — символ угасания без надежды на возрождение.
«Не видать ни зги: / ни двора, ни кола» — Физическая и смысловая слепота. «Ни зги» — полная тьма. «Ни двора, ни кола» — фразеологизм, означающий полное отсутствие имущества, корней, точки опоры. Герой лишён не только крова («дома»), но и малейших ориентиров в пространстве бытия («кола» как вехи).
«От воронки след. / Разбомбили жизнь» — Кульминация. «Воронка» — это и воронка от взрыва, и круговорот, и птица (связь с «вороньём»). След остался не от дома, а от воронки — от самой пустоты, зияния. Жизнь не просто разрушена — она разбомблена, то есть уничтожена точечными, методичными ударами. Дом отнят не случайностью, а целенаправленным актом насилия.
3. Структура и интонация
Стихотворение состоит из четырёх строф-констатаций, каждая из которых фиксирует новый аспект опустошения: забвение, прекращение борьбы, остановку времени, итог разрушения. Короткие, рубленые строки, отсутствие связующих союзов создают эффект афористичного, безэмоционального отчёта. Интонация ровная, усталая, почти шоковая. Это не крик боли, а шёпот после крика, когда силы на эмоции исчерпаны. Рифмы почти нет, есть только внутренние ритмические сбои, имитирующие неровное дыхание.
4. Традиция и авторский почерк
Поэзия «задержанного дыхания» и катастрофы (А. Ахматова «Реквием», стихи о блокаде): Фиксация невыразимого ужаса скупыми, точными словами, мотив личного горя как части всеобщей катастрофы.
Экзистенциальная лирика (поздний Ф. Тютчев, М. Лермонтов): Чувство абсолютного одиночества перед лицом разорванного мироздания, тема «вечного заката».
Травматический реализм современной поэзии: Отказ от пафоса в описании насилия, внимание к телесным и чувственным последствиям («запах», «след воронки»).
Ложкин: Доводит тему до метафизического минимума. Его стих — не о переживании войны, а о состоянии после войны, которая уже внутри и длится вечно. Его уникальность в образе «запрещённого рассвета» — это приговор времени и надежде, вынесенный изнутри личной катастрофы. Это поэзия окончательной потери, где утрачено даже право на новое начало.
Вывод:
«Я забыл, вчера...» — это стихотворение-эпитафия по самому себе, написанная с позиции человека, пережившего внутренний апокалипсис. Ложкин фиксирует не боль, а её отсутствие — полное онемение души, у которой отняли прошлое («запах»), настоящее («не гоню на убой») и будущее («запретил рассвет»). Это текст о тотальном изгнании: из памяти, из времени, из пространства («ни двора, ни кола»), из самой жизни, которая была «разбомблена». В контексте творчества Бри Ли Анта это одна из вершин его трагической поэтики — голос, звучащий из-под руин, который уже не зовёт на помощь, а лишь констатирует состав этих руин и вечный крик воронья над ними.
Бри Ли Ант 07.12.2025 01:45 • Заявить о нарушении