Посвящается Федору Конюхову. Дар Божий

                «Лукавый кроется в мелочах»

Так уж устроена наша память человеческая: она вспышками выхватывает из темноты сознания забытые лица, картины, запахи, ощущения. Воспоминания наши больше похожи на слайды, чем на старый затертый фильм. Так что прости меня, дорогой читатель, за попытку передать эту необычную историю привычным всем нам светским языком.

В преддверии эры Водолея, начитавшись Святых Пророчеств, научных и аналитических трудов, а также эзотерической литературы-макулатуры и всяких иных изысканий-предсказаний, естественно, что я начал готовиться к Великому Перелому Времени. Пишу эти строки, а у самого улыбка, как у кота, который смотрит на весеннее солнышко, жмурится и ждет перемен во всех своих девяти жизнях.
Вот так и тогда, в двенадцатом году, душа моя жаждала чудесных знамений и ликовала. Сердцем хотелось прочувствовать толчок, когда Земля сменит свой непутевый курс и понесется по новой траектории к светлой жизни.

Как казалось мне, всё требовало перемен, всему миру нужна была духовная орбита. Мысли мои переливались в стихи, стихи в работу, которая кипела в Саввино-Сторожевском монастыре, самом старом в России. Все получилось ярко и ладно, так что и сейчас у тебя, читатель, есть возможность посмотреть на законченные мои творения в Хлебной Башне, которая радует глаз всех прихожан, служителей, туристов и бесплотных ангелов.

Случилось это в середине апреля «ранним утром четырнадцатого числа весеннего месяца нисана». Позвонил мне о. Федор – реальный Дар Божий всему миру, покоритель духа человеческого и всех природный стихий разом. Сущий антипод сверхчеловека Ницше. Юродивый всех времен и народов, воин святого духа и рыцарь креста животворящего. В его словах открылось мне нечто большее, чем запланированное второе восхождение на вершину мира сего. Выслушав его, я предложил то, от чего он отказаться просто не мог, восприняв мою идею с ясной тихой радостью, уверенно и мечтательно ответил мне в трубку «Да, это хорошо». И работа пошла.
 
Времени было предельно мало, но все же за несколько дней я сделал уменьшенную копию Поклонного креста, что был поставлен мной на Ганиной Яме и на Афоне. И не хватало только надписи. Ох, и непростая надпись нужна была, а воистину неземная. И как ни бился я, ни молился, ни напрягал душевные и умственные силы, благодати не было, небесные шторы были наглухо задернуты передо мной. Отчаянье наполнило мое сердце. Осталось три ночи и три дня, и как бывает только в сказке, так оно и случилось. Утром, эдак часов в девять, позвонил мне странный человек, и сказал: «Нам срочно нужно встретиться. Дело чрезвычайной важности и не терпит отлагательств, а по телефону, сами понимаете, ну никак нельзя… Кругом, если не сказать враги, так еще хуже». Звонок был не простой, а от самого Паши Космоса по поводу восхождения о. Федора. Интересно стало мне, ох, как интересно. И я пригласил его к себе домой. Он прилетел реально моментально. Словно материализовался у меня на пороге. Раз-два – и уже стоял перед иконами в кабинете, цокая языком, восторгаясь всем увиденным, забавно радуясь всему, что попадало ему на глаза. «Я так себе все и представлял. Как-будто я это все видел. Да-да» - убеждал он меня всем своим существом, при этом аккуратно ловил каждый мой выдох и каждый мой вздох, тонко отслеживая каждый мой взгляд. Восторженность и внимательность его по вкусу напоминала мне приторно-сладко-душистый теплый безалкогольный коктейль. Не пьянили меня ни его «искренние» тирады, ни ахи, ни вздохи. Сердце мое не ловило ни его многозначительные жесты, ни прыгающие мысли. За чаем все же по существу прояснилось, что он не прост, совсем не прост, что до сегодняшнего дня он работал, вернее состоял на службе советником по сакральным вопросам аж у самого В.В. Не улыбайся, мой ранимый читатель, так саркастично и недоверчиво: я ведь тоже ему сразу не поверил, но дослушал. Так и ты дочитай реальную историю. Поверь мне на слово, будет интересно не только скучающей твоей голове, но и душе твоей впечатлительной.
Итак, он начал.
- Я знаю, Вадим, что ты сделал для Федора Филипповича крест, при том не простой. Я много что про тебя ведаю. Быть тому кресту суждено на вершине мира. Только надпись на нем должна быть… Да-да, с нее все и начнется, но об этом до поры до времени будем знать только мы с тобой. - Засосало у меня под ложечкой, и потянуло за адептом сакральных знаний в зазеркалье. От такого искушения изнывало мое нутро, любым способом захотелось узнать, каким образом проведал мой проницательный собеседник, маг и чародей, не про крест мой, а про надпись, которой нет даже в моей голове. Не знаю, что на меня нашло, но я возьми, да и скажи ему:
- Пиши правильную надпись, ежели знаешь, какую. А я вырежу все, что укажешь, время-то у нас еще есть: три дня и три ночи. Сегодня что у нас? – ах, да, среда. А послезавтра в Страстную Пятницу Дар Божий полетит на Эверест на вершину мира.
- Слова приблизительные у меня есть, но их надо обсуждать.
- Да не надо их обсуждать. Бери из Книги Книг. Все другое будет отсебятина. Здесь ошибка крайне недозволена. Любая оплошность равна катастрофе. Крест работать не будет.
- Правильно! – вторит он мне – И все это должно быть на церковнославянском.
Берет он при мне ручку, раз-два – и кириллица заплясала у меня перед глазами. Смотрю я на святые слова, вроде бы все верно, но вот только одна буква не та. Вместо первой буквы алфавита стоит буква «Я», а точнее – ; (юс малый). Я сразу виду не подал, но в голове промелькнуло «похоже, началось». И говорю:
- Все ли здесь точно, в написании?
- Да, - говорит, – у меня ошибок не бывает.
- Не бывает – так не бывает. Дела – говорю – у меня, пора собираться, к старцу ехать за благословением. Пойду я переоденусь в цивильное из домашнего, а ты подожди меня – вместе поедем.
Пять минут прошло, не больше. Ну семь от силы. Захожу я на кухню со спины его, а там уже тесты идут:
- Угадай, как меня зовут.  – обращается он к моей жене.  – Закрой глаза, что ты видишь?  Павлин?!  - Правильно! Хорошо. А как имя моё? Великолепно! Правильно, Эммануил!  - он цокнул языком, покачав иконной головой. Заметив меня, раздражённо изрек - зачем мешаешь?
«Так здесь все гораздо серьезней» - осенило меня. И словно от удара мысли посыпались словно искры в моей непутевой голове. У меня перехватило дух, и я устремился навстречу приключениям.
- Извини, как мне тебе не мешать? Я тут у тебя ошибку заметил, вместо «А» ты почему-то написал «Я».
А он мне с убийственным спокойствием, через МХАТовскую паузу:
- Я… Никогда... Не ошибаюсь…
- Ну в таком случае – с улыбкой отвечаю высшей субстанции – я обязательно напишу, как правильно по-твоему. И ежели оно верно, даже спорить не буду. Но Эверест – он есть Эверест. Дело не шуточное. К старцу Илию еду за благословением. Поедешь со мной?
Первый раз растерялся дорогой мой посланник.
- Да зачем я ему, да и он мне на что?! Что я у него спрошу? Ведь итак все мне известно.
- Да ты не спрашивай, я сам все вопросы задам, а ты только послушай, а там заодно и с буквой разберемся, ведь это же мелочь, это не главное.  Да?
Крутило, ломало парня, но у него был шанс, и он решил им воспользоваться. Видя мою «чистосердечность», он согласился, но только при одном-единственном маленьком условии: что я не буду вообще акцентировать внимание на букве, и ни словом, ни полсловом про наш спор батюшке не обмолвлюсь.
- Нет надобности – отвечаю, а про себя думаю – правильно все идет, правильно. На все воля твоя, а не моя, Господи.
Батюшка Илий принял нас светло и радостно. Отсканировал суть нашего приезда своим проницательным взглядом, выслушал, спокойно кивая головой
- Всё правильно, - говорит, глядя на надпись. Помолчал немного, улыбнулся и добавил - Букву только русскую «А» оставьте, да и все слова по-русски напишите.
Во мне как будто разорвался кумулятивный снаряд. Но я сдержался, и ни словом, ни взглядом не выдал своих эмоций.

На что рассчитывал хитромудрый гость мой, не знаю. Толи на то, что я не догляжу, или на то, что батюшка каким-то образом пропустит. Но на то свыше прозорливость и дается, чтобы в пустыне нужную песчинку разглядеть.
Так началась эра Водолея. 21 апреля 2012 года Эверест принял Поклонный Русский Крест. Отец Федор Конюхов водрузил его на северном склоне. Надпись на кресте гласит:  «Свет миру. Да будет свет»


PS: А вечерком я поблагодарил за несказанную помощь «Эммануила» и отправил ему свое стихотворение.

Из всех пороков выше всех — гордыня.
Что Эверест? Что разум, дух, душа?
Есть буква «Я», но есть и Божье имя,
Есть то, чего постичь умом нельзя.

Но прелесть нас уводит в зазеркалье,
И буква «А» нам мнится буквой «Я».
Нам кажется, открыло мирозданье
Все тайны неба и земного бытия.

(Но
      это так смешно —
                дай Бог, что временно.)

Молитва, покаянье, причащенье
Есть возвращенье к Богу и к себе.
И если есть надежда на спасенье,
То значит, помнит Святый о тебе.

Пост отшумит, утихнет бурной Пасхой,
Всех вылечат, возможно, и тебя,
И май раскрасит мир зеленой краской,
И все вернется на круги своя.

 
Сакральный православный Русский крест
С молитвою поднялся на вершине,
Вознес его Дар Божий до небес
На высоту, предельную доныне.
И шар, качнувшись, сдвинул свою ось,
Перед собой другую цель имея,
И все в одном кресте пересеклось
И устремилось в эру Водолея.
И все сбылось с поднятием креста:
Пророчества и истины святыя,
Вновь засияла в небесах звезда
С божественным названием «Россия».
 ____________
Молитвенный мой друг, мой огненный Отец,
Терновый твой и лавровый венец, 
Отвсюду виден из сакральных мест
Твой Эверест и мой Поклонный крест.

 


В оформлении использована фотография установки Федором Конюховым Поклонного Креста работы Вадима Цыганова на Эвересте в Пасхальную седмицу 21 апреля 2012 года.