Точка сборки

Что мне сделать для тебя, любимый?
Терпеливец, гадина такой,
свято-тать, своей невыносимой
добротой ко мне ты не покой,

а раскол душе моей врасплошишь:
я должна быть счастлива с тобой,
благодарна, как больная лошадь,
что не оттащили на убой.

Убивателей любить – так просто:
ты скотина – белый лебедь я.
Сразу возникает чувство роста
духа над паскудством бытия.

Здесь – паденье. Я сама – скотина.
Я – тиранья, инквизиторьё.
…Знаешь: не пытать – невыносимо –
то, что и под пытками – твоё.

Лебедем для лебедя, наверно,
только белопёрый птичий мозг
сможет быть чуть больше, чем мгновенье:
там, где нет рассудка – нет и розг.

Разум – выбор. И один на свете:
Зло – Добро. Как скучно на Земле…
Или озеро плясать в балете –
иль давиться перьями в золе…

От такой тоски и третье встанет:
то, что лечат в дурках, и с трудом:
до утра утробное метанье –
мигски! – меж гордыней и стыдом.

Да остановись же ты, мгновенье! –
меж единственными Азъ и Ять!
Ведь смогло же чье-то исступленье
свет и тьму на радугу разъять,

видя в титаническом бессилье
струнный запах снеговых вершин…
Белое. А это только – или
чёрное. Отплакала – пляши.

Изругала – приголубь. Ублюдок – 
солнышко. Убила – воскреси.
Даже бесы молятся – покуда
их не видит царь бессильных сил.
 
Вот когда не дали – всё без фальши.
Приказали: боль. Да без проблем!
А дают – и ты берешь, – что дальше?
Кто прикажет, как вот с этим всем?

Дотираниваться, чтоб вскотинить…
Растопчи! И вновь святи, как тать!
Пусть хоть раз другой решенье примет
за меня, кем мне сегодня стать.