Шри Ауробиндо. Савитри 1-5 Йога свободы духа

Шри Ауробиндо. Савитри 1-5 Йога свободы духа

Эпическая поэма Шри Ауробиндо «Савитри» основана на древней ведической легенде о преданной жене царевне Савитри, которая силой своей любви и праведности побеждает смерть и возвращает к жизни своего умершего мужа царевича Сатьявана. Шри Ауробиндо раскрывает символическую суть персонажей и сюжета древней легенды и использует ее для выражения собственных духовных постижений и свершений. При создании эпоса он ставил задачу выразить в слове высшие уровни Сверхсознания, доступные человеку, чтобы помочь всем духовным искателям соприкоснуться с этими уровнями и возвыситься до них. Результатом стала грандиозная эпическая поэма в 12 Книгах (49 Песней) общим объемом около 24 000 строк, являющаяся наиболее полным и совершенным выражением уникального мировоззрения и духовного опыта Шри Ауробиндо с его глобальным многомерным синтезом, а также самым большим поэтическим произведением, когда-либо созданным на английском языке.

Эпос «Савитри» представляет собой глубокий органичный синтез восточного и западного миропонимания и культуры, материализма и духовности, мудрости незапамятных веков и научных открытий настоящего, возвышенной классики и смелого модернизма, философии и поэзии, мистики и реализма, откровений прошлого и прозрений будущего. Здесь мы встречаем и поражающие воображение описания всей иерархии проявленных миров, от низших инфернальных царств до трансцендентных божественных сфер, и пронзительные по своей глубине и живой достоверности откровения немыслимых духовных реализаций, и грандиозные прозрения о сотворении мира, о вселенской эволюции, о судьбе человечества. Это откровение великой Надежды, в котором Любовь торжествует над Смертью, а человек, раскрывая истину своего бытия, побеждает враждебных богов и неотвратимый рок.



* * *



Шри Ауробиндо
Sri Aurobindo


САВИТРИ
SAVITRI


Легенда и Символ
A Legend and a Symbol



Книга I. Книга Начал
Book I. The Book of Beginnings


Песнь 5. Йога царя: Йога свободы и величия духа
Canto 5. The Yoga of the King: The Yoga of the Spirit’s Freedom and Greatness



* * *


От переводчика

Великий йогин царь Ашвапати, лидер духовных исканий человечества, совершает могучую Йогу, ища духовную силу, которая могла бы полностью освободить человечество и избавить его от неведения, лжи, страдания и смерти. Йога царя состоит из трех частей, которым соответствуют первые три Книги эпоса:

«Вначале он достигает собственного духовного осуществления как индивид — именно это описывается в «Йоге царя» [Песни 3—5 Книги I]. Затем он совершает восхождение через все планы сознания как типический представитель человечества, чтобы завоевать возможность их открытия и освоения, и это описывается в Книге II [«Книге Странника миров»], — но и это пока еще лишь индивидуальная победа. Наконец, он стремится уже не для себя, но во имя всех, ради всеобщей реализации и нового творения. Это описывается в «Книге Божественной Матери» [Книге III]».
     Шри Ауробиндо. Письма о поэзии и искусстве, с. 330

Первая часть этой великой Йоги представлена в трех завершающих Песнях Книги I. По словам автора,

«...эта часть духовного развития Ашвапати состоит из двух йогических движений: одно — психодуховная трансформация [описывается в Песни 3], другое — более великая духовная трансформация с восхождением к верховной силе [описывается в Песни 5]».
     Шри Ауробиндо. Письма о поэзии и искусстве, с. 329

Песнь 3 Книги I «Йога царя: Йога освобождения души» — одна из самых больших и, безусловно, одна из самых могучих Песней «Савитри» — посвящает нас в тайну подлинной души человека (психического существа, как называет ее Шри Ауробиндо), скрытой под покровом внешней личности и эмоциональной «души желаний», и описывает таинство ее раскрытия-освобождения посредством силы Йоги, наполняющее все существо человека светом истины и гармонии, — то есть первый этап Интегральной Йоги Шри Ауробиндо, психическую самореализацию и трансформацию, а также развивающуюся духовную трансформацию.

Ну а Песнь 5 Книги I «Йога царя: Йога свободы и величия духа», не менее могучая и прекрасная, описывает дальнейшее развитие этого процесса — второй этап Интегральной Йоги: более великую духовную самореализацию и трансформацию — раскрытие всего существа высшим планам Сознания и нисхождению в человека Энергии этих планов, преображающей его существо в выражение божественной светоносной Силы и Истины. Это настоящий гимн просветленному могуществу и величию человеческого духа, поднимающегося к вершинам своего бытия и преображающего их Силой, Светом, Истиной, Любовью свое земное существо.

«Во второй из трех Песней [Песни 4 «Тайное Знание»] возникает пауза между двумя этими движениями и дается описание тайного знания, к которому он [Ашвапати] приходит и чьи результаты описываются в последней из
трех Песней [Песни 5 «Йога свободы и величия духа»]».
     Шри Ауробиндо. Письма о поэзии и искусстве, с. 329

*

Песнь 5 начинается с прекрасного описания проникновения йогина в сокровенную пещеру своей истинной души, психического существа. Там ему открывается тайное Знание о мире и его главной Загадке. Теперь он постигает мир знаками души и узнает, что тот представляет собой секретный Договор Бога с Ночью, чтобы Он мог сыграть с собой в игру самозабвения и обретения себя заново. В йогине возгорается великое устремление низвести на землю высший мир и новое сверхчеловеческое божественное существо. Он видит всю ничтожность и убогость нынешней жизни человека на земле, но также видит, что истина человека — в высшем Духе, и силой этого Духа тот способен полностью преобразить самого себя и весь этот мир. Пробужденный дух йогина отказывается мириться с рабским падшим состоянием человека. Он поднимается к все большим высотам Духа, и в нем начинает происходить великая духовная трансформация. Он видит, что лишь немногим, избранным тайным всезрящим Оком, дано такое богоподобное освобождение в Духе. Срывая с себя покровы человеческого, он устремляется ввысь и в него низвергается великое Нисхождение — Мощь, Огонь, бессмертная Красота, неистовый Экстаз заполняют все его существо и совершают в нем великое преобразование. Его дух дышит сверхчеловеческим воздухом. Нисхождение Аватара, Боговоплощения, стирает все границы-окоемы, сковывавшие мир от века. Теперь душа и космос встречаются друг с другом как две равные силы. В космической широте его сознания йогину предстает тайная оккультная Природа-Сила, творящая тонкую вселенную высших уровней духовного Разума. Она открывает его прозревшему уму и освобожденной душе свои чародейские таинства и с неохотной радостью вверяет свои могучие силы. Теперь он постигает подлинное могущество Разума, которым она полновластно творит свое мироздание. Йогин становится владыкой в ее колдовском царстве и постигает ее скрытую мудрость — фрагменты тайны Всемогущества. Далее он видит, что еще выше над этой Силой сияют гораздо более высокие грандиозности, уходя в бесконечность, и теперь ему открывается иерархия планов Бытия — Лестница миров, соединяющая глубины Времени с высотами Вечной Самости. На вершине этой лестницы он видит высший мир, в котором встречаются все остальные миры, — Супраментальный мир, в верховном проблеске которого начинается свет всевышней Триады — Сат-Чит-Ананды (Бытия-Сознания-Блаженства). Всепримиряющая Мудрость свыше обращает свой взор на жизнь и несет ей гармонию. Йогин прозревает бесконечные страны и континенты высших неисследованных миров. Он решается пуститься в странствие по этим громадным неведомым царствам и отважно прорывается в иное Пространство и Время. Далее начинается Книга II «Савитри», описывающая это грандиозное странствие царя-йогина по Лестнице миров — через все уровни Проявления.


* * *


ТО ЗНАНЬЕ первым он обрел из смертных.
Сквозь пелену блестящего ума,
Что отделяет мысль от всепрозренья,
Он смог достичь пещеры сокровенной,
Смог до таинственной двери добраться,
Где близок виденья родник в душе,
И в сень вступил простертых Крыл Сиянья,
В безмолвья кров, где все навек известно.
   [Или:
   И в сень вступил простертых Крыл Сияния,
   В безмолвие, где все вовеки ведомо.]
К сомненью, к верованью безучастный,
Реальности алкая обнаженной,
Пленен ее единым потрясеньем,
   [Или:
   Нагой реальности пленен единым шоком.
   Свободный от сомненья и от веры,
   В единый шок Реальности влюбленный.]
Он разорвал ума тугие путы,
Поработившие земное сердце,
Материи закона сбросил иго.
Духовных сил уж не стесняла плоть:
Пусть жизнь свои биенья прекратила,
Все ж не могла в него проникнуть смерть;
Хоть мысль, дыханье стихли, смел он жить.
И так он смог войти в тайник тот дивный,
Что редкий лишь окинет спешным взором,
На миг взнесенный от трудов ума
И от убогости земного зренья.
Все, что постигли Боги, там открыто
И ведомо в познаньи самосущем.
Там, в тайной кладовой, немой, закрытой,
Хранится знакопись писца вселенной,
   [Или: Хранятся графики писца вселенной.]
Скрижали там священного Закона,
Там — оглавленье Книги Бытия;
Текст и глоссарий истины ведийской
Сокрыты там и метры, ритмы звезд,
Что размеряют ход земных судеб:
Секретный код истории всемирной
И силы-символы числа и формы,
И вести меж Природой и душою
Начертаны в заветном сердце Жизни.
Там, в горнице воспоминаний духа
Осиянной он смог восстановить
Лучистые заметки на полях,
Что испещряют светом проясняющим
Неоднозначный свиток неразборчивый,
И распознал заветное введение
   [Или: И высвободил чудное введение.]
И оговорку, что несет спасение,
   [Или:
   И разобрал сокрытую преамбулу
   И клаузулу, что несет спасение.]
В том мрачном Соглашении, что властно
Над всем, из сна Природы восстающим,
Чтоб Вечного одеть в обличья новые.
Он заново прочел теперь и понял
Писанье странных символов его
И знаков столь невнятных и разрозненных,
Постиг его загадочные фразы
И термины, сбивающие с толку,
Пророчество его и парадокс,
И смог объять оксиморон глубокий
Столь разных реплик истины его,
И уяснил необходимость правую
Тяжелых закрепленных в нем условий
Для геркулесова труда Природы,
Могучего и невозможного —
Что лишь ее премудрость колдовская
Могла заставить проявляться в жизни, —
Познал как неизбежность справедливую
Закон борьбы богов, в нем утвержденный,
И перечень запечатленных в нем
Противоречий мира нераздельных.
Великая немая Мать вселенной
В своем космическом бездонном трансе
Для радости и боли созидания
Ту санкцию верховную задействуя,
Что Бесконечный дал на форм рождение,
   [Или: Что дал Безмерный на рожденье формы.]
Берется развивать неудержимо
К познанью волю в мире несознанья
И к жизни волю во владеньях смерти,
И упоенья жажду в плотском сердце,
И добивается души явленьем,
Рождающейся чудом в плазме, в газе,
Осуществленья договора-таинства,
Что Бог секретно с Ночью заключил.
Вновь во вселенском Разуме безмолвном
Послышалось то обещанье высшее,
Что Вечный Силе дал своей трудящейся, —
Из-за него взметнулась мира страсть,
Вознесся крик рождения во тленье,
Начальный стих трагедии Времен.
Из недр глубинных мира вновь восстала
В них погребенная от века тайна;
Указ читал он изначальный, скрытый
   [В подлиннике используется слово ukase, заимствованное из русского.]
В архивах затворённых крипты духа,
   [Или: В архивах тайных подземелья духа.]
И видел роспись и печать огня
Всемудрости на потайной работе,
Что сумеречная свершает Сила,
В Неведеньи ступени Света строя.
И спящий бог раскрыл бессмертный взор,
И он узрел, познал в своем прозреньи,
Как мысль в бездушных формах оформляется,
В Материи — духовный смысл рождается,
   [Или:
   Как носит Духа смысл в себе Материя.
   Вынашивает духа смысл Материя.]
Ум — смеет изучать Непостижимое,
Жизнь — в чреве взращивать Дитя Златое.
В свете, залившем мысли пустоту,
Мир постигая знаками души,
Он изнутри читал писанье внешнего:
Извечная загадка прояснилась,
Утратив смутную свою таинственность.
Теперь сиянье более великое
Могучую страницу озаряло.
В капризах Времени явилась цель,
   [Или: В капризы Времени вмешалась цель.]
Смысл к спотыканьям Случая пришел,
Судьба предстала цепью зрячей Воли;
Немая косность прежнего Пространства
Наполнилась сознательною ширью.
И в Пустоте он прозревал теперь
Верховного Всеведенья престол.
   [Или: Верховное Всеведенье на троне.]

       Безмерной Волей, высшею надеждой
Отныне воспылало сердце в нем:
Чтоб различить сверхчеловека облик,
Возвел он взор к незримым высям духа,
Стремясь призвать на землю горний мир.
В блистаньи, что узрел он мимолетно,
Он должен обрести свою обитель.
Светлей и вознесенней солнце вскоре
Должно темницу эту озарить
С ее сокрытой лестницею мрачной,
Душа в своей начальной детской школе,
Уча с трудом урок в предметном мире,
Должна перерасти букварь ума
И подражанье мастерству Природы,
Свой бренный говор — в Божью речь возвысить,
Постичь Реальность в символах живых
И логику Безмерного изведать.
Стать должен Идеал — Природы зримой явью,
И тело — озариться в нем живущим Богом,
И ум и сердце — знать со всем, что есть, единство,
И сознающий дух — жить в сознающем мире.
Как виден сквозь туман державный пик,
Так проявился вечный Дух великий,
Изгнанник во вселенной фрагментарной
Среди полуподобий высших истин.
Они уж больше не могли служить
Владычному преображенью йогина;
   [Или: Его преображению владычному.]
Бессмертный с гордостью отринул участь
Скупцом убого жить на скудной сделке,
Что наша мелкость, рабские надежды
В покорности бессильной заключают
С Безмерностями милосердными.
Земную низость высь его отвергла:
Ширь, недовольна собственным футляром,
Мириться отказалась наотрез
С условиями жесткими Природы,
Контракт презрела грубый, найм ущербный.
Здесь лишь начала осуществлены;
И, будто, лишь Материя одна —
Основа наша — здесь завершена,
Бездушный абсолютный механизм.
Иль, будто, всё — полуидей неладность,
Иль форм земных пороком мы гнетем
Небесных тайн прозренье мимолетное,
Догадки, шаржи горних образцов,
Что мельком видим мы несовершенно.
Здесь хаос сочетает в мир себя,
Формовкой краткой в пустоте дрейфуя:
Подделки, имитации познанья
И арки незаконченные силы,
Пыланья красоты в земные формы,
Разбитые единства отраженья,
Что от любви остались, здесь плывут,
Как отблески-фрагменты солнца зыбкого.
Скопленье примитивных пробных жизней
Сбирается в разрозненное целое.
   [Или: Мозаикою, в целое сбирается.]
Надежды наши ожидают тщетно
Ответа совершенного: пред нами
Безгласные, глухие только двери,
К которым, будто, вовсе нет ключа;
И мысль взбирается напрасно ввысь,
Лишь принося заимствованный свет;
Обмануты подделками пустыми,
Что всучивают нам на рынке жизни,
Сердца схватить пытаются хоть как-то
Небесного блаженства, что утратили.
Есть лишь фураж, чтобы насытить ум,
Лишь плоти дрожь, но не души желанье.
Здесь даже наивысший наш восторг,
Который даровать способно Время, —
Лишь имитация блаженств непознанных,
Экстаза изувеченная статуя,
Израненное счастье, жить бессильное,
Ума иль чувства ликованье краткое —
Подачки, что швыряет Миро-Сила
Ее рабу, закованному телом,
Или обман притворных наслаждений,
Навязанных в Неведенья гаремах.
Ведь всё, чего бы ни достигли мы,
Лишится вскоре ценности своей —
Кредитом обесценившимся старым,
Что в банке Времени утратил силу,
Сомнительным несовершенства чеком,
Что выписан на имя Несознанья.
Усилье каждое преследует нескладность,
И каждый космос сформированный ждет хаос:
В успехе каждом скрыто семя неудачи.
Он прозревал, что всё здесь так сомнительно,
Что человека мысль, горда, уверенна,
Все ж неопределенна, ненадежна,
Что достиженья все его могущества
Так преходящи и недолговечны.
Он мыслящая тварь в бездумном мире,
Он островок в Неведомого море,
Ничтожество, что ищет быть великим,
Животное с повадкой божества,
И жизнь его — рассказ столь заурядный,
Что вряд ли стоит излагать его,
Его деянья — лишь число, чья сумма
Всегда в итоге сводится к нулю,
Его сознанье факелом пылает,
Зажженным для того лишь, чтоб погаснуть,
Его надежда лишь горит звездой
В ночи над колыбелью и могилой.
И все ж ему по силам жребий высший,
Ведь истина его — в извечном Духе.
Он может заново создать себя
И всё вокруг — весь мир преобразить:
Невежествен, он Знающий вне Времени,
Он Самость над Судьбою, над Природою.
   [Или: Он Дух (Суть) превыше Рока и Природы.]

       Его душа ушла от всех свершений.
Труда людского стих бесплодный гул,
Покинут, дней круговорот вращался,
И топот жизни толп умолк вдали.
С ним лишь Безмолвье спутником осталось.
Бесстрастный, жил он вне земных надежд
Во храме несказанного Свидетеля,
В соборе мыслей собственных шагая,
Чьи своды уходили в бесконечность,
Под арками его фигурой скромной,
Под крыл незримых устремленьем к небу.
Неосязаемые звали выси;
Презрев ничтожный Ум сторожевой,
Он в ширях сферы Вечного скитался.
Всевозрастало существо его
И мыслимое превзошло Пространство;
Теперь своею мыслью безграничной
В соседстве жил он с виденьем всемирным:
Вселенский свет сиял в его очах,
Златой поток струился в мозг и сердце;
Приливом из морей Блаженства вечных,
Низлилась Сила в смертный стан его;
Вторженье ощутил он, радость свыше.
Постигнув тайный свой Исток всесильный,
Всеведущим Экстазом увлеченный,
Бескрайнего живое средоточье,
Расширенное до пределов мира,
Он принял свой безмерный жребий в духе.
И на холсте разорванного воздуха
Покинутой картинкой, что терялась
В далеких исчезающих штрихах,
Земной природы пики отступили,
Внизу скрываясь под его стопами:
Он восходил к безмерно большим высям.
Сквозь океан Недвижного безмолвный,
Стремительной стрелой пронзая вечность,
Что лук тугой Времен вдруг испустил,
Лучом взмывал он вновь к родному солнцу.
Того блистательного бегства враг,
Хвостом драконьим Несознанье черное
Вздымало силой сонного Безмерного
В глубины формы сумрачно-туманные:
   [Или:
   Противником блистательного бегства,
   Драконом черным, вилось Несознанье,
   Хвостом вздымая сонную Безмерность
   В глубины затуманенные формы.]
Вратами сна внизу лежала Смерть.
Алча лишь беспорочного Блаженства,
Взыскуя Бога, высшею добычей,
Он взмыл, пылая, огненным столпом.
   [Или: конусом огня]
Немногим дан тот богоравный взлет.
Средь множеств не затронутых вовеки,
Плененных мира внешнего обличьем,
   [Или:
   Средь мириад вовек не осененных,
   Обличьем мира внешнего плененных.]
Один лишь обретает путь к свободе
И избранный всезрящим тайным Оком,
Ведомый дланью Света, он стремится
В души своей нехоженые бездны.
Он странник к Истине непреходящей,
И нашим меркам не сдержать его,
Не обуздать его безмерный разум.
Прочь от гласов мирка, что духу тесен,
От узкой колеи людских Времен
К окрестностям умолкшим сфер обширных,
К преддвериям Незримого спешит он
За бестелесным Провожатым, слыша
Один лишь клич в бескрайней пустоте.
   [Или:
   За Гидом бестелесным вслед и слышит
   Единственный в пустынных безднах крик.]
Смолкает гулкий ропот мирозданья,
И он живет в тиши домировой,
Душою наг перед Единым вечным.
Вдали от гнета созданных вещей
Исчезла мысль, ее кумиры-тени,
Отливки формы, личности распались —
Он стал одним с неизреченной Ширью.
   [Или:
   Мысль и ее кумиры-тени тают,
   Покровы формы, личности спадают —
   (Спадают маски личности и формы)
   Он стал своим неизреченной Шири.]
Земли предтеча, обращенной к Богу,
   [Или: Земли Боговлекомой первый вестник.]
Один меж символов вещей грядущих
Под взором глаз смеженных в Нерожденном
Среди немых Неявленного ликов
Он странствует к Неизъяснимому,
Лишь слыша эхо собственных шагов
В извечных двориках Уединенья.
   [Или: В извечных тайниках Уединенья.]
Безвестным Дивом полнятся недвижные часы;
И с сердцем вечности роднится дух его,
И он выносит Бесконечного безмолвье.

       В божественной дали от смертной мысли,
В разлете дивном виденья души
Вздымался он к непокоренным высям.
   [Или:
   В громадном жесте виденья души
   Вздымался он к нехоженым высотам.]
Сорвав с себя покровы человека,
Всем существом он устремился ввысь,
Нагой и чистый, и ему навстречу
Низверглось Нисхожденье. Мощь, Огонь,
Краса, что лишь бессмертным приоткрыта,
Экстаз бурлящий, яростная Сладость
Вдруг стиснули его в гигантских дланях
И в каждый нерв проникли, в сердце, в мозг,
Что, трепеща, забылись откровеньем.
И содрогнулась вся его природа,
Неведомым заключена в объятья.
В миг, скоротечней смерти и длинней, чем Время,
Энергией, безжалостней Любви, счастливей Неба,
   [Или:
   В миг, дольше Времени, мгновенней смерти,
   Мощь, яростней Любви, счастливей Неба.]
Воздета властно в вечные объятья,
Стремниной абсолютного блаженства
Унесена, влекома безраздельно,
Водоворотом силы и восторга
Утянута в немыслимые глуби,
Возвышена к неизмеримым высям,
Она была исторгнута из тленья,
Безмерному подвергшись измененью.
Всезнанием вне виденья, вне мысли,
Непостижимым Всемогуществом,
Мистичной Формой, что миры вмещает,
Но селится и в сердце человека,
В нем обретя свой пылкий храм и дом,
Он был взнесен в громадные просторы —
Из одиночества своих исканий
В неизмеримость Божиих объятий.
Как если б взор вневременного Ока
Прервал часов неумолимый ход,
И деятеля упразднив, и дело,
Так дух его, широк, пустынен, светел,
Сиял теперь, и пробужденный разум
Стал словно чистый лист, принять готовый
Всеобщего, Единственного слово.
   [Или: Единой Вездесущности писанье.]
Всё, что стесняет падшее сознанье,
Забытой ношей, спало с плеч его:
Огонь, подобный телу божества,
Былого поглотил сковавший кокон
И распахнул простор для новой сути.
Прикосновенье вечности познав,
Распались узкие формовки чувства.
Поток великой Силы надземной
Все существо объял, и труд гигантский
Явил его вместилищ тонких строй;
Энергий чудных закипела мощь,
И длани исполинские незримо
Распутали ума троичный узел —
И бог свой взор простер, небесной ширью.
Как сквозь одежды различают тело,
Сквозь формы тайный абсолют постиг он
Вселенским чувством, трансцендентным зреньем.
Возвышенней, мощней орудья стали.
Иллюзия своей лишилась лупы,
Из рук ослабших выронив мерила:
Что мнилось столь огромным, стало мелким.
И разорвался круг ничтожный эго:
Теперь в безбрежьях «я» необозримых
Блуждающей скорлупкой было тело,
А разум — многофресочным приделом
К обители нетленного Жильца:
В нем дух впивал сверхчеловечий воздух.
Плененный бог смёл колдовские стены.
Как бы с раскатом грома, рыком шторма,
Побег великий все крушил преграды:
Освобожденье ширилось гигантски.
От сотворенья запершие мир,
Предел и круг всех чаяний, трудов,
Сковавшие навеки мысль, деянье,
Незыблемые окоемы древние
Все были стерты Аватара поступью.
   [Или:
   От сотворенья запершие мир,
   Рубеж, предел всех чаяний и дел,
   Сковавший глухо все труды, все мысли, —
   Незыблемые издревле границы
   Вдруг стерлись под пятою Аватара.
   Вдруг стерлись Боговоплощенья поступью.
   Незыблемые издревле окружности
   Все были стерты шагом Воплощенного.]
Ужасный кожух и бездонный склеп,
   [Или:
   Веламен жуткий с криптою бездонной.
   Веламен жуткий и бездонный склеп.
   Ужасный свод и непроглядный склеп.]
Между которых вечно жизнь и мысль блуждают,
Не в силах преступить теней-пределов страшных, —
Немые мраки-стражи колоссальные,
   [Или: Немые сумрачные тверди-стражи.]
Что призваны сдержать бескрылый дух
В Ума оградах и Неведенья,
Лишив охраны двойственную вечность,
Исчезли, потеряв свой грозный статус:
Итог творенья — прежний тщетный эллипс,
   [Или: Творенья образ — прежний тщетный эллипс.]
Безмерный расширяющийся ноль
Лишился кривизны своей гигантской.
Низверглись адамантовые вето,
Земли, Природы обветшалый гнет;
Питоньи кольца древнего Закона
Сорвал с себя восставший властно Бог:
Он отменил судьбы предначертанья.
Отныне больше не существовало
Преследуемой смертью мелкой твари
И хрупкой формы бытия, бегущей
От бездн всепоглощающей Безмерности.
   [Или:
   И пали нерушимые препоны,
   (И пали нерушимые запреты)
   Земли, Природы обветшалый гнет;
   Питоньи кольца древнего Закона
   Сорвал с себя восставший властно Бог:
   Прешли предначертания судьбы,
   Исчезла тварь, поверженная смерти,
   Непрочная отливка бытия,
   Хранящая себя от Бездн вселенских.]
И молотобиеньями гиганта
Закабаленное вселенной сердце
Смело плотин теснящих узкий круг,
Что ограждает нас от сил вселенских.
Душа и мир сошлись, сравнявшись мощью.
   [Или:
   Душа и космос стали друг пред другом —
   Две силы, что могуществом равны.
   Душа и мир сошлись как силы равные.]
Отныне существо, что безгранично,
Во Времени безмерном простираясь,
Природу полонило беспредельным;
   [Или: Природу покорило беспредельным.]
В бескрайности бесстенной, бездорожной
Он озирал свой исполинский космос.

       С его очей печати ныне спали,
И всё свободному открылось взору.
Защит лишившись, тайная Природа,
Что прежде в полусвете устрашенном
Казалась колоссальной и пугающей,
Теперь, когда ее врасплох застигли
В ее уединенности могучей,
Предстала в наготе своей чарующей
Пред волею его, блиставшей пламенно.
В покоях тайных, призрачных и мрачных,
Загадочным светилом озаренных
И открывавшихся с трудом, не сразу
Мистическими скрытыми ключами,
Ее опасные арканы-таинства,
Неведомые Силы прикровенные
Приход признали Разума-владыки,
Сдаваясь взгляду, временем рожденному.
Неисчислимы в колдовских тональностях,
Стремительны, непобедимы в действии,
Таимые могущества ее,
Присущие мирам, простертым в высях
Над нашим скудным скованным пределом,
Полубогов оккультной привилегией,
Надежным силовым узором-тканью
Ее таинственных сакральных знаков,
Ее энергии вседивных замыслов
И диаграммы сил геометрических
Землей взращенной мощи предались.
Весь тот стремительный инструментарий
Сознательной Природы вооружил
Великолепьем нераскрытым чуда
Провидческую страсть Ума прозревшего
И обнаженность молниеподобную
Могущества души освобожденной.
Что мнилось невозможным, стало ныне
Возможности естественною дланью,
Обычности верховной новой сферой.
Всесильный оккультист в Пространстве строит
   [Или: Всевластный чародей в Пространстве зиждет.]
Обманом чувства мнимый внешний мир,
Свивая нити тайные сознанья,
Энергии без форм тела даруя,
Творя из Широты пустой, безвидной
Свой колдовской мираж обличий плотных,
Волшбу миротворящих числ и черт,
Немыслимых нерасторжимых связей, —
Вся эта вязь невидимых законов,
Непогрешимых правил, тайных действ
Слагает безошибочно свой космос
Необъяснимый, где ошибка наша
Изваивает мертвые формовки
Из знанья для неведенья живого.
Она же в прихотях своей мистерии,
С законами Создателя порвав,
   [Или: С законами Творца разведена.]
Свое пространство воплощает царственно,
С не меньшим полновластьем волей собственной
Формуя шири неопределенные,
Из бесконечности творя конечное;
Она способна тоже своевольно
Вдруг выразить каприз порядком стройным,
Будто поспорила, что превзойдет
В том натиске своем великолепном
Сокрытого Творца вселенной таинства.
   [Или:
   В поспешности своей великолепной
   Творца сокрытого космические тайны.]
Ее фантазии шаги летящие,
По чьим следам взрастают чудеса
Живые, дивнотворными цветами,
Точней рассудка, хитрости искусней,
Стремительнее крыл Воображенья.
Она легко посредством мысли, слова
Всё — в новых формах, обликах являет
   [Или: Всё заново творит, преображает.]
И Разумом, как палочкой волшебной,
Всецело веществом повелевает.
   [Или: Субстанцией повелевает властно.]
Ведь Разум — божество: посредник дивный,
Он может отменить весь труд Природы,
Пресечь иль изменить земли закон,
   [Или:
   Он может изменить весь строй Природы,
   Преодолеть земных законов гнет.]
Стряхнув земной привычки сонный плен,
Оков Материи сломать свинец,
Под гневным зраком Смерти воспарить
И обессмертить чудный труд мгновенья:
   [Или:
   Под грозным взглядом Смерти может он
   Момента обессмертить чудный дар.]
Всего лишь силы мыслящей веленьем
   [Или: Своим простым веленьем мыслесилы.]
Иль мимолетным легким одобреньем,
Едва нажав, он высвободить может
Энергию немую, что томится
В его мистического транса кельях,
Иль тела сон исполнить властной силы,
   [Или: Иль тела сон могучей сделать дланью.]
Дыханье задержав, биенье сердца,
В незримое проникнуть, небывалым
Облечься, невозможное свершить,
Без средств сообщить нескАзанную мысль,
Событья направлять безмолвной волей,
Без рук, без ног творить на расстояньи.
Неведения бездну, жалкость Жизни
Он может взором вещим озарить,
Стяжать восторг вакхийский, ярость фурий,
   [Или: Призвать восторг вакхийский, фурий бич.]
В нас демона иль бога проявить,
Всеведущим наполнить плоть, Всесильным,
   [Или: Всеведенье призвать во прах, Всесилье.]
В душе раскрыть забытую Всемощь.
В своих мирах блистающий властитель,
   [Или: В своих мирах лучистый император.]
Все ж может Разум быть царем и здесь —
И в этом косном материальном царстве:
Его Идея-полубожество
Своею логикой привносит вдруг
В скачок мгновенья, минувшего тотчас,
   [Или:
   Своей полубожественной Идеей
   Он в скоротечный миг привносит вдруг.]
Сюрприз творенья, что не достигалось
Вовеки даже странным мастерством
Материи, искусным, бессознательным.
Всё — чудо здесь и может чудом измениться.
То — острие могущества ее,
Природы этой сокровенной, дивной.
На рубеже великих планов нефизических,
В царствах триумфа мощи безграничного,
Где Разум — жизни, формы мастер, царь,
Где силой собственной душа способна
Свободно мысль свою осуществлять,
Природа та в безмолвной медитации
Словам могучим внемлет, прозревает
Невидимые звенья, что связуют
Разъединенность грандиозных сфер.
Оттуда свет своих волшебных стран
Приносит посвященному она,
Который следует ее законам:
Здесь, где стопами стал он на простертом мире,
Уже не ввергнут ум его в отливку праха,
И над границами таинственных тех царств
Порывами своей великолепной силы
Она несет свои приемы чародейские,
Своей гигантской молви изречения,
И заставляет даже небеса и ад
Земли поставщиками стать покорными
И всю вселенную — рабыней смертной воли.
Посредница с богами прикровенными,
Безвестными, чья воля, смертным чуждая,
Касается их жизни человеческой,
Она, вселенной Магу подражая,
Свободу воли собственной стесняя,
Ей колеи изобретает узкие
И, будто, магии своей причудам
Выдумывает повод обязующий.
Она берет могуче все миры
В партнеры дел ее, ее трудов,
В сообщники ее насилья властного,
Ее дерзаний, что пускаться смеют
Броском отважным в невозможное:
   [Или: Ее дерзанье смеет устремиться
Броском отважным в невозможное.]
Из всех источников она стяжала
Своих лукавств и ухищрений средства,
Из брака планов по любви свободной
Она черпает вольно элементы
Для ловкости творенья своего:
   [Или: Для созиданья своего искусности.]
Несметные чудо-сплетенья знания,
Компендиум божественных шедевров —
Изобретательности Божьей дивностей
Она в одно сплотила хитроумно,
Чтоб явью сделать нереальное
Иль высвободить скрытую реальность:
В своей стране чудес неогороженной,
Цирцеи дивном царстве обольстительном,
Она пасет, разводит беспорядочно
Оккультные могущества свои;
Ее мнемоника искусности Безмерного,
Всплески каприза из сублиминального,
Метки волшЕбства Несознания,
   [Или: Бирки волшЕбства Несознания.]
Свобода Истины всевластной без закона,
Мысли, рожденные в мирах бессмертных,
Пророчеств из-за алтаря вторжения,
Предупрежденья внутреннего гения,
И молнии-прозрения предвиденья,
И внутреннему слуху откровения,
И горние внезапные вмешательства,
Необоримые и абсолютные,
И Сверхсознанья действия бессчетные
Сплели ее чудес тенета стройные,
Соткали сверхъестественную технику
Искусства грандиозного ее.
В том царстве колдовском владыкой стал он.
Как та, которая, чем больше любит,
Тем лишь сопротивляется сильней,
Своих владений роскошь, сил, познаний
Она отдала с неохотным счастьем,
Покорена, и отдалась сама
Ему для дел его и наслаждений.
Избавлена от мрачных отклонений,
От заблуждений на путях глубоких
Она свои восстановила цели —
Те, для которых создана была,
И против зла, которое взрастила,
Теперь она могуче обратила
Свою моторизованную ярость
И власть своих незримых средств убийства;
И прихоти опасные свои
   [Или: И настроения свои опасные.]
И своенравной силы произвол
Она душе поставила на службу,
Духовной воли вверила контролю.
Сильней тиран смирил ее тиранство.
Застигнутая в собственной твердыне,
Покорена царем своим нежданным,
Найдя свершенность, искупленье в рабстве,
Она сдалась в экстазе побежденном,
И герметическая мудрость скрытая
Была из-под ее печатей вырвана —
Фрагменты тайны всемогущества.

       Монарх границы — Сила та оккультная.
   [Или:
   Царь пограничный — Сила та оккультная.
   Рубеж всевластный — Сила та оккультная.]
Страж у двери от сцен земных в Нездешнее,
Она Богов могучим излияниям
Каналы-русла проложила четкие
И в просеках прозренья интуиции
Дорогу проторила протяженную,
Мерцающую новыми открытьями.
Миры Неведомого дивного
Там были близко, и за ней стояло
Присутствие неизреченное:
Там правила она, воспринимая
Наитья их мистических влияний,
Их львиные могущества простерлись
Под стопами ее подобострастно;
В непознанном, за их дверями скрытом,
Грядущее, неведомое, спит.
Вокруг шагов души зияли бездны Ада,
Взносящимся виденьем звали пики Божьи:
Бескрайним восхожденьем-приключеньем
Идея неустанно искушала
Исследователя ума исканья;
Несметные гласы там посещали
Соблазном зачарованное ухо;
Мильоны образов летели мимо
И исчезали прочь, из глаз скрываясь.
То было первое из сооружений
В тысячеплановом чертоге Бога —
Начала полускрытого Незримого.
Мерцающий входной портал волшебный
Затрепетал во мгле, что Свет скрывала,
   [Или:
   Мерцающий подъезд с крыльцом волшебным
   В сокрытом мглою Свете трепетал.]
Балкон, фасад чудесный проявились
И двор сообщенья дивного миров.
Над Силой той, в безмерность поднимаясь,
Высокие сияли грандиозности;
   [Или: Над ней, светясь, вздымались грандиозности.]
Из необъятной беспредельности
Являлось всё неведомое взору:
Оно открылось на краю иного Времени,
   [Или: Оно пребыло на краю иного Времени.]
В котором нет часов: оно взирало
Из некоего вечного Сейчас;
В его тенях богов рождение мерцало,
В телах — знаменья Бестелесного являлись,
В челах его Душа блистала высшая,
   [Или: В челах его блистала Сверхдуша.]
В очах — мечтало Несказанное,
Формы — Непостижимым изъявлялись,
Лики — вперялись неустанно в вечность.
И в Страннике теперь познала Жизнь
Свой подсознательный громадный тыл;
Ничтожные наружные фасады
В невидимые Шири распахнулись:
Ее пучины обнажились полностью,
И запредельности ее далекие
В прозрачностях лучистых пламенели —
В свете, исполненном присутствий дивных.

       Здесь найден был порядок исполинский,
Чьей бахромой лишь, внешним окаймленьем
Стал наших жизней скудный материал.
За образами видимой вселенной,
В чьих письменах скрываются секреты,
Всходящие ко свету Сверхсознанья,
Блистающая тайнопись раскрылась
И код свой лучезарный обнажила:
На стенах сокровенного ума
Явился план превосходящих мысль
Загадочных и дивных тонких знаков.
В конкретных формах мира высветляя
Своей трактовкой значимые символы,
Он экзегету дал интуитивному
Свое отображенье вечной Тайны.
Всходя и нисходя меж полюсами жизни,
Ранжированных царств ступени-ярусы,
Градации Закона выражающих,
Из Вечного во Время погружались,
Затем, ликуя в многомерном блеске разума,
Богаты жизни приключением и сладостью,
   [Или:
   Богаты жизни приключением, восторгом.
   Богаты жизни приключеньями, усладами.]
Полны красой обличий и цветов Материи,
Из Времени взбирались вновь обратно
К непреходящей Самости бессмертной
По лестнице златой, взносящей душу
И нитями алмазными связующей
Те Духа крайности диаметральные.
В том спаде от сознания к сознанию
План каждый нисходящий опирался
На силу Несознания оккультную,
Источник нужного ему Неведенья,
Творца пределов, жизнь ему дающих.
В том взлете от сознания к сознанию
Всходящий каждый план вздымал вершины
К Тому, из высей чьих он низошел,
Всего истоку, чем всегда он был,
Всего приюту, чем еще стать мог он.
Деяний Вечного органной гаммой,
Взбирались к их венцу в Тиши бескрайней
Шаги многообличного Чудесного,
Этапы Эволюции предвиденной,
Что предначертаны в Пути всходящем,
Мерила стати для души растущей —
В них бытие себя себе толкует;
Посредники меж высями и глубями,
Они соединяют неразрывно
Брак противоположностей сокрытых,
Творение связуют с Несказанным.
И высший мир предстал — последний мир,
Где повстречались все миры иные;
В его верховном проблеске был свет,
Где исчезает Сон, где Ночи нет, —
В нем началась всевышняя Триада.
   [Или: В нем Троица всевышняя сияла.]
Всё там нашло то, чего ищет здесь,
Конечное освободив в безмерности,
Поднявшись в собственные вечности.
Там Несознанье обрело сознанья сердце,
Идея, чувство, что брели незряче,
Нащупывая путь себе в Неведеньи,
Там страстно к телу Истины припали;
Рожденная в безмолвиях Материи,
Там музыка смогла нагим извлечь
Из Несказанного бездонностей
Значенье, что всегда в себе несла,
Но голосом озвучить не могла;
И совершенный ритм слетел, что ныне
Лишь иногда пригрезить можем мы,
И он принес ответ столь долгожданный
Истерзанной земли нужде голодной,
Мрак разорвав, Непознанного скрывший,
   [Или: Мрак разорвав, Неведомое скрывший.]
Вернув ей душу прежнюю забытую.
Решенье грандиозное открылось
Вдруг в долгом беспросветном тупике,
Что увенчал усилий смертных выси.
Всепримиряющая Мудрость свыше,
Гармонию неся, на жизнь взглянула;
Ума воюющие унтертоны
И путаный рефрен людских надежд
Она взяла и сделала из них
Счастливый зов невыразимо сладкий;
Она подняла из подполья боли
Невнятные роптанья наших жизней
И безграничный смысл для них нашла.
Могучим единением живя,
Как темою своей непреходящей,
Она души реченья уловила —
Разрозненные, слабые посланья,
Что лишь с трудом возможно прочитать
Меж наших строк линейной косной мысли
Иль в этой дреме-коме на груди Материи
Расслышать, сна бессвязным бормотаньем;
Она сплотила все златые звенья,
Утраченные ими, и явила
Им всем божественное их единство,
Спасая, наконец, освобождая
От разделенной самости ошибки
Духовный крик в глуби всего, что суще.
Все высшие великие Слова,
Что выразить Единого пытались,
Воздеты были в абсолютный свет,
В неугасимый Откровенья огнь,
В бессмертие извечного Глагола.
   [Или:
   Воздеты были в абсолютность света,
   Огонь неугасимый Откровенья
   И Голоса извечного бессмертье.]
Раздора истин разных больше не было;
Глава их расхождений бесконечная,
Рассказанная ныне в свете заново
Сказителем всемудрым и всеведущим,
К единству двигалась через различие;
Петляющие поиски ума
Утратили сомненья примесь всякую,
Всезрящей речью к цели их ведомы,
Что облачала мысль первоначальную
Законченностью абсолютной фразы,
Ведь творческое наклоненье, время
Грамматики Времен объединились
Со стилем, синтаксисом Тождества.
Из созерцательных глубин утраченных
   [Или: Из созерцательных глубин затерянных.]
Вздымался, нарастал пеан могучий,
Взвивался гимн экстазам триединым,
Мгновений клич к Бессмертного блаженству.
Взмывая строфами вселенской оды,
Исполненная голосов и ликов,
Стремилась иерархия гармоний,
Ввысь уносясь Богов крещендо страстным,
Из бездн Материи к вершинам Духа.
А свыше были белые покои
Забав и развлечений с вечностью,
Бессмертных неизменные престолы,
Единосущего врата гигантские.
Сквозь самости безбрежные моря,
Что ширились все дальше, показались
Единого негибнущие страны.
Сознанье многочудное раскрыло
Бескрайней цели и развитья шири,
Нескованные правила и нормы,
Знакомые великие стези,
Принадлежащие Природе большей.
Свободны от тенет земного чувства,
Открылись мощи континенты тихие;
В мерцаньях вежд чудесных изумленья
Родные земли красоты забрезжили:
Безвестны, недоступны оку смертных,
Они пленили взор внезапным счастием;
   [Или:
   И, замерцав сквозь вежды изумленья,
   Родные земли красоты бессмертной,
   Безвестной, недоступной оку смертных,
   Вдруг поразили взор нежданным счастьем.]
Там знанья солнцепояса лучистые,
Восторга лунопояса блаженные
Простерлись в упоеньи безграничностей
Вне нашей нищей области телесной.
   [Или:
   Простерлись в упоеньи вечных ширей
   Вне нашей нищей бренности пределов.]
Туда он смог войти, там задержаться.
Искатель на нехоженых дорогах
В Неведомом среди угроз незримых,
В громадных царствах странствуя отважно,
В иное вырвался Пространство-Время.
   [Или:
   Скиталец на непознанных маршрутах
   (Скиталец по маршрутам неизученным)
   (Искатель на путях непроторенных)
   Проник в иное Время и Пространство.]


Конец Песни 5
КОНЕЦ КНИГИ I



ПРИМЕЧАНИЯ


Аватар — божественное Воплощение, проявление Божественного Сознания в человеческом теле.


Аркан (аркана) (лат. arcanum — тайна, секрет) — в мистических традициях Каббалы и Таро основополагающий термин, означающий сокровенное знание, которое является ключом к пониманию определенной совокупности фактов, законов или принципов; оно может выражаться языковыми либо символическими средствами.


Веламен (лат. velamen) — губчатая, обычно многослойная, гигроскопичная мёртвая ткань, покрывающая воздушные корни большинства эпифитных растений. Здесь может использоваться в значении наружный покров или оболочка, скорлупа, кожура.


Герметический — [зд.] сокровенный, тайный, оккультный; по имени Гермеса Трисмегиста (греч. — трижды величайший) — мифического обладателя тайных познаний, с которым в период поздней античности и в ряде последующих оккультных и мистических традиций связывались оккультные науки и т. н. герметические (т. е. тайные, закрытые, доступные только посвященным) сочинения.


Глоссарий (лат. glossarium) — толковый словарь устарелых и малоупотребительных слов к какому-н. тексту, преимущ. древнему (филол.); толковый словарь терминов по определенной тематике; словарь, прилагаемый в конце книги.


Клаузула (лат. clausula) — (юрид.) специальное условие, оговорка в договоре и т. п.


Крещендо (итал. crescendo) — нарастающая сила музыкального звучания.


Крипта (лат. crypta — от греч. krypte) — в Др. Риме сводчатое подземное помещение; в западноевропейской средневековой архитектуре подземная часовня, со сводами и подпирающими их столбами, устраивавшаяся под хоровой частью храма и служившая отчасти для погребения почетных людей, главным же образом, для отправления богослужения и потому имевшая один или несколько алтарей.


Мнемоника (греч. mnemonika — искусство запоминания) (мнемотехника) — совокупность приемов и способов, облегчающих запоминание и увеличивающих объем памяти путем образования искусственных ассоциаций.


Оксиморон (оксюморон) (греч. oxymoron, букв. — остроумно-глупое) — стилистическая фигура, сочетание противоположных по значению слов, напр. «правдивая ложь».


Пеан (греч. paian и paion) — в древней Греции гимн в честь бога или по случаю войны.


Преамбула — вводная, разъясняющая часть международного договора, закона или иного правового акта. Обычно в преамбуле в концентрированной форме излагаются цели, задачи и принципы нормативного акта, указываются условия, обстоятельства, мотивы и другие исходные установки, послужившие поводом для его создания. В преамбуле также может указываться сфера распространения нормативного акта.


Сублиминальное — термин интегрального мировоззрения Шри Ауробиндо. Согласно Шри Ауробиндо, то, что мы обычно считаем своей личностью, является лишь наиболее внешней, поверхностной формацией нашего, по сути, безграничного существа. Поэтому эту формацию сознательного существа, которую мы обычно считаем собой, Шри Ауробиндо называет фронтальной личностью. Выше уровня фронтальной личности лежат недоступные нашему восприятию в обычном сознании уровни Сверхсознания (Сверхсознательного); ниже уровня нашей фронтальной личности лежат тоже недоступные нашему восприятию в обычном сознании подсознательные уровни и еще ниже — уровни Несознания (Несознательного). Между Несознанием и Сверхсознанием как бы за нашей фронтальной ментально-витально-физической личностью простираются уровни внутреннего ментального, витального и физического сознания, а также поддерживающий их план психического, или нашей истинной души. По отношению к ним Шри Ауробиндо использует определение subliminal, которое, согласно Шри Ауробиндо, обычно употребляется в английском языке в отношении «всех частей [человеческого] существа, которые не находятся в [нашем] бодрствующем поверхностном сознании». Чтобы отличить это слово от его общепринятого в английском языке значения, на русский язык его принято переводить как «сублиминальное», и такой перевод вошел в употребление как термин мировоззрения Шри Ауробиндо.

«Существует сублиминальное «я» по ту сторону нашего поверхностного бодрствующего ума, отнюдь не несознательное, но вполне сознательное, более великое, чем наш бодрствующий ум, наделенное удивительными способностями и способное на гораздо более уверенную деятельность, осознающее наш поверхностный ум, хотя тот и не осознает его».
     Шри Ауробиндо. Супраментальное Проявление, с. 261 (SABCL, 16)

«Наше сублиминальное «я» не является, подобно нашему поверхностному физическому существу, результатом энергии Несознательного; оно является планом, где встречаются сознание, которое выявляется снизу в ходе эволюции, и сознание, которое низошло свыше для инволюции. В нем имеется внутренний ум, внутреннее витальное существо нас самих, внутреннее или тонко-физическое существо, более обширные, чем наше внешнее существо и природа».
     Шри Ауробиндо. Жизнь Божественная, с. 425 (SABCL, 18)


Унтертон — один из ряда дополнительных тонов, возникающих при звучании основного тона и звучащих ниже его.


Цирцея (Кирка) — в греческой мифологии волшебница с о. Эя, обратившая в свиней спутников Одиссея, а его самого удерживавшая на о. Эя в течении года. В переносном смысле — коварная обольстительница.


Экзегет (греч. exegesis — толкование) — толкователь высказываний оракулов, законов, античных и библейских текстов; интерпретатор.


* * *


Перевод с английского: Ритам (Дмитрий Мельгунов)

ОМ

Перевод доработан в январе—феврале 2017 г.
Гатчина—Пондичерри



Другие Песни и фрагменты эпоса «Савитри», а также другие поэтические произведения Шри Ауробиндо в моем переводе читайте у меня на сайте:

www.savitri.su

Там же можно приобрести мои уже изданные переводы поэзии Шри Ауробиндо.



Мой фотопоэтический сайт:

www.ritam-art.com



Полный текст эпоса на английском, а также другие труды Шри Ауробиндо в подлиннике можно загрузить на сайте Ашрама Шри Ауробиндо:

www.sriaurobindoashram.org