Черновикномер3, проза, фантастика

Пока я, уставившись сквозь бокал на размытые силуэты-тени в зале, брёл себе по каким-то мыслям, блондинистая фигура снова плюхнулась рядом. Обиженно уставившись на меня с незажжённой сигаретой между пальцами, она недовольно проныла:
- Здесь что, никого приличнее нету?
- Тот же вопрос. – поддел я.
- Ты разве не с ней пришел? – поинтересовалась цыпа, проследив мой взгляд до фигуры с ярко-красными длинными волосами.
- Нет. – мотнув головой, я допил последний глоток из своего стеклянного «калейдоскопа». Это чужое любопытство омерзительно.
- Оу! Понятно… А может быть, заставим её ревновать? Есть огонь? – кокетливо продолжала девица, подаваясь вперёд со своей сигаретой.
- Не курю. – Огонь у меня был, куда же без него, но травиться этим едким дымом не очень-то хотелось, и организму совсем не требовалось. На зло, в заведении обслуживал живой бармен, а не механическая аналогия - работник услужливо поднёс фаер даме, и тонкая пронзительно-белая трубочка стала тлеть, как ей и полагалось, испуская пары к потолку. Для этого мира в барах запретили дымить лет двадцать назад.
Дамочке могло быть пятнадцать, она должно быть помнит, как однажды её отец или отчим вернулись вечером с недовольным видом, а на следующий день рано ушли на небольшую обязательную забастовку, не доев сандвич или дожевывая на ходу. Идея запрещения, кажется, состояла в том, чтобы обратить внимание контингента на разрушительность не столько конкретной привычки, сколько образа жизни.
Что-то мне напомнил этот «добрый», «самоотверженный», нарушающий запрет, ритуальный жест. Быстро привыкаешь к пользованию электронным «персоналом», и потом даже странно, что один человек может «предать» другого, просто из вежливости. Даже не будучи ему должным, а ради проявления своей власти и укрепления якобы значимости и статусности. Нарушить порядки, очерёдность, этикет, что в сочетании с даром эмпанировать выглядит, как издевательство. Система никогда не позволила бы себе нагло, без явной причины удовлетворить потребности одних в ущерб другой категории. В ущерб общепринятым установкам, имею ввиду. Это «предательство» - в мелочах, которые постепенно оборачиваются катастрофами.
Я бы вот хотел, чтобы эта «обиженная на неприличных мужиков», «дамочка в поиске», не только не курила со всей ей свойственной пошлостью, но и вообще, шла бы куда подальше.
Я также подумал, какой бы жалкой выглядела со стороны подобная попытка «заставить ревновать». Кому, если не мне, стало бы от этого только хуже. А ведь я не шел, как казалось, по пути саморазрушения. Не вижу особого смысла в таком пути. Может быть, тешу себя свысока мыслями о «репутации», как любая самовлюблённая сволочь...
Знаете, ведь даже в барделях (подобные редко где остались, настоящий раритет-пережиток, и я бывал в таких за компанию «для тренировки») мне встречались девушки, поинтереснее этой белобрысой куклы из страны плохих баров. Искуссницы с биографией, так сказать. Болтали они осторожно, не отдаляясь от общепринятых тем, чтобы не вскружить голову своего случайного клиента аморными чарами, но ни одной проплаченной минуты не казались скучными и лишними. Я просыпался ранним утром, пока не расцвело, лёжа на животе. Перед окном застёгивал рубашку и наблюдал пустой, выветренной головой за какими-нибудь осадками или туманом. Потом спускался вниз и в холле в кресле вычурной формы просматривал новостные блоки. Дожидался Кэтрин, собирались «по делам». Мне как-то не хватало духу поинтересоваться между делом, с какого этажа спускается она на этот раз.
«Развлечение – для умных!» - Кэтти имела ввиду нечто такое, будто понять его природу и осознать способен только интеллектуал, мыслящая особь, ведь требуются специальные навыки, и только такой человек может верно истолковать и в состоянии использовать ситуацию, и… прочее.
Возможно, прямо сейчас, в первый момент после половины стакана крепкого виски, проще было отделаться от нападок местной страдалицы-завлекательницы не удалившись, а согласившись…
В памяти поднялся поэтический отрывок: «Я любуюсь тем, чего ты не видишь, ощущаю то, что тебе недоступно, наблюдаю за тем, чем ты обделена!.. Наслаждаюсь тем, о чём не догадываешься ты. В незнакомые тебе места относится моё дыхание.»
Воспоминаниями можно наслаждаться, забывая на время о случайных провокаторах.

Вся моя жизнь – субординация и ожидание, я этого не скрываю от самого себя. Я подчиняюсь самым простым установкам, живу по «хорошим» правилам. То есть, правилам стороны, к которой принадлежу. Мне кажется, не принадлежать чему-то, процессу или организации, целе, никто не в состоянии.
Некоторые высказываются, что сплачивают обстоятельства. Нет, на мой взгляд, соединяют намерения. За обстоятельствами может стоять Сценарий. Теория вероятности, «бог» (развитие, сцепленное с теологической интерпретацией происходящего), Теория переменных (хотя эта, наверное, пока вам не знакома, не стану распространяться) - любое искусственное и предсказываемое частично направление, мало ли, что. Но намерения – скорее всего, они и раскрывают перед нами врата обстоятельств.
Я, правда, оговорюсь, что относительно малую часть понимаю в психологии и ей смежных областях, имея в багаже немногим больше непосредственно действующих схем для применения в практике. И – да, эти схемы проясняют существование некоторой возможности сравнительно неглубокого направления человека. С другой стороны, на деле я чаще использую оружие, если оказываюсь в «ситуации». О чём это говорит?

Вне корабля, по-моему, я больше похож на любопытного сторожа, которого вывели на экскурсию в соседний цех. Моё обыкновенно назначение – пилотировать большие и малые суда. На этих «больших», понятное дело, кнопки и программы, в основном. Хотя в особенно ответственные моменты, когда требуется поддержка экспедиции с воздуха, необходима ещё и стратегия. Машины лишены этого ценного свойства. Они предпочитают задаваемую последовательность операций, т.е., по сути, не умеют сами себе ставить цели.