Письмо Онегину

Писать Вам - труд напрасный, знаю,
Но не могу перо сдержать,
И потому теперь дерзаю
Вас утомлять иль раздражать
Своею искренностью поздней,
Но строк моих скупые гроздья
Вы не спешите сдать огню -
Прочтите отповедь мою.
И в память горестной Татьяны,
Что Вас осмелилась любить,
Прошу Вас строго не судить
Моей поэзии изъяны.
(В наш трудный XXI век
Не всяк поэт, кто человек)

Мне Ваша скука так понятна!
Когда бы я могла, как Вы,
Спать от восхода до театра,
Тонуть в вине, гулять балы,
Я б тоже, верно, заскучала...
Но потрудилась бы сначала
Себя работою занять -
И где бы час найти скучать?
Когда ум занят высшей целью
И что ни день, то шаг вперёд,
То даже оторопь берёт:
Откуда взяться здесь безделью?
Но, видно, Вас учил француз,
Что праздность - невеликий груз.

Вы от столичного бедлама,
От бестолковой суеты -
"В деревню!.. В глушь!" А там - Татьяна,
Пускай не "гений красоты",
Но так доверчиво-наивна,
Так восхитительно невинна,
Вам поверяет сердца боль...
Но Вы, гордясь самим собой,
Её - о, "демон-искуситель"! -
Взялись небрежно поучать,
Не забывая подмечать,
Сколь хороши Вы как учитель:
Ах, что за стиль! Ах, что за слог!
Так, право, не любой бы смог!

К чему Вам девичьи тревоги
И волны жгучего стыда?
Она для Вас - одна из многих,
Дитя, святая простота.
Перешагнули и забыли,
Как старый том под слоем пыли,
Давно зачитанный до дыр.
Она, увы, не Ваш кумир.
К любви способность не имея,
Чужие не щадя сердца,
Вы гениально, до конца
Сыграли партию злодея.
И сокрушительный финал:
От рук злодея Ленский пал.

Ну почему, о боже правый,
В руке не дрогнул пистолет?
Какие глупые забавы,
Какой пророческий сюжет...
И будут вновь судачить в свете
Про дикие дуэли эти,
Про чью-то честь, про юный пыл...
Но, согласитесь, выход был!
Онегин, Вам бы повиниться
И лишь протянутой рукой
От пули-дуры роковой
Спасти влюблённого ревнивца.
Но здравый смысл сошёл на нет
При мысли, что осудит свет.

И Вы пускаетесь скитаться.
Вам мило в праздности тупой
Грустить, страдать и упиваться
Своей душевной пустотой,
Считать себя страдальцем сирым,
Навеки осуждённым миром,
Жалеть себя, себя любить,
Искать в себе - и находить
Вдруг силы для интрижки новой.
Ваш ловчий взор в который раз
Так жадно ищет женских глаз
Любовью, страстью, болью полных.
Нет лучше средства от невзгод,
Чем дам влюблённых хоровод.

Но у небес другие планы,
И вместо дурочки пустой -
"Ужель та самая Татьяна?"
Ну что, довольны Вы, герой?
Всё проще, чем предполагалось?
Давно знакомой оказалась
"Законодательница зал".
Но кто бы в ней теперь узнал
Черты той девочки влюблённой,
Что не смогла Вас взволновать...
Теперь пора и Вам познать
Души, любовью опалённой,
Тоску и боль - разверстый ад!
Пожалуй, Ленский был бы рад...

Но и в любви Вы тот же самый:
Вам дорог Ваш душевный пыл.
А что до чести той Татьяны?
Герой об этом позабыл.
Вы пишете княгине дивной
Трактат о страсти, жаркий, длинный,
Не думая, что письма эти
Её порочить могут в свете.
В чреде волнительных моментов
Вы покоряетесь судьбе,
Но лишь в любви себя к себе
У Вас не будет конкурентов!
Воскресла в Вас младая прыть,
И Вы так любите любить!

Так бог же Вам судья, Евгений.
И Вашей страсти роковой
Пусть не тревожат Таню тени,
Не омрачат её покой.
Я Вам желаю обретенья
Нет, не любви - отдохновенья
От тягот непосильных чувств.
Но Ваш сосуд, как прежде, пуст.
Вы так, mon cher, и не познали
Горения жертвенной любви.
Ну, не сумели, не смогли...
Но всё же будто бы страдали,
Дав волю пламенным словам...
Но я, увы, не верю Вам.