ГИЯ

               


                За окнами вёсны, зимы.
                На круге гончарном руки...


Утро.  Толпившийся на остановке  народ в ожидании маршрутного такси раздражён до края, кто-то пытается дозвониться в диспетчерскую, чертыхается. И тут появляется  всеми  так  ожидаемая «газелька», за рулём огромный человек -что тебе трёхстворчатый  шкаф, с лицом, в котором  напрочь отсутствуют эмоции и даже  с верхом отпущенные колкости бессильны пробить эту броню. Не  проронив ни единого слова, плавно трогает «колымагу»
с набившимися, под завязку, людьми, мастерски  преодолевает  сложный, извилистый кусок дороги, прозванный остряками «тёщин язык».  У строящегося храма притормаживает и трижды крестится.  По иконке,  стоящей на "торпеде", определяю: водитель - грузин.  Моя мастерская, как и многих других  горемык – гончаров  на выселках, за городом. Когда еду и вижу за рулём   машины    этого водителя,   повторяется  всё    как   в   первый раз.  Бывают  люди, одного их присутствия достаточно, чтобы наступило спокойствие:  это как в детстве,  когда нагромождение страхов, вызванное  темнотой, разбивается о тихий шёпот мамы.  Вот и  этот водитель  всегда вселял уверенность даже  тогда, когда мне однажды пришлось  ехать с ним, где он был,  как и я пассажиром.   Гонимый  любопытством, я  сел  напротив,  надеясь рассмотреть эту  глыбу. Он же (возможно в силу шоферской привычки  смотреть на дорогу)  развернулся в  три  четверти,  замер и стал  смотреть в окно.   Увидев  « домик  привратника» да полуразрушенный грот в Орловском парке,(отдалённо напоминающие  армяно-грузинскую культовую архитектуру) он собрал пальцы  в щепотку и    трижды  осенил себя крестом.
Я  извинился,  стал объяснять ему, что  ни «домик привратника», обложенный туфом,  ни  грот, напоминающий  башни Сванетии  никакого отношения к культовой постройке не имеют. Грот- парковый декор  так изначально задуман. Прервав меня, он спросил:
-Ты архитектор?
- Нет, я гончар.
Он напрягся, пытаясь понять, не найдя ответа, переспросил:
-Кто?
Я достал визитку, на которой были изображены  сосуды, сделанные мной и  протянул ему. Он взял, долго смотрел, как в бреду шевелил губами, полушёпотом произнося: дед,  отец,  квеври . Его  огромные руки, повинуясь  нахлынувшим чувствам, стали мять воображаемый ком глины, положив на круг ещё раз, поправили, уверенно  укрощая  глину. Глядя на то как он "центрует", делает донце, тянет стенку, я понял: передо мной собрат по ремеслу. Захотелось  похвалить за хорошую  работу, но увидев, что по его щекам  текут слёзы, устыдился  за  невольно  причинённую боль,  не найдя слов, спросил:
-Как тебя зовут?
-Гия.
На том и расстались.  Подарок Гии дался легко, так бывает когда получается всё тобой задуманное, верхняя необъяснимая сила  направляет огненную стихию в нужное русло и ты достаёшь из  остывшей печки остановившееся  мгновение, которое прекрасно.  С  неделю ждал встречи, не дождавшись, стал расспрашивать у водителей.
- На подмене, увольняется, перевели на другой маршрут.

Вместо эпилога.

Утро, остановка, суета.  Появляется видавшая виды «газелька», в ней Гия,  народ  молча заполняет собой пустоты салона. Увидев меня, он улыбается, благодарит за подарок, огромной своей рукой накрывает мою с протянутой деньгой.
-Спрячь… - и добавляет:
-Послезавтра  уезжаю домой.  Достаёт листок  с написанным адресом:
-У меня нет визитки.
 Дед, отец и я будем тебя ждать, глина у нас..., такой ты ещё не работал.