***

Мне было четырнадцать. Я хотела быть похожей на девушку знакомую. Она была угловата, сутула, томно курила, злобно улыбалась, плотоядно, я бы сказала, матом всех крыла, была беспечной, встречалась с мальчиками, которые были моложе или со старыми уродами. Она их называла "мои мужчины", смеясь по-цыгански. С опаской как-то глядела. У нее были кольца на каждом пальце, глаза как у Бриджит. Выжить хотела страстно, именно страстно, не как в романах дешевых. А до сдавленных легких, в которых билась любовь. Если она любила, то бежала так, что все отлетали от нее, бьющей током, наэлектризованной. Соком, нектаром она была для меня, восторженным образцом, пленительной дивой. А потом я уехала. Через несколько лет я увидела сутулую худую девушку. Она обернулась. О, ее глаза. Я помню ее глаза юные как у Бриджит, как у великолепных, желанных, восторженных женщин. Ее глаз нет. Два сырых омута, блеклых словно утро февральское, когда снег тает даже не касаясь кожи.