***

Я когда-нибудь буду проглочен Левиафаном,
меня заклеймят шайтаном и шарлатаном,
на утёсе меня повесят, как пиратского капитана,
и будут они говорить: "Абордажный Котяра? Висит вон там он!".
И будут мимо меня ходить корабли,
и на волнах будет солнце гореть и рябить,
и будет закатом казаться рощи рябин,
но не будет любви,
больше не будет любви.
Моё тело там, на утёсе сгниёт
Будет ветер по вереску гнаться бледной змеей.
Это будет зимой, слякотной, мокрой зимой -
за скелетом моим скитальческим люди пойдут как за мной.
-----------------------------------------------
Друг мой, если приходится туго,
если даже дышать захотят запретить,
свою саблю точи - подымайся, хмельная Тортуга!;
откопай томагавк - просыпайся, дремучий Фронтир!;
заряди винчестер, бери его в лапы
и вздыби как мустанга весь Дикий Запад!
Ты помни - вас много и вы сильны,
а значит, "Аврора" будет, победа будет.
Пираты, индейцы, ковбои - все на тропе войны.
И еще загляни ты к нынешним людям.
Ты не пугайся - они безвольный, слабы,
покоряются, угождают, лезут из кожи.
Но мысль и у нас пробивает толстые лбы.
Здесь на торрентах вновь поднимают "Весёлый Роджер";
и на каждое наше слово они будут гавкать,
но мы вновь поднимаем перья - как томагавки.
Да, признаюсь и буду честен,
пылится ещё незаряженным мой винчестер,
потому, что шею сжимает лассо,

но придёт весна, посыпется ливень косой.
Будут мимо утёсов ходить корабли,
и на волнах будет солнце гореть и рябить,
и будут пылать пламенами рощи рябин.
Мы будем драться,
драться во имя любви.