Жили-были в огромном мире

Жили-были в пустой квартире две души на одно лицо. Воздух здесь – серебристый иней, а вся жизнь – акварельный сон. Мы с тобой на краю планеты, и у ног разлился залив, где-то за поворотом лето, до которого не дойти. Вечерами чернильный кофе, Маркес, Фрай и аккорды Kiss. Как-то между февральских строчек мы тепло отыскать смогли, я – навеки твоя Алиса, только ты – непонятно кто, над Невой до утра смеётся мой зубастый чеширский кот.

Снова утро в февральском глянце. Открываю глаза – рассвет. Мне как будто бы снова двадцать, вспоминаю – тебя здесь нет. В полудрёме я, вздрогнув, быстро выхожу к берегам Невы – здесь когда-то поймала выстрел, разделивший всю эту жизнь. Монферран, Фальконе, Растрелли, крики чаек, гудит клаксон.

Жили-были в огромном мире две души на одно лицо. Ты в Мадриде, в Луанде, в Рио, затерялся на карте след, за двоих я встречаю зимы эти сто бесконечных лет, их топлю в земляничном чае, забываюсь строкою Шоу и молюсь о тебе ночами, чтобы снова меня нашёл. Закрываю глаза и вижу – твои руки, мостов огни, этот город давно не дышит на краю неродной земли, вечерами чернильный кофе, Маркес, Фрай и аккорды Kiss. Я читаю твой быстрый почерк и невольно ищу «дождись». Вижу только «возьми мой зонтик» или «не приболей», а жаль, ты в прохладе далёкой ночи ищешь то, от чего бежал, закрываю глаза и вижу резкий профиль, снежинки, лёд, и прошу, чтобы ты услышал – тебя всё ещё кто-то ждёт.