Старики

               
                И рад бы, братцы, так порою хочется
                Отбросить пафос и уйти в народ.
                Но мой причал -планета «Одиночество»
                В бараке для «Поэтов и сирот».
               
1.
Ох, долго, мама, долго до рассвета,
В груди печёт, засела злая боль.
Видать и в правду верная примета,
Та ввечеру рассыпанная соль.
 
Кромешный мрак окутал деревушку,
Ярило спит за краем, на печи.
Но за рекой бессонная кукушка
сказала «Ку» и подло так молчит.
 
Встаёт старуха, шаркают опорки
Вдоль половиц некрашеных сто лет.
И тишина как в том поганском морге,
И ни души, скорей бы уж рассвет.
 
Молчит Спаситель там, на аналое,
И как же это грустно, старики,
Быть стариками, вороша былое,
В забытом доме у седой реки.
 
Сплетни от колодца:
 
Слыхала чо, с Матрёной-то беда! Совсем одна, старик лежит в могиле. Не ходят ноги, вот они – года, война и голод всё ж таки добили.
Бывает внучка, правнуков отряд, но горожане, часто не наездишь. Весной и летом греет старый сад, с такой-то жизни не иначе сбрендишь.
 
2.
Встаёт заря над заспанным селом,
Подёрнув реку чем-то нежно-алым.
Орёт петух, ночным пропитан злом,
Весь восклицак, как тот от либералов.
 
И птичий гам от самых дальних мест,
Кипит весна, во всём её приметы.
Пусть Шонды-солнце лезет на насест
Над многоцветьем заспанной планеты.
 
И дух земли такой, что хоть кричи,
В нём аромат корней неуловимый.
А ну, старуха, лезь скорей с печи,
Ведь сон и смерть известно – побратимы.
 
Довольно спать, когда полно забот,
Успеть квашню наладить до обедни.
Вольно лежать во сне раззявив рот,
Перебирать былого мысле-сплетни.
 
Сплетни от колодца:
 
- Привет, гулёны, чо опять не спится? Да я вон тоже, ино давит грудь. Кругом беда, хоть вовсе удавиться, уснуть бы рада, не могу соснуть.
Ты рот уйми, получишь по сусалам, ишь, суперледь на жопную медаль. Сама, небось, всей Коми отсосала, а щас стоишь, развесила папаль.
 
3.
Быт старика, он прост и немудрён,
Растаял старт, уже маячит финиш.
И тот давнишний солнечный перрон
Не возвратишь, как сказку не отринешь.
 
Увы, не будет радостных побед,
Свершений духа, искромётной плоти.
Всё ярче тьма и всё темнее свет,
И скорбный марш - вершина всех мелодий.
 
Всё чаще чьи-то судьбы на столах,
Последний луч, летят душа и муза.
А валидол лежит во всех углах,
А крем «Корега» не имеет вкуса.
 
Давно не видно дряхлых пердунов,
Откочевали «книгу» подытожив.
И одногодки  вышли в сказку снов,
А те, что есть трагически моложе.
 
Сплетни от колодца:
 
- Бабоньки, а чо опять за страсть? Нешто грянет завтре не севодня? Снова делят землю, деньги, власть. А народец делит вшей в исподнем.
С голоду не пухнем, это так, есть другие скорби и печали. Вона на Днепре, какой бардак, ино всю планету раскачали.
 
4.
Ах, как же хорошо весной на лавке,
Кругом цветенье, солнца вона сколь!
Звенят ручьи, грозя зиме-мерзавке,
Спеша умыть пост - зимнюю юдоль.
 
Старуха дремлет, но чутка в пол-уха.
В избе покой, управлены дела.
Шагает март, сопит себе старуха,
Забылась сном, а может, умерла?
 
Звонила внучка, обещалась в среду
Приехать в гости просто поболтать.
А с ней пра-пра, конечно же, приедут,
И будут шум и Божья благодать.
 
Набухнет жбан ворчливою квашнёю,
И брызнет маслом сковородки медь.
Чтоб молодняк побаловать стряпнёю,
Да их задором сердце отогреть.
 
Сплетни от колодца:
 
Привет, девчонки, снова кости моете, кому сегодня с вас не повезло? Да мне-то чо, лечу как в скором поезде, мелькают дни и я по ним назло.
А там старуха, ждёт меня сердечная, щитай два года, как пристроил Бог. Ох, чую, скоро станция Конечная, ну я пошёл, за водкою в чепок.
 
5.
Эх, молодость: свершенья, гимны, стачки,
Где день летит как миг. Азарт, огни!
У стариков всё медленно, враскачку,
Чтоб растянуть оставшиеся дни.
Ползут минуты, тягостно зевая,
К тем самым пресловутым воротам.
Поскольку безнадёжно убывает
тот срок, что обозначен «где-то Там».
Вселенский смысл в жаре и зимней стуже,
Во всём загадка с тайною своей.
И воробей, купающийся в луже
Уже совсем не просто воробей.
Всё ближе неба свод над облаками,
Где ожидает тот, который АЗМЪ.
И дай нам рок прийти к нему ногами,
В уме, без пошлых скидок на маразм.
 
Сплетни от колодца:
 
Привет, пердуньи, снова на манеже? А я на рынок закупать табак. И то, слыхали, пенсию урежут?! У нас же чо, не можется без драк. А депутатов зря иные хают, ведь день и ночь в трудах без дураков. Оне поди-ко, слышь, не доедают, вот и пожрут из наших кошельков.
 
6.
Поспела ночь, метнув на небо звёзды,
Рассыпав росы в сонные луга.
Грядёт зима, за ней придут морозы,
Чего не спится, старая карга?
 
А за окном погост, его опушка
Луной омыта в нитях серебра
Уже ушла любимая подружка.
Ушел пацан из детского двора
 
Не удивить поминками с погостом,
Живёшь чужое, даже не смешно.
Когда тебе самой под девяносто,
А слёзы, ино, кончились давно.
 
Сплетни от колодца:
 
Разговор на крыльце ниочёмный, безтемный, папироска дымится в сиреневый вечер.
- Вот бы к девкам, братан, чтобы в позе коленной,
- Эх, друган, я бы рад, но отбегался, нечем.
 
Ты же помнишь, как встарь зажигали по биксам, как стонали пружины дивано-кроватей.
Чо ты мямлишь, да вставь уж нормальные фиксы. О! Ты Мишку-то знал? Так представился, кстати.
А Никола из двушки, ну, той, что над почтой, лет под сотню, шкилет да пиписька с болонью.
Вечный жид, Агасферова семени, точно, он небось-ка Суворова с Рымником помнит.
 
Чо там, в мире-то деют, воюют поди-ко? Мы тут, словно в берлоге, в натуре медведи.
Снова делят планету на тори и виги, как обычно, друган, из-за то што соседи.
Капитолий с Кремлём знать устои качают, ну, у этих как должно, обычное дело.
Я пошёл, закуплю ино пряников к чаю. Ленку помнишь с Пушкарской? Весной околела…..
 
7.
 
У Талызихи сумерки, только лампадка горит
Освещая десницу безмолвного сонного Бога.
Поясничная тяжесть, поганый пиелонефрит,
Ноет сволочь то справа, а чаще-то с левого бока.
 
Помереть бы, однако, но что-то внутрях не велит,
Надо внукам помочь, отписать им развалины дома.
Фельдшерица сказала, что, мол, паренхима болит,
А Талызихе чо, провалилась бы та похренома.

Митрофаниха, сука, в какой-то книжонке нашла
про лохань, ту, что в почке шкворчит и болит спозаранку.
А язык без костей и пошла молотить тра-ла-ла,
Ино в юности лярва исшоркала тую лоханку.
 
А намедни старшой заявился, надеждой горя,
Мол, мамашка отчалила, можно наследство итожить.
Как всегда мимоходом, транзит из турмы в лагеря,
Но наследство на внуках, и хрен тебе в зябкую рожу.
 
Сам Всевышний давненько для чады составил меню,
Кто в котлы, кто в сады, где антоновка ломит заборы.
Эх, раскаркалась дура, а надо бы ставить квашню,
Скоро внуки приедут, а с ними Содом и Гоморра.
 
КОДА

Старость, финиш, труппа на поклон.
Вечный драйв из клиники в аптеку.
Из трюмо глядит "Ален Делон"
Скарамуш, постскриптум человека.
По углам таится липкий страх,
Зябкий шепот слышен среди ночи.
Чья-то фраза злая: К праху прах,
Сквозь строку расстрельных многоточий.

Бродит кот, такой же старый пень,
Воет ветер в трубах водосточных.
Вот ещё один бездарный день,
Ломота за плевою височной.
А в шкафу последнее бельё,
Сердобольный фейк соседки флегмы.
Ожиданье? Нахер! Не моё!
Полно киснуть отмечтавшей смегмой.

Встать, пойти. А хоть бы по дрова,
За водой к колодезному срубу.
Жить, творить, пока растёт трава,
В деснах рифмы режутся, как зубы.
Пить простор, глотая окоем,
Задыхаясь от избытка песен.
Восхищаясь крохой муравьем,
Умиляясь миром тем, что тесен.

Прясть судьбу, ее седую нить,
В колокольных сердца перестуках.
Будем жить, ребята. Будем жить!
В солнце, ветре и задорных внуках!

20.02.2017г.

Пермь-Аникино

В публикации использовано полотно замечательного русского художника Леонида Баранова.