Яблочный Спас

В квартире было темно и пыльно, хотя на улице уже начинало светать.

Погода с утра была хмурая. Казалось, что серые тучки опустились на город и, просачиваясь между домов, оседали на всём: лавочках, машинах, деревьях и случайных прохожих. Лето словно отступило на несколько дней, чтоб собрать оставшиеся силы, и в его отсутствие осень особо жестоко отыгрывалась на людях. Впрочем, земля была пропитана солнечной энергией, и остудить её сейчас, в эти жаркие месяцы, было не под силу ни дождю, ни ветрам.

Антон Семёныч встал сегодня рано. Он уже вернулся из церкви и бережно достал из-за пазухи купленную на последние копейки свечечку.

Кряхтя и охая, поплелся он на кухню за спичками. В такую погоду суставы давали о себе знать особенно сильно, и маленькая квартирка с одной крошечной комнатушкой казалась ему просто огромной. По пути он остановился и перевёл дыхание...

А ведь было и такое, что это убогое жилище на какие-то часы стало для него тесной клеткой. Он метался из угла в угол, и стены словно давили его. Тогда ему еще не было и пятидесяти. А в реанимации лежал его единственный любимый сын...

Старик тихо вздохнул и продолжил свой путь. Дойдя наконец до кухни, он устало опустился на табуретку. Передвигаться становилось тяжело, день ото дня всё хуже и хуже. Годы брали своё. Шутка ли - восьмой десяток...

Когда-то Антон Семёныч был спортсменом, даже имел разряд. В комоде до сих пор хранились среди старых писем и фотографий его медали. А рядом - другие, боевые. За верность, за смелость, за заслуги. Их было много, все на разноцветных лентах, и маленький Алёша очень любил их перебирать и рассматривать. Он мог подолгу их крутить, мерить и часто говорил: "Папа, когда я вырасту, обязательно стану таким же, как ты."

Антон Семёныч усмехался и гладил сына по кудрявой светлой голове. Он никогда не сомневался, что именно так и будет. И правда, Алексей рос и радовал родителей своими достижениями.

Но сейчас все ордена и медали уже годами лежали, покрытые пылью, безликой серой массой, никому не нужные. Что могли дать они старому больному человеку? Он с радостью поменял бы их все на хотя бы один день общения с родными и близкими...

На кухне Антона Семёныча было пусто и холодно. Из продуктов дома осталось только пол батона, немного макарон и пара-тройка яиц. Чай уже заканчивался, а сахара старик не видел уже лет пять-шесть. Привык без него. Не до жиру. Пенсии хватало лишь на оплату коммунальных услуг да на самое необходимое.

Взгляд его упал на сумку, стоявшую в углу. Яблоки. Сегодня был Яблочный Спас...

Раньше, когда была жива Дарья Николаевна, Дарьюшка, его жена, весь урожай шёл в дело. Она, бывало, и варенья наделает, и компотов накрутит, и ещё пирожков напечёт. Аромат в доме стоял - аж соседи заходили, мимо пройти не могли.

Но после смерти сына Дарья вся осунулась, потемнела лицом, потеряла вкус к жизни и постоянно плакала. И за два года горе свело её в могилу...

Сейчас для Антона Семёныча наступили особенно тяжелые времена. И те яблоки, что он привозил с дачи, приходилось продавать почти за бесценок.

Собственно, дача - это слишком громкое название для его участка. Когда-то там был домик, маленький, но уютный, и старик почти всё лето жил там. В огороде у него росли и картошка, и капуста, и морковь, и огурцы. Чего только там не было! Антон Семёныч сам заботливо их поливал и подкармливал. И урожаи у него всегда были немалые.

Но, то ли по чьей-то злой воле, то ли просто случайно, однажды домик сгорел. Остался у старика только яблочный садик на пять деревьев.

Каждые два-три дня ездил он за яблоками с небольшой сумкой. Раньше брал с собой тележку, но теперь она стала для Антона Семёныча почти неподъёмной...

Старик вернулся в комнату и поставил зажжённую свечу перед фотографией молодого мужчины.

- Ничего, Алёша, не скучай там, скоро свидимся уж, - прошептал он...

Сын его погиб в автомобильной катастрофе. Это случилось где-то под Киевом. Внук, Максимка, тяжело заболел. Алексей тогда был в командировке. Узнав о случившемся, он срочно выехал в родной город. Но по пути какой-то автомобиль выехал на встречную полосу и столкнулся с машиной сына. Потом оказалось, что тот водитель уснул за рулём...

Звонок раздался в их квартире около полудня. Побледневшая Дарья молча слушала, как вежливый безразличный голос рассказывал подробности случившегося. После этого - три, может четыре часа, показавшиеся родителям вечностью.

Антон Семёныч нервно шагал по комнате, не зная, о чём думать. Мысли кипели в его голове, одна за другой всплывая в воспалённом мозгу. А у Дарьи вообще не было никаких мыслей. Она сидела на кровати и отрешённо смотрела в одну точку полубезумным взглядом. И от её съежившейся фигуры веяло безысходностью...

И второй звонок, заставивший семейную пару затаить дыхание. Антон Семёныч понял, что Дарья уже без сил, и сам подлетел к телефону. Тот же спокойный, чуть дребезжащий, металлический голос принёс свои соболезнования и заявил, что Алексея больше нет. Нет...

Отец автоматически положил трубку и повернулся к матери. Дарья взглянула на него широко раскрытыми глазами и, словно наконец-то осознав произошедшее, разразилась рыданиями. Мир вокруг померк, даже дети, игравшие и смеявшиеся на улице, не подозревающие о чужой трагедии, стали вдруг чем-то ненавистным. Их голоса отчего-то неестественно громко звенели в голове, и хотелось куда-нибудь скрыться. От них, от всего мира...

С тех пор прошло тридцать лет.

Антон Семёныч вглядывался в родные черты на фото и почему-то тихо и грустно улыбался. Он вспоминал свою долгую жизнь: беззаботное детство, затем юношество, первую любовь... Когда-то он тоже был молодым и думал, что весь мир создан только для него. Он брал от жизни всё, даже не подозревая, что когда-нибудь придётся эти долги отдавать...

Наконец очнувшись от своих размышлений, Антон Семёныч поглядел на часы и стал торопливо собираться.

Единственное место, где можно стоять со своим товаром, было перед магазином. Старик подобрал картонку, поставил на неё свою холщовую сумку, поправил её, чтоб были видны яблоки. Каждое было наливное, белое, словно сахар, с розовым бочком. Казалось, они не могут вызвать аппетит только у слепого. Они лежали в сумке и словно улыбались прохожим. И, не смотря на синее тёмное небо, даже как будто светились изнутри.

Но время шло, а покупателей не было. Погода совсем испортилась, дул пронизывающий ветер, и редкие пробегающие мимо люди повыше поднимали воротники.

Неожиданно к Антону Семёнычу подошёл мальчик лет девяти. Он был одет в поношенные кеды и необъятных размеров толстовку. По лицу он размазывал грязь и хлюпал носом.

Пацанёнок встал перед стариком и невозмутимо на него уставился.

- Ты чего? - Удивился Антон Семёныч.

Тот важно выпятил нижнюю челюсть ответил:

- Дед, дай яблочко, а?

Старик изумлённо поднял брови и усмехнулся:

- Хорош! Ты чей такой?

- А ничей,- пацан зевнул и повторил,- Ну дай. Хоть одно.

Антон Семёныч покачал головой, достал из сумки самое красивое яблоко и отдал мальчику. Тот сочно захрустел, отгрызая такие куски, которые, кажется, и в рот-то ему не поместились бы.

- Как тебя звать-то?

- Васёк,- важно заявил мальчик. Он оглянулся по сторонам и торопливо попрощался:

- Ладно, бывай, дед. Спасибо тебе.

И, не успел старик ничего возразить, как того и след простыл.

А люди всё так же шагали мимо, накрывшись зонтами и глядя только себе под ноги. Лишь раз подошла к Антону Семёнычу пожилая женщина с внуком лет двенадцати. Она долго оглядывала товар, но не нашла, к чему бы придраться. Всё ей понравилось, и цена в том числе.

- Ну что, Алёша, купить тебе яблок? - Обратилась она к ребёнку. От звука этого имени старик вздрогнул.

- Не, ба, купи шоколадку.

Бабушка нахмурилась и строго ответила:

- Мама купит.

Тот захныкал:

- Ну, ба, ну купи, обещала же, купи-и-и...

Женщина тем временем хотела уже расплатиться за покупку, но обнаружила, что у неё только крупные купюры. Антон Семёныч развел руками: сдачи у него не было.

- Ой, сейчас поменяю в магазине,- пообещала женщина, - Я быстро.

Старик остался ждать её...

Его Алёше тоже когда-то было двенадцать лет. Они отдыхали на даче под теми самыми яблонями. Отец показывал сыну, как ухаживать за садом, и радовался, видя, что у него растёт помощник. Сын схватывал всё на лету. Потом они уже вместе делали обрезку, вместе собирали урожай, вместе везли домой, и ели пироги тоже вместе.

Потом Алексей женился , переехал в другой город и бывал в гостях у родителей редко-редко. Потом появился маленький Максимка. Они с Дарьей не могли нарадоваться на внука и всё умилялись, глядя на него.

А потом Алёши не стало. И невестка не захотела знать его родню. Бабушка с дедушкой больше никогда не видели внука.

Лишь один раз сам Максим позвонил Антону Семёнычу. Не будучи в силах назвать его дедом, он обращался к нему на "Вы". Сбивчиво он рассказал, что у него всё хорошо, он только женился и уезжает в Англию жить. Сказал, что просит прощения за поведение своей матери, и убеждал их с бабушкой не волноваться на его счёт. Он не знал, что Дарьи уже давно нет в живых...

Прошло уже сорок минут, а женщина всё не выходила. Уже хотелось есть, но денег Антон Семёныч с собой не взял. Да их и не было.

Наконец, она пришла. Её мальчик жевал шоколадку, откусывая прямо от плитки, а она сама несла два огромных пакета с продуктами. Старик только взглянул в её сторону, как она опередила его:" Нет-нет, спасибо, уже не надо." И потупив глаза, женщина поспешила уйти. А в пакете у неё лежали яблоки. Ярко-красные, красивые, с вощеной кожурой и разноцветными наклейками на бочках. Старик всё понял. Он высыпал то, что набрал для неё, обратно в сумку и ничего не сказал.

Постояв еще полтора часа, Антон Семёныч не выдержал и, достав самое маленькое яблочко, отрезал себе перочинным ножом половинку. Вкуса он почти не почувствовал.

Ливень усилился. Вода струями текла по лицу одинокого старика, заливалась за пазуху, капала с носа. А он всё стоял, мокрый и продрогший, стоял пока ещё глаз мог различать в сумраке фигуры. Включились фонари, а он ещё стоял. И яблоки светлым пятном выделялись среди серой городской грязи. Никакой дождь не смог смыть с них той радостной окраски, которой наделила их сама природа.

Домой старик добрался уже ночью. Не зажигая света, он сел за стол. В его голове не было ни мыслей, ни желаний. И сил что-либо делать у него тоже не было. Он поставил сумку перед собой. Яблоки раскатились по столу, светлые, ароматные, будто затеяв какую-то игру между собой. Озорные, они подмигивали ему, словно приглашая. Яблоки из прошлого. Яблоки его молодости.

Старик машинально взял одно, раскусил и поморщился: ещё никогда и ничто не казалось ему таким горьким...


17.09.2008г
Нашим старикам посвящается...
"По-моему,нам всем очень нужна герань"(С)