Фотографии ретро

Перебирая  фотографии, я  вспомнил
о  годах  прошлого. В них  пензенский  Овраг.
Так  называли  упрощённо, скромно
Овражную. На  ней  за  шагом  шаг
росло  семейство, поднимаясь  в  гору.
Отсчёт  по  жизни  с  земляных  полов
в  чужом  дому, считалось  что  позором
любой  семье  без  собственных  углов.
Шли  годы. Прибавлялись  дети.
Всё шире  география  обжитых  мест.
На  Гоголевской  в  довоенном  лете
мне  вспоминаются  лишь  поиски  окрест
всегда  сбегающего  маленького  братца,
с кудрявой пушкинской причёскою  своей.
Искали  Пушкина. Лишь так мог отзываться
он в обращении к нему людей.
Среди  квадратных  по  формату  снимков
немало  мне  приметных  уголков
Вишнёвой  и  Садовой, где  в  обнимку
тогда  ходил  в  кампании  дружков.
Подаренный  мне  аппарат  “Любитель”
снимал  буквально  всё, что  видел  фотоглаз:
дома, соревнованья  на  “Зените”,
козу, которую, как  в  наказанье, пас.
Потом  с  приятелем  при  свечке  колдовали,
перенеся  в  подполье  весь  процесс,
с  восторгом  таинство  открытий  постигали.
Рос  к  окружающему  миру  интерес.
Те  незатейливые  выцветшие  фотки
дороже  мне  всех  снимков  дорогих.
В  них, как  и  в  памяти, запечатлелись  чётко
те  вехи  прошлого  далёких  лет  моих.
Штрихами  вспоминаю, как все дети,
что  кроме  прав  у нас имелся  долг.
Быть  может,  это  шло  от  лихолетья,
где  не  хватало  места  на  футбол.
В  обязанность  вменялся хлеба  поиск.
Охота  шла  обычно  по  утрам.
К  пекарни  собиралась, беспокоясь,
огромная  толпа. Стоял  всегда здесь  гам.
Мы, дети, пробирались  среди  взрослых,
кто  на  карачках, ну  а  кто - ползком.
Коль  повезёт, излишков  будет  вдосталь,
с  пахучей  булкой  к  дому  прямиком.
Чего  не  вспомнишь. В  пору  лет  военных
всё  строилось  на  том, чтоб  выживать.
Харч  добывали, как  могли. Обыкновенно
Руководила  в  доме  этим  мать.
Не  раз  она  меня  сходить  просила
до Надьки  Галкиной, что  пекарем  была
и  потихоньку  тесто  выносила,
за  счёт  чего  гуляла  и  пила.
Она  при  мне, ни  капли  не  стесняясь,
с  себя  соскабливала  тесто  меж  грудей.
При  мощных  телесах  вся  тестом  обвиваясь,
была  надеждою - кормилицей  людей.
Лес  близлежащий  нас  спасал  буквально.
Как  лето, продавали  ягоды, грибы.
Тогда  не  требовалось  похождений  дальних.
На  расстоянии  от  дома  в  полчаса  ходьбы
паслён  и  молочай, коренья  трав  и  почки
шли  в  летний  корм, не  вызывая  драм.
Об  экологии  тогда  не  мыслили  мы  точно,
без  аллергии жили, в  суп  дав  путь  грачам.   
И  вспоминается. Я, стриженый  парнишка,
Мои  товарищи  из  школы  семи  лет,
в  кургузых  и  потрёпанных  пальтишках
с  понятием  свалившихся  всех  бед,
участвуют  как  ранее  во  встречах,
теперь  сходя  со  снимков  групповых.
Стоит в военной форме, расправляя  плечи,
подросток  бравый. Он  к  медали  не  привык.
Она  ж  на  форме  хорошо  глядится.
А  рядом  с  рыжей  головой  Краснов.
Отличник  круглый. Им  весь  класс  гордится.
Он  в  детский  сад  ходил  и  был  один  таков.
За  мальчиками  Оля - задавака
И  покорительница  наших  всех  сердец.
Попал  под  чары я, знал дом её  с  собакой,
хоть  внешне  равнодушным  был. Какой  хитрец!
О, фотографии! Вы - истый  жизни  слепок
и  памяти, несущей  жизни  след.
И, как  это  ни  грустно  и  нелепо,
но  время  гасит  память  прошлых  лет.
Возьмёшь  лишь  снимок, память  подпитаешь,
как  будто  даже  ты помолодел,
волнуешься, опять  переживаешь,
хоть  этим  всем  давно  переболел.
Немало  вспоминается  смешного.
А  может  быть  смешно  с  вершины  лет?
Но, тем  не  менее, был  у  меня  весною
Пред  пасхой  романтический  сюжет.
В  Овраг  к  соседям  в  гости  прикатила
девица,  чтоб  развеяться  слегка.
Она, в  замужество  готовясь, ощутила
потребность  погулять, проветрится пока.
Она  вела себя  во  всём  активно
и  попросила  гидом  её  быть.
Я, робкий  юноша, скорей, интуитивно
попался  на  крючок, был  рад  ей  услужить.
И  для  начала  пригласил, пусть  и  банально,
На  фильм «Мисс Менд» со  мной  сходить.
Не  знал, что  будет миссия  провальной,
что  от  безденежья    я  не  смогу  билет купить.
Когда бы знал, то  не  решился  на  аферу.
Тогда  я  так  назвал  наш  холостой  поход.
И, чтоб  загладить  впечатленье  в меру,
знакомой  предложил  я  варианты  без  хлопот.
В  одном  из  них, вне  всяких  потрясений,
приятное  с  полезным съединив,
я  пригласил  в  день  солнечный  весенний
вдвоём    лес  близлежащий  посетить.
Ходили  по  лесу, дурачились, пьянея
от  запаха  цветов  и  беззаботных  чувств.
Как  Дон - Кихот  в  ней  видел  Дульсинею,
нерукотворное  творение  искусств.
Мы  нагулялись  до  усталости  великой
и  вот  привал  на  взгорке  среди  трав.
Признаюсь, что решил  с пасхальным  шиком
устроить  трапезу, из  дома  всё  забрав:
Бутылочку  традиционной  бражки,
немного  с  разною  начинкой  пирожков,
солений  и  мочений, квасу  фляжку,
по  вкусу  и  рецепту  дедовских  медов.
Моя  знакомая, как  тест, мне  предложила:
смогу  ли  я  с  травинку, что  во  рту, отнять?
Короче, для  начала  научила
тому, как  правильно, искусно  целовать.
От  удивленья  я  балдел, не  признаваясь,
что  только  в  книгах  я  подобное  встречал.
А  Дульсинея, всё  сильнее  распаляясь
от  бражки  или  женских  всех  начал,
вдруг  потеряла, якобы, сознанье,
взывала  к  помощи: “мне  дурно, дай  воды!”,
к  себе  притягивала, чтобы  снять  страданье
во  избежание  свалившейся  беды.
А я, начитанный, был рыцарски  воспитан,
не мог я даме  в  просьбе отказать,
принёс  воды, побрызгал... Ух, сердита
была  моя  знакомая, хоть  впору  мне  бежать...
И  возвращенье, точка в точку, как  в день  пасхи:
лишь  похристосовались, но  башка  болит.
Знать, бражка  довела  нас, словно  в  сказке,
до  сундука, что  тайны  все  хранит.
А  дома  мне  припомнили  проказу.
Откуда  знал  я, что  бутылки  на  счету.
К  тому  ж  гулять  до  пасхи, хуже  сглаза
и  грех  крещёному, и  запах  за  версту...
Вот  таковы  сердечные  начала,
уроки  юности, пороки  прошлых  лет.
Всё  это  в  жизни  мне  не  помешало
всегда доверчиво глядеть  на  белый  свет. 
                октябрь 2000 

( сборник «Стихи разных лет», «Миратос», М., 2005)