ева

алеет подол небес. начало смеркаться,
и ветер песочный вздувает края шатра.
лежать рядом с ним – неслышно рукой касаться
прорехи под кожей, где нет одного ребра.

а днём – отводить глаза от прямого взгляда,
под нос напевая, в реке полоскать бельё.
молчать, вечно помня то, чего знать не надо,
и думать про что-то далёкое и своё.

сготовить еды, помолиться в углу на образ,
прервавшись, воскликнуть: зачем сотворил меня?
и снова молчать – и прятать, как нож, свой голос.
и смирно ложиться в постель на закате дня.

спускается ночь – и шепчут пески в пустыне.
над тихим шатром мерцающий сад расцвёл.
смотреть, как по чёрному небу луна большими
шагами ступает, – и каждый, как век, тяжёл.

и было утро. опять прибираться в спальне,
на маленькой кухне из яблок варить компот.
будить сыновей, весёлого за печальным,
и помнить, что смерть их – расплата за горький плод.

и вечно бояться – ведь как высоки ворота,
как бездна с обеих сторон глубока, страшна...
и вечно гадать – да есть ли за краем что-то? –
всю жизнь проживая на тоненькой кромке сна.