chiffre Meinl

Если уж вспоминать - столько не налито нам,
Насколько туго меня по тебе похмелИт.
Будто кожа, с тыльной, наждаком выскоблена,
Стёрта, как говорят, в полупрозрачный backlit,
Сама не светит, так - пропускает и фонит,
Помехами шурудит на мигающий свет.
Сто лет в обед -
рухлядь. Ремонту не подлежит -
Вон, на просвет - хоть шаром кати:
сюр да хребет.

На правой - янтарь,
на левой дракон ест свой хвост,
Он для неё - своеобразный мост, развязка,
Из эпизода в эпизод - бесконечный Lost,
Непонятный, как происхождение басков.
Как гуакамоле - черт знает, с чем его едят-
Так, ставят для колорита на край тарелки.
Он для неё - далёкий, как россыпи Плеяд,
Но вечный, как разногласия про оттенки.
Как Highway to Hell грубо смешанный с Jezebel,
Не нажимающийся пробел (сколько можно),
На руках нестираемый мел (истошно бел),
То ли волчья ягода, то ли подорожник.

Ты меняешь замкИ, он меняет отмычки,
 И по привычке,
заходит со своим "привет".
Бросила б перчатку, а достаёшь из нычки
Его любимый кофе. И, завернувшись в плед,
Безумолку болтаешь с ним до пяти утра,
До рассвета, до второй пачки - да как пойдёт:
Не убудет. Ночь - амнистия грехам, пора,
В которую ничего нельзя знать наперёд.

Это как - "оставь драгоценное барахло,
Может когда нибудь бы, да пригодилось".
Все же хотят,
чтобы что-нибудь произошло,
Все те же боятся,
как бы что не случилось.