***

Не сломать тишину.
Не простить, не отрезать.
Только лишь оседлать ее вышину
можно как-то, и в честности
совладать с тем, чем я живу,
проходя сквозь многолетний отрезок.
И нет ничего конкретней,
нежели счастье от обычного бытия.
Когда есть дом и уютное кресло,
когда всегда под боком семья.
И когда от любви било током,
а мысли летели, как птицы,
рождая новые миры.
И мне хотелось заново учиться
любить,
отдавая нищим свои дары.
А солнце светило, как пепелище,
и в небе играл ветер вальс.
И для себя найти время мне бы,
чтобы я перестала забывать,
что мне тоже хватает воды или хлеба,
и скорость налаженного пути
немного снизится к чужому лету,
а мне надо просто туда дойти.
И дышать воздухом, а не сигаретой,
не задавая вопросов, как всегда, не тем.
И, наконец-то, почувствовать себя взрослой,
свободной от предрассудков и лживых систем.
И знать, что слишком мало часов в сутках,
и потому ли творить добро,
чтобы не потерялась в дороге чуткость,
и не казалось пылью серебро.
И вот в чем не уверена -
а были ли
мы вместе тогда, да и слегка потом?
Одно знаю точно, ты дал мне крылья,
и я пряталась под ними, как под огромным зонтом.
А чуть погодя, когда моря уплыли,
и громко
посыпались звезды и заново растаяли берега,
я поняла, что меня любили.
Любили серьезно.
Любили так, что моя рука
долго не верила, что поздно
и никогда больше не сможет его обнять.
И где-то в памяти тот самый счастливый остров,
но уже давно подняты якоря.
И в этом странном переходе
даже лампочки не горят.
И если что, то для галочки,
может быть, нас когда-нибудь повторят.
Ты был не человеком, а сказочником,
а я раненой этому благодаря.
Но верю, что когда-то и мое сердце устанет
вспоминать того, о ком вслух никогда не говорят.