Мог бы сгинуть под забором

Мог бы сгинуть под забором
От дешевого вина
Иль пером за пьяным спором
Запорола бы шпана.

Спорить с нею—дело глухо,
Зная их лихой закон,
С ней держи вострее ухо,
Уяснив блатной жаргон.

Под колеса мог попасть бы,
Удавиться, утонуть
Мне судьба—одни ухабы,
И тернист нелегкий путь.

Да, пивал, в вине купался,
Дело как-то разумел,
Забулдыгою скитался,
Но не сгинул, не сумел.

В ослеплении оскоплением
Был в младенчестве крещен,
И в период заземления
В веру вновь был обращен.
 
Этим светом переполнен,
Небом принят и прощен,
Может, этим остановлен,
Может, этим и спасен.

А шпана родною стала
За изломанность в судьбе.
В сердце это так запало,
До сих пор не по себе.

Раз страна—сплошная зона,
Садят через одного,
Я, шпаной благословенный,
Принят был за своего.

Под блатной аккорд согретый,
Пер вперед, что было сил.
И считаться стал поэтом,
Впрочем, я таким и был.

Я ведь тоже заключенный,
Как и все, такой же зек.
Не на срок приговоренный
К этой жизни, а навек.

Ровно на такое время
Я посажен под замок,
Чтоб не прорастало семя,
Чтоб сказать чего не смог.

И ни дровни, ни карету,
Ни коней не подобрать,
Нам из этой части света,
От себя не убежать.

Все пристегнуто надежно,
Не тюрьма, так вот, сума.
Жить в России только можно
Без таланта и ума.

Ни к чему талант такому,
И с умом нигде не ждут.
Лучше просто, по-простому,
С простаком—стакан да кнут.
 
На черта с умом родиться?
Да греха с ним наживешь.
А под памятник рядиться –
Дольше века проживешь.

Под Прокрустово, под ложе
Всех подгонят как-нибудь.
Обезручить, обезножить,
Обезглавить, обмануть.

           *     *     *

Но не все же ниц упали,
Кто не мог, кто не хотел.
Чтобы после мы узнали:
Жизнь прожил—как песню спел.