Встал под окном побирушка Февраль

Встал под окном побирушка Февраль.

Только пусти, и начнёт старый враль

в липких вязать разговорах.

Сам под завязку в долгах, как в шелках.

Всё же оставил опять в дураках

алчной зимы кредиторов.


Город в глубокие норы залёг.

Вишь, не проснулся намедни сурок

Арчи в родном зоопарке.

Дрыхнет без задних,наверное,лап,

снится в пампасах ему баобаб,

солнцем залитый ярким.


Время уколов, укоров немых.

Вынешь синодик имён дорогих...

- Как ваши лица печальны!

Не дозвониться и не досказать

правды и вины, теперь лишь вникать

в горечь блинов поминальных.


Бродит февраль в лабиринте снегов

бледной сомнамбулой сомкнутых строф,

что-то невнятно бормочет.

Мокрою ватой залепит метель

к выходу дуба морёного дверь.

Парки незримо хлопочут.


Месяц, на облако - тумбочку встав,

ночью туманной зубрит свой устав.

Время армейской поверки:

- Все ли на месте? Надеть кителя!

Ладно, отбой, и смотри у меня,

мля...и матрац вам - не Верка!


Время глухих безымянных звонков,

вкрадчивых, эха лишённых шагов,

Неисцелимой любови.

Запах карболки, больничных палат.

Булькает в трубке прозрачной заряд

Тёмной венозной крови.


Вдруг как заскачет седым огольцом,

как зазвенит шутовским бубенцом

по масленичным полянам:

Ваньку валяй да на дудке играй,

нищей старухе поминки справляй,-

все будут сыты и пьяны.


Там, где ударил копытом Пегас, -

видно, разок пролетал мимо нас -

грязная мыльная пена.

Лишь подо льдом колокольцем звенит

сладкий источник девиц Аонид -

северный ключ Иппокрены.