Разбойники

Век двадцатый все рамки отверг,
Разметал все скрижали беспечно….
Каннегисер  и  Штауффенберг
Все равно, террористы, конечно…

Век двадцатый мир в ужас поверг:
Горы жертв за мечты, за идеи,
Каннегисер и Штауффенберг
Все равно – террористы, злодеи.

Век  двадцатый развеял, как дым
Все  устои, запреты, границы…
Эти двое – увы - вместе с ним
Все равно – суть злодеи, убивцы.

Золотистому лету во след –
Бросить взгляд на лазурные дали.
Ты поскрипывай, велосипед,
Вы крутитесь, родные педали!

Здесь под арку, где жили цари,
Ангел смотрит… Тут снова направо…
Посмотри еще раз, посмотри,
Как  светило стоит величаво,

Как у Адмиралтейства дубы
Что-то шепчут друг другу тревожно…
Жизнь поставить свою на дыбы,
Бросить в топку….Так-так, осторожно.

В голове – метронома отсчет,
Ствол под курткой впивается в тело….
Что, товарищ Урицкий еще
Не пришёл? Я по важному делу….

Ничего, посижу, подожду,
Подоконник, вон, рядом свободен.
Он садится, встает, снова ходит,
Что-то мрачно бубнит на ходу.

Наконец (ах, удаче не верь!)
Все решилось так быстро  и просто:
Вон, брюнет невысокого роста
Открывает наружную дверь.

Молодая не  дрогнет рука,
Не умягчится мстителя сердце:
Председателя ПетроЧК
Мозги лифта обрызгали дверцу.

Мальчик мой, постарайся уйти!
В Справедливость и Правду влюблённый
Мимо Мойки, да по Миллионной
Что есть силы, педали крути…
………………………………..
……………………………….

Лето, лето, расплывчатый зной
С листьев спрыгнувшим солнечным блеском
Весь изнизан, где «опель» штабной
По смеющемуся перелеску

Шустро катит.. Так сердцу родны
Изумрудных  мозаик  шептанья,
Словно нет в этом мире войны,
Словно кануло в бездну страданье.

За окном то орешник, то ель,
Липы ствол, что до комля расколот….
На коленях – тяжёлый портфель,
А в душе – обречённости холод.

Вот шлагбаум…. Стекло опустить,
Протянуть документы наружу….
Честь отдали… Вперёд, ну же, ну же,
Дай же, Господи, сил завершить,

Что в ночной пустоте закипало….
Всё равно, будет этого мало!

В окнах  солнце, начищен  паркет,
Карты, карты весть стол застилают,
Невысокого роста брюнет
Совещанье свое начинает.

Приоткроется дверь, скрипнет пол,
Адьютанта лицо в щели длинной :
Господина полковника, мол,
К телефону… звонок из Берлина.

И к машине уже подходя,
Ощутить  под ногой содроганье,
Словно мрачное Рока дыханье….
А еще полмгновенья  спустя -

Тяжкий звук, что нещадно нахлынул,
Захватил, прокатился и сгинул,
Обернувшись, фуражку на лоб
Поплотнее… Как пот заструился…
Вон, багровый сквозь крышу пробился…
Ясно: тем, кто внутри находился
Даже чудо помочь не могло б!

Что ж, полковник, лови свое счастье,
Шанс роскошный – один на мильон,
Поднимай все надежные части,
Занимай телеграф, телефон!

Сам  - на радио срочно явись
В Справедливость и Правду влюблённый,
Чтоб  эфирной волной полоненный,
Голос твой устремился бы ввысь,

Разлился в ширину, и затем,
На морях, в небесах и на суше,
Перехваченный медью антенн,
Он в отчаяньем жгомые души

Бросил весть благодатным ключом,
Что тиран уничтожен жестокий,
Что на западе и на востоке
Будет завтра же мир заключён!!!

Что солдатам теперь путь лежит,
В дом родной, под окно дорогое…
Но валькирия не прилетит,
Чтоб победу спасти для героя!

Ты почувствуй сквозь лет мертвых даль,
Как судьбы жернова непреклонны,
Ордена как летят на асфальт,
Как трещат, отрываясь, погоны.

Фары вспыхнули, стало, как днём.
Миг остатний…чем горечь измерить?!
Миллиметров ужасных все девять
Громыхнули смертельным огнём!

Я вопрос уже чувствую ваш:
Сотворить вам поэзу вот эту,
Не смыкая глаза до рассвета,
Что заставило мой карандаш?!

И желанье  во мне пробудило,
Что с таким вдохновеньем и силой
Я разбойников этих пою?!
Но разбойнику сказано было:
« Ныне будешь со мною в раю»!