Детство и уют. Город Ленинград или Санкт-Петербург

Если грустно у тебя на душе,
ты избавься от горестных дум.
И в любимом близлежащем кафе,
где всегда стоит приятный аромат и шум,
закажи себе кофе и пирожное буше,
поговори с официантом про жизнь.
И сама не заметишь, как испарилось уже
состояние апатии из-за нехватки кого-то ближнего.
И ты понимаешь, что все в порядке,
что раскисать, порой, хватит,
и что слава богу, я его никогда не увижу.
И в другом городе мне не нужно играться в прятки,
боясь, что случайно столкнемся с ним и я себя снова обижу.
А за окном кафе бурлит целый мир,
где люди не перестают знакомиться,
покупают домой хлеб и свежий кефир,
а может быть и еще что-то, что вспомнится.
И я люблю наблюдать чужой свет в окнах чужих квартир,
и когда мое заливается солнцем.
Или когда моя семья собирается и устраивает новогодний пир,
и любое проявление тепла
запомнится.
Возможно, я где-то и была не права,
кому-то отказала, не зная их правды.
А после хожу, как холодная морская волна,
а на меня примеряют не мои же стандарты.
И думают, что вот она,
никогда не любив и не зная счастья,
оценивает всегда не тех, а других,
и им доверяет свои предплечья и запястья.
У кого всегда целая тысяча мечт,
которая может уйти в никуда в одночасье.
А у меня даже не заготовлена речь,
и моя рука
пишет стихи, пока ночник не погаснет.
И нет в них смысла для многих глухих,
которые меряют не то, что внутри, словами,
не зная настоящей цены у своих,
воспринимая мое море, как цунами.
А что есть горе,
когда весь мир притих,
и в нашем ненужном разговоре
все расстояния между пониманием меня и тебя перенесли
и нет уже смысла об этом спорить.
Время видоизменяет все быстро,
такова у судьбы воля.
Для нас главное — это успеть выстроить
каждый в меру своей роли
красивые или непонятные другим мысли,
превращающиеся во что-то немое,
когда нам показалось, что мы уже выросли
и что больше нет того покоя,
как в детстве с его неподдельной искренностью
и маленькой курточкой в коридоре,
спрятанной под связанной бабушкой кофточкой
и где на каждом вышитом узоре
фигурками струятся кошечки
или лисички что ли,
и волосы, заплетенные в косички,
и записная книжка на телефоне,
подаренный подружкой забавный мишка,
первые отметки в школе.
И мне казалось, что так на крылышках
ангелы рассаживаются на моей шторе,
а теперь мне ничего не кажется
и сердце снова как пустое поле.
И я твержу день изо дня, что мне бы немного отважиться,
найти свое место в этой новой свободе,
только куда мне бежать, увы, неизвестно,
но точно не потакая моде.
И что с того, что я такая
и, наверное, нету таких в природе,
просто я точно знаю,
что где-то моя половинка бродит,
раскидывая по полу сигареты
за уютным фильмом и глядя на звезды в ночи,
и в комнате пахнет то ли лавандой, то ли ванилью.
И мы когда-нибудь обязательно вместе с ним помолчим.
Просто потому что я устала быть сильной,
кричи ты об этом или не кричи.
И все как-то до боли стабильно.
Одиночество, пара книжек и мои ключи.
К домику не где-то в Ницце или в Париже,
или на севере, где можно греться, сидя у печи.
Но в городе, который в буквальном смысле подарил мне сердце
в долг, а не временно,
и есть что-то неординарное и магическое в его ночи.
И что-то абсолютно лирическое,
что я до сих пор нигде не могу уловить.
И где мой родимый двор
ничто на свете не сможет заменить.
И пара старинных штор
с уже выцветшими следами цветов
— это тот самый жизненно важный набор,
из моментов памяти и мною увиденных снов.
Я не всегда находила здесь понимание,
но уж точно получала любовь.
Потому что я не жена, но дочка,
кому-то внучка, подруга и сестра.
А кому-то словно никто, и как случайный прохожий или попутчик,
которому досказали свою жизнь, но это тоже было уже вчера.
А чайки все так же будут кружить
над Невой, пересекая взвинченные в небо мосты.
Своими крыльями словно грозу или дождь предрекая
там, где горизонты никогда не бывают пусты.
И разделит кто-то с другими зонт,
и покатится вода сильной струей по аллеям и мостовым.
А знаешь, я ни о чем вообще не жалею.
И дай бог ты всегда будешь уверенным и живым.
И не закончится для тебя время,
не окажется порез в груди ножевым.
Я так долго была чужой со всеми,
доверяя только тебе своих ран швы.
И что же мне делать теперь,
когда небо превратилось в потоп?
И я забуду тебя, хочешь верь или не верь.
Как жаль, что ты для моей любви, увы, не готов.