аварийные аниматоры

Аварийные Аниматоры.

Маленькая Мери смущённо улыбалась сидя на коленях красноносого, любящего отца. Стихающий ветер насвистывал в уютных каминах свои баюкающие песни, на пути к торговому центру прокрадывался под курточку маленькой девочки, окольцовывал кожу прохладной дымкой. Они виделись только на праздники, отец и дочь, и времени было настолько мало, что часы казалось специально ускоряли свой ход, лишь бы вызвать горькую гримасу на личике малышки и виноватую улыбку Рональда. «Распродажа!» «Успейте купить…» «Только сегодня! В рождественскую ночь!» и ещё сто тысяч вывесок светившихся неоновыми светлячками в пёстрой окраске торгового центра. Отец чувствовал в своей мозолистой, закалённой тяжким трудом руке маленькую, нежную ручку свой дочери. Его сердце сжималось. Горячие капельки появлялись и тут же исчезали в уголках глаз от понимания того, что им скоро придётся снова расстаться. Мери - его красавица, его надежда и маленький огонёк в пучине беспросветного холодного океана угнетающей жизни.
 Холодная улица выпустила их из своих обьятий и позволила зайти в тёплое, бурлящее суматохой и приготовлениями помещение. Скрипящий под резиновыми подошвами паркет привёл двоицу в конец коридора к угрюмому толстяку в красных одеяниях, сидящего на своём подломленном табурете, будто на троне, важно, но в то же время ущербно ссутулившись словно под весом то ли своих многослойных красно-белых одежд, то ли под своей собственной массивностью. В нос девочке ударил запах резины и пота, она поморщилась и закрыла носик-пуговку своей маленькой белой ладошкой, отняв её из руки отца и оставшись один на один с большим миром. Рональд был рядом, но она не чувствовала его присутствия так явно, как если бы держала его за руку. Немного поколебавшись Рональд двинулся к белобородому мужчине, жестом позвав за собой дочь. Но реакции не последовало. Резкий, скрипучий голос неприятно разрезал тишину.
-Подойди, загадай желание.
Мери не знала что делать, ей было от чего-то страшно, ладони вспотели, воздух не находил выхода их лёгких, так что ей казалось, будто она дышит только кожей.
Она видела перед собой огромного монстра с лоснящейся от пота шкурой, готового вот-вот сорваться со своей табуреточки не выдерживающей его веса. Она чувствовала опасность, страх сковывал и холодил её тело. Но холод был не как тот, что она чувствовала по утрам, когда мама приносила ей стакан молока, не тот который исходил от искрящегося снега, не тот завораживающий холодок проносящийся над макушкой и холодивший щёки в первый зимний день. Этот холод заползал в уши, попадал в кровь через кончики пальцев, нёсся по артериям в сердце. Она слышала его громкое дыхание, готовое растопить эту зиму, зиму во всех штатах, это было дыхание огненного зверя, такого, какой мог бы одних своим выдохом этого пламени растопить припорошенные ранним утром улицы, развешенные в тёплых домах карамельки, и сосульки, сосульки которые были даже слаще белоснежных кристалликов самого ядерного сахара. Она осязала самой своей душой, что нужно как можно скорее взять за руку папу и убраться отсюда. Она вдыхала смесь запахов пластика из бутиков смешанных с терпким , почти болезненным для лёгких зловонием чудища, его дыханием и окружающей эту часть магазина плотной вуалью из его ароматов. Во рту у неё был привкус страха, казалось, зима проходит рядом с этим скрипящим и воющим табуретом, рядом с этим вялым и осипшим голосом, рядом с этим красно-белым колпаком и с этой пожелтевшей, всклоченной бородкой.

Рональд видел уставшего за долгий рабочий, наполненный сварливыми детишками день, аниматора. Он чувствовал усталость и приятную ностальгическую тень рождества, он хотел чтобы дочка впервые в своей жизни посидела на коленях у Санты и загадала своё первое новогоднее желание. Он слышал музыку из соседних отделов торгового центра, он слышал безмятежность. Он осязал ладонью покрытое в новый пуховичок плечо своей дочери. Он вдыхал запах вещей, табака, леденцов, елей, искусственных хвойных веточек и ещё сотни товаров смешавшихся в один абстрактный, накатывающий волнами концентрат готовящихся к празднику миллиона магазинчиков. Во рту у него был лимонный леденец.


Оно видело цель. Оно чувствовало цель. Оно хотело достичь этой цели. Оно слышало свою цель. Оно осязало свою цель. Оно вдыхало запах цели. Во рту у него были ряды желтоватых, подкошенных кариесом зубов.

Оно закряхтело, подкосилось, аниматор вздрогнул. Оно выставило свои клыки, толстяк закричал. Скрипящий табурет доедал старого аниматора, пока отец с дочерью под весёлую льющуюся из блестящих динамиков музыку бежали прочь по светлому коридору, совершенно не ожидавшие такой сцены. Как в первый раз…

«Аниматор, 49 лет, имеет избыточный вес, костюм Санта Клауса, пропал при неизвестных обстоятельствах в ночь перед рождеством, кто увидит или узнает что-то о пропавшем, немедленно сообщить в полицию. При таких же обстоятельствах, в разных частях города пропали ещё десяток аниматоров, вот их приметы…»

         А малышка Мери всё так же улыбалась сидя на коленях у папы, они прощались, праздник закончился, и как всегда отец уберёг её от всех монстров, что грозили беззащитной девчушке.
        Волнующаяся мать встретила Мери на пороге, каждую ночь перед праздниками дочка убегала куда-то одна. Каждую ночь после того, как Рональд разбился на машине, и каждую ночь после этого она приносила обратно деревянный табурет, который до праздников хранила в своей розовой, детской комнатке с милыми, подаренными когда-то давно Рональдом игрушками.

       Мать видела свою малышку Мери, но не видела Рональда. Лишь на фотографиях, лишь в памяти, лишь во снах. Мать чувствовала беспокойство, боль дочери и отказ примиряться с уходом из их жизни Рональда. Мать хотела помочь своей малышке понять что произошло, помочь смириться, помочь забыть, помочь…  Мать слышала мирное  дыхание дочери рядом с собой, её слабый детский голос, рассказывающий свои выдумки о том, как они гуляли сегодня с отцом. Мать осязала мягкое розово-белое одеяльце с заботливо вышитыми медвежатами. Мать вдыхала каждое утро экстракт валерьяны разбавленный водой. Во рту у неё была освежающая, горьковатая, но очень скоро успокаивающая жидкость.

     Когда-нибудь девочка перестанет убегать в полночь из дома, но пока в её памяти так живо контрастируют воспоминания, может разве она отказать себе в ещё одной прогулке с настолько любящим её отцом, который только ради неё каждый раз возвращается. Может ли? Нет. Привязанность бывает разной. Ненависть бывает разной. Дружба бывает разной. И только любовь ребенка к родителям всегда одна. Непоколебимая. Неопровержимая. Неподвластная никаким логическим обьяснениям. Маленький ребёнок может сколько угодно не спать и биться в дичайшей истерике лишь бы увидеть свою мать, убедиться что она рядом, что всё хорошо. Это ответственность, которую некоторые не теряют даже после смерти. Да ещё и придумывают приключения…Приключения со старым, деревянным табуретом. Должен же Рональд отомстить тем, кто виновен в той аварии, должен же отомстить за то, что теперь видится со своей красавицей лишь раз в год.
      Должен. Безусловно...