Триумф Лукреции

ТРИУМФ  ЛУКРЕЦИИ


Gerard Butler - The Phantom of the Opera / Призрак оперы
youtube.com - найти на Яндекс


 Пьеса



ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА


Дарио  Амато    - знаменитый сорокалетний актер, режиссер, директор театра

Лукреция – неизвестная женщина

Джакомо Монти – приемный отец  Дарио, известный пластический хирург

Витторио Конти – нотариус, давний друг и поверенный Лукреции

Дино Теста – доктор Дарио, психиатр

Джованни Монти – сводный брат Дарио, актер его театра

Донато Рива -  сын Лукреции, студент юридического факультета

Адриана  Беллини – актриса, любовница Дарио

Доменика Сартори – горничная Дарио, его нянька в детстве, в психиатрической больнице

Карла Нери - горничная Лукреции, старая сиделка из психиатрической больницы

Летиция Монти  - приемная мать Дарио, бывшая  фотомодель

Мария Гуэрра  - герцогиня, восьмидесятилетняя бабка Дарио Амато из рода принцессы Александры Датской, матери принца Альберта, безумного внука английской королевы Виктории

Анжело Коломбо – шпион Марии Гуэрры в театре Дарио Амато. Финансист.

Марчело Бруно – чиновник из министерства культуры, приближенный герцогини Марии Гуэрры.




Действие происходит в наше время в маленькой горной европейской стране, в столице которой идут спектакли на арене древнего античного театра. Эти же спектакли  ставятся и на сцене современного драматического театра «Новый глобус», который привлекает внимание зрителей из многих стран. Актерской труппой и театрами  руководит сорокалетний директор и режиссер Дарио Амато, уроженец этих мест. Перед его мастерством преклоняются многие знаменитые актеры и режиссеры мира. Но никто не может разгадать  секрет огромного успеха театра и необыкновенного таланта
Дарио…



ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ


    Сцена первая



Фойе театра «Новый глобус». Натирает паркет уборщица, лицо которой  закрывает низко надвинутый капюшон рабочей куртки. Она тяжело передвигает ноги и с трудом наклоняется, чтобы взять щетки и мастику. За нею наблюдает охранник у двери и, покачивая головой, говорит, так, чтобы его слышала уборщица:

Охранник:

Мадонна,
Зачем ты мучаешь
Старух таких покорных?
Смотреть на это
Очень больно!
Все кризис мировой –
Хоть мертвый,
А иди, работай!

(обращается к уборщице)

Старуха,
Шла бы ты домой,
Неужто сына нет,
Чтобы носил
Тебе обед
Со своего стола,
Неужто одинока,
Как мышь церковная
Бедна?
Смотри,
Наступит прямо
Здесь тебе конец!

(В стеклянную дверь стучит красивый молодой человек)

Охранник:

Тебе чего,
Юнец?
Работы нет,
Ступай себе…

(Уборщица, бросая щетки и, тяжело поднимаясь с колен, идет к двери)

Уборщица:

Это мой сын,
Пришел ко мне.
Открой, я выйду…

(Охранник открывает дверь, старуха выходит. Молодой человек подает ей красивую дорогую сумку, гладит по щеке рукой и быстро уходит. Уборщица возвращается)

Охранник:

А сумка у тебя
Обедов двадцать
Стоит бедняка,
Да, может, больше,
Видал такую я
В театре –
Но у кого же?

(Поднимает глаза к  потолку и  пытается вспомнить)

Вот я чудак!
Хозяин сумку эту
Носит на плечах!

(Настороженно смотрит, как уборщица  удаляется по коридору, видимо, в служебные помещения. Кричит ей вслед):

Постой!
Вернись
И сумку положи!
Директора пусть
Подождет,
А коль хозяин не признает
Имущество свое,
Тогда лишь только заберешь!

(Уборщица продолжает идти, но охранник бросается следом, догоняет ее и пытается вырвать сумку. В это время в театр входит директор Дарио Амато.
Он подзывает охранника и внимательно смотрит на  удаляющуюся фигуру уборщицы)

Дарио:

За кем ты гонишься,
Любезный?
Старуха вдруг тебя
Прельстила?
Не узнаю горячего
Поклонника кордебалета!
Однако, есть у старушки
Что-то интересное?

Охранник:

Есть, конечно,
Сумка…

(Смущенно смотрит на такую же на плече у директора)

Похожая на вашу
Точь в точь,
Вот чем уборщица
Меня смутила –
Ей, нищенке,
Красавец сын принес
Такую дорогую вещь,
Подумал я,
Что увела
У вас она
Роскошный сей предмет!

Дарио:

Да нет,
Не мой «предмет»
Уборщица несла,
Хотя,
Уж если деньги
На Армани есть,
Зачем же нам полы тереть?
Куда она пошла?

Охранник:

Хотите вы идти за ней?
Тогда – в подсобку вам…

(Дарио кивает и быстрым шагом направляется в подсобные помещения театра. Охранник со своего поста видит, как, не найдя там никого, директор направился в свой кабинет)


Сцена вторая

Сцена театра «Новый глобус». Дарио Амато выходит на нее с фонарем и микрофоном в руках. По сцене, украшенной искусственными белыми и сиреневыми гортензиями, расхаживают артисты в костюмах 19 века. Кроме двух кресел нет никаких декораций. На огромном экране позади сцены застыла проекция  какого-то полуразвалившегося русского монастыря. Представлена зимняя картина. Артисты смотрят на нее и поеживаются, словно от настоящего холода.

Адриана Беллини ( в платье русской императрицы Екатерины Великой, подходит к Дарио):

Ужасная картина,
Дорогой!
Так холодно,
Что хочется домой,
К камину!

(Пытается обнять Дарио. Тот отстраняется и начинает обходить сцену, рассматривая цветы и заглядывая за кресла)

Дарио:

Все очень хорошо,
Великолепно все –
Цветы, костюмы,
Холод из России…
Прошу запомнить –
Там белое безмолвие,
А это значит – смерть!
Замерзнуть вы должны
И умереть
На этой сцене,
Если потребует сюжет.

(Актеры испуганно смотрят на  директора. Он смеется)

Но этого сюжета
В пьесе нет!

(Актеры  смеются)

Да, нет пока…
Поэтому, чтобы
Не мерзли,
Сегодня отпускаю
Весь состав
Купаться,
Греться на песке
У моря.
Нужна мне нынче
Тишина
В театре
Мертвая,
Вы поняли  меня?
Друзья мои,
До завтра!

(Актеры расходятся. Адриана пытается задержаться, но Дарио многозначительно  машет ей рукой, и она тоже уходит. Директор становится посередине сцены и выжидательно смотрит в темный зал. Из темноты выходит женщина с роскошными рыжими волосами. На ней высокие  сапоги, в которые заправлены узкие брюки, на бедра падают складки зеленой шифоновой блузки, сверху она одета в длинный черный пиджак от Армани. Женщина медленно поднимается на сцену и садится в одно из кресел. Дарио подходит к ней и осторожно стягивает с ее головы рыжий парик. Под ним – коротко стриженые черные волосы.)

Дарио:

Вот так-то лучше,
Лукреция…

(Проводит по  волосам рукой, но тут же отдергивает ее, словно обжегся)

Лукреция:

Не думаю…

(Поднимает руку и снимает и этот парик, под которым обнажается совершенно лысая голова, слегка покрытая густой порослью  светлых волос.)

Дарио:

Да, это ты!

(Опускается перед ней на колени и  прячет лицо у нее на груди)

Твои я письма получил,
Как видишь,
Сделал все,
Но я не понимаю,
Чего на самом деле
Хочешь ты,
Ведь текста
Пьесы нет,
Никто его не знает,
Что мне играть,
Какие роли у артистов?

Лукреция:

Встань, встань,
Ведь я тебе не мать,
Приехала я с сыном,
Он будет помогать…
И тексты привезла,
Ты можешь почитать,
Пока я буду отдыхать,
Устала, милый,
Полы тебе я натирать…

Дарио (растерянно, беря из рук Лукреции флешку):

Зачем такое
Было затевать?

Лукреция:

А чтобы самой узнать,
Как у тебя и что,
С чего начать.

Дарио:

Конечно, и живешь
В театре…

Лукреция:

Уже неделю,
А ты и не заметил,
Хорош директор!
Но в свои апартаменты
Я не зову,
Здесь встретимся опять
Мы поутру.
Представишь труппе
Кем-нибудь меня,
Не призрак же я
Оперы,
Хотя…
Моя больная голова
Вполне достойна
Этой страшной роли!

Дарио:

Постой,
Побудь еще со мной,
Нельзя вот так
Бросать меня!

Лукреция улыбаясь, полунасмешливо):

Мой дорогой,
Я так люблю тебя,
И ты всегда со мной!
До завтра,
Безумная и
Невозможная
Любовь моя!

(Уходит за кулисы)



ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Сцена первая

Потайная комната за кулисами театра «Новый глобус». Здесь расположилась Лукреция. Сейчас ночь. Женщина крепко спит, приняв сильное снотворное. В комнату  тихо входит Дарио с маленьким фонариком в руках. Он с порога осматривает все вокруг и подходит к ночному столику, берет в руки упаковку снотворного, читает и улыбается. Затем медленно раздевается, обнажая густо заросшее  волосами тело, похожее на  тело  большого орангутанга, снимает тонкий изящный парик, обнажая коротко остриженную голову, на секунду задумавшись, засовывает руку в рот и вынимает нижнюю вставную  косметическую челюсть, под которой  оказывается ряд неровных зубов с двумя далеко выступающими нижними  резцами, и ложится рядом с Лукрецией. Потом встает, берет со столика  ножницы и разрезает ночную рубашку Лукреции снизу доверху, чтобы не снимать. Она ничего не чувствует. Дарио гасит фонарик и откидывает простыню с тела Лукреции. Его привлекает ее грудь, к которой он надолго приникает, словно маленький ребенок и засыпает. Но через некоторое время скидывает с себя дремоту и привычным жестом откидывает в сторону  левую ногу Лукреции… На рассвете Дарио, неторопливо приведя себя в порядок, покидает потайную комнату за кулисами. Перед уходом он стирает на компьютере запись скрытой видеокамеры.

Лукреция (просыпаясь):

Как все болит!
Не надо было
Так усердствовать
С паркетом,
Гимнастика в фойе
Пошла не впрок!
Но… почему я голая?

(Берет  ночную рубашку, которая у нее в руках распадается на обрезки.  Откидывает  одеяло, смотрит на простыню под собой, потом на дверь и шепчет в отчаянии):

Ну, маленький мерзавец,
Погоди,
Опять ты за свое?
Ах, волосатая ты
Обезьяна,
Кругом наставил синяки,
Изгрыз,
Как будто бы я
Кость лисы
В угодьях герцогини
На охоте
Для собаки!
И никуда безумье не ушло,
Сам от себя его скрывает,
А случай выпал –
Вот наделал что!
Теперь мне нужно с доктором
Встречаться.
Но  думала ли я,
Что  тут
Мне нужно будет
Ту же жертву приносить
Ради большого дела,
Которой требовали
От меня всегда,
Безжалостно откусывая
По куску,
Заглатывая в спешке красоту
Мою…
И, главное, сечас – кому!
Тому, которого люблю
И обожаю с детства!
И как сейчас на
Сцену я пойду?
Среди известных лицедеев
В мире
Придется быть
Мне самой лживой
И главному лжецу
На голубом глазу
Сказать, что утро доброе
И все отлично!
Уехать, бросить все?
Тогда что было для чего –
Приезд мой для того,
Чтоб изнасилованной быть
Подкидышем-сыночком,
Хотя, конечно,
Герцогом,
Но все же…
Боже, боже!


Сцена вторая

Сцена театра «Новый глобус», заполненная актерами  в костюмах 19 века. На огромном экране все та же проекция развалин русского монастыря среди снегов где-то в глубине России. Дарио Амато быстро ходит по сцене, что-то объясняет актерам, некоторых берет за руки, с некоторыми делает несколько па в танце, некоторых намеренно роняет на пол. Увидев выходящую из-за кулис Лукрецию, одетую в черное, в темных очках, закрывающих пол-лица, он сдержанно здоровается с нею и, не приглашая сесть, быстро удаляется к себе. Актерам ее представляет помощник Дарио, его сводный брат Джованни Монти.

Джованни:

Наш новый менеджер
Лукреция!
С большими планами
Приехала
И обещает нам аншлаг,
Прошу любить
И жаловать, друзья!

(К Лукреции подходит  Адриана Беллини)

Адриана:

Вы из России к нам?
Из белого безмолвия?

Лукреция (едва скрывая раздражение):

Как верно вы подметили –
Сегодня там молчит
Искусство,
Театр настолько мелок,
Что опускается
До серной кислоты
И бесконечных белок…

Адриана:

В актеры белок там
Уже берут?

Лукреция ( с трудом улыбается):

Их не берут,
Они приходят сами
Распоряжаться
Театральными делами,
Когда мозги актеров,
Режиссеров,
Сценаристов
Залиты русской водкой
До краев!

Адриана:

Горячка! Понимаю…
Но все-таки в России
Такие видные мужчины
В театре и в кино –
Красавцы все, как на подбор!
Сеть публикует же
Картинки…

Лукреция (устало):

Какие там артисты!
Все роботы
Да манекены,
Вы видели их лица?
Красивы-то красивы,
Да неподвижны
И до старости застыли,
Не оживут, не ждите!

Адриана (восторженно):

А вот наш Дарио
В минуту
Лицо меняет
До ста раз!
Такое волшебство
Дано лишь одному
Ему,
Еще никто
И ни в одной стране
Не смог подобное на сцене
Показать!
Вживую,
А не на экране…

Дарио (выходя неожиданно на сцену):

Адриана!
Займите место,
Замолчите!
Давайте продолжать.
Итак, Лукреция,
Скажите,
Как вы намерены менять
Концепцию спектакля
О Екатерине?
Ведь, кажется,
Там все давно известно…

Лукреция (оживляясь):

Нет, все новое,
И все – не так,
Как принято считать.
Сначала я должна
Сказать,
Какой императрица
Была в детстве.

Дарио:

Простите, нам зачем
Об этом знать?
Актерам это что-то даст?

Лукреция:

Да, многое. Они узнают,
Зачем ее супруг,
Почти ребенок,
Бросал в постель
К ней крыс
Повешенных
На виселице…

Адриана (подходя к директору и обнимает его):

Боже,
Такое вправду
Было можно
Супругу позволять?

Дарио:

Да, если был безумен
Юный Петр!

Лукреция:

Мальчишка был напуган
Встречей с будущей
Супругой
В детстве,
Во дворце
У своего дяди
Фридриха
Великого, конечно.

Дарио (раздраженно):

И что же он увидел?

Лукреция (невозмутимо):

Увидел он девчонку
Без волос,
С покрытою паршою
Головой,
С руками в корках
Гнилостных,
Которые перчатки
Гноем промокали,
И эта пара танцевала,
Поскольку были
Дядиной забавой.
А года через три
Их обвенчали,
И Петр сошел с ума
Среди снегов России,
Которую мечтал
Отдать он дяде
За три неровных
Медных пятака –
Такие тайны
Правят миром…

(На сцене воцаряется мертвая тишина. Актеры  с волнением смотрят на экран с замерзшими развалинами русского монастыря. Адриана задумчиво говорит):

Сбежал бы в монастырь
Ваш бедный Петр!

Лукреция:

А это, милая,
Не монастырь,
А сумасшедший дом.
Екатерина
Превратила
Монастыри в обители
Умалишенных.
Как видите,
Бежать там некуда,
И, кстати, ныне…

(Лукреция снимает очки и смотрит в глаза Дарио)

Дарио (громко хлопает в ладоши):

Теперь вы можете
Все обсудить,
Я объявляю перерыв
До завтра.
За мной, Лукреция,
Идите,
Необходимо нам
Поговорить…

Лукреция:

Я очень рада
Такой возможности,
Однако,
Прошу продолжить
Разговор
Не в кабинете,
А в комнате моей…

Дарио (пожимает плечами):

Да как угодно!


Сцена третья


В потайную комнату за кулисами входят Лукреция, за ней Дарио. Он застывает на пороге от неожиданности – здесь их уже поджидают люди. Это
Витторио Конти – нотариус, давний друг и поверенный Лукреции, Доменика Сартори – горничная Дарио, его нянька в детстве, в психиатрической больнице, Дино Теста – доктор Дарио, психиатр, Карла Нери - горничная Лукреции, старая сиделка из психиатрической больницы.

Дарио (плотно закрывая за собой дверь):

Какого черта
Здесь вы собрались,
Вороны черные?
Чего вы ждете,
Пять призраков моих?
Ты, Доменика,
Зачем сюда приперлась,
Тебе плачу я мало,
Чтобы  молчала?
А Дино Теста
Прискакал
С наручниками?
Ну на, приковывай,
Лукреция, ты все ему сказала?
Моей ты смерти хочешь
За вину мою,
Которая лишь в том,
Что я тебя люблю!
Пусть Карла скажет,
Почему
Я двадцать лет
Деньгами в Питере сорю
За час свиданья в год…
Ну что ж –
Я всех
Благодарю!
Вяжите и ведите
Меня на плаху
За слишком
Горький поцелуй!

Дино Теста:

Ты, Дарио,
Меня прости
За этот мой непрошеный
Визит,
Однако, подойди,
В глаза мне посмотри,
И без наручников
Мы сможем обойтись,
Если сейчас ты
Просто помолчишь!
Не поцелуи –
Раны ты нанес Лукреции,
Иные мне пришлось
Перевязать.
Ты понимаешь – это
Не любовь – агрессия,
Что край, и можно
Вновь упасть,
Затем попасть туда,
Где были вы уже
С Лукрецией.

Дарио (быстро):

Она спала!
Она не знала!
Я сам залез под одеяло
И натворил там бед,
Так страсть меня сжирала…

Лукреция:

Все, хватит обвинений!
Я не затем вас позвала,
Чтобы судилище
Устроить,
Должны вы выслушать,
Какой судьба была
У нас с этим мальчишкой.
Иди-ка, Дарио, сюда,
Садись поближе
И слушай тоже
О том, какая страшная
Беда
Случилась
В сумасшедшем - детском - доме.

(Дарио подходит к Лукреции и садится на пол у нее между колен. Она снимает с его головы парик и гладит ему голову своими тонкими пальцами. Он закрывает глаза и будто засыпает. В комнате  наступает мертвая тишина.)

Не помню, кто,
Когда, зачем
И за грехи какие
Привез нас в этот жуткий дом.
Мы были не вдвоем,
Меня на кухне
Строгая Нери  растила,
В палатах же,
Куда я не ходила
Никогда
Под страхом истязанья,
В кроватках детских
Плакали уроды,
Рожденные со страшными
Пороками,
И мало были все они
Похожи
На человеческих детей!
Ужасные созданья –
Не лиц, не рук,
Не ног…
И только видеть их –
Уж было тяжкое Господне
Наказанье!
Но любопытство верх
Взяло,
Однажды пробралась я
В этот ад.
Ходила меж кроватей,
Рассматривая
То, что вышло из
Больной утробы матери.
Среди уродцев
Увидела я вдруг
Красивого ребенка.
Но он дрожал,
Волосики его на голове
Стояли дыбом,
А глазки синие смотрели
На меня
Так жалобно,
Я поняла – он грудь просил!
И я, задрав подол рубашки,
Взяла на руки малыша
И поднесла туда,
Где, ну конечно,
Не было еще соска.
Но ухватил он кожу
На груди и так в нее вцепился,
Что оторвать его
Уж не хватило сил.
Тогда я села
И качала на коленях
Несчастное безумное
Дитя.
Сосал он кожу на груди
Моей и спал.
И больше не дрожал…
Но я того не знала,
Что за дверьми
За мною люди наблюдали
И доложили все моей Нери.
Она в палату прибежала,
Ребенка отняла,
Меня, ругая, прогнала…
Потом что было?
Усыпили…
Однако же, проснувшись,
Я вновь в палату
Побрела
К «сыночку»,
Все повторила снова.
На этот раз
Впервые он мне улыбнулся
И больше не дрожал,
Волосики его
Спокойно опустились
На затылок,
А лобик был в испарине –
Так истово он «грудь» мою сосал!
Да, это был наш герцог –
Как он туда попал,
Кто у кого его отнял,
Родился ль он в России
Или подбросили его,
Чтобы он там пропал –
Кто знает!
Но был уже он болен
От долгой неподвижности
Среди уродов
И не ходил.
В Нери моей проснулось
Состраданье,
«Кормить» младенца запретив,
Она мне разрешила все - таки
Свиданья,
Предупредив:
Рожден ребенок
В сумасшедшем доме
И будет сумасшедшим сам.
Родителям его не быть на воле
Никогда,
А мальчику грядет
Короткая судьба!
Однако я ходить
Ребенка научила.
Но он хромал!

(Присутствующие с интересом  смотрят на  длинные стройные ноги  Дарио, который крепко спит между колен Лукреции)

Витторио Конти:

А я не замечал!
Куда же делась хромота?

Лукреция:

Туда же, куда
Ушла вся наша жизнь
В том страшном доме –
В никуда,
Как будто не было
Больницы и уродцев,
Как будто герцог
Не сосал мне
Кожу на груди под
Платьем –
У девочки лет десяти,
Такого же несчастного
Ребенка
Без племени без роду,
Объявленной чужими
Ненавистными людьми
Уродкой…
Нери, Нери  - она искала
Выход
Из этого  затвора.
Ей помогала Доменика
Сартори,
А, впрочем, имена
Совсем другие
Они тогда носили.
Не будем вспоминать –
Так холодно в России,
Что память замораживает
Сильно,
Однако же, слегка оттаяв,
Несется она вспять,
Пытаясь то понять,
Что понимать не надо!
У герцога нашлась
Родня
В советском Ленинграде –
Увы, еврейская семья –
Вот в чем причина вся была
Его немыслимых несчастий!
Испортила породу мать –
Студентка из Европы,
Дочь герцогини,
Влюбившись в музыканта
Нищего в метро!
Она там тайно родила
Оставив мальчика в роддоме,
Оттуда  герцог был
Направлен в ад.
Но бабка мальчика нашла –
Евреи объявили розыск
Родителей,
Когда приехали в Европу
Навсегда.
А я осталась в этом ужасе
Одна,
Пока наш Дарио не разыскал
Меня
И наши начались свиданья.
Теперь у герцога была
Приемная семья,
Но бабушка родная
Его не забывала
И ставку сделала на внука,
Такие деньги заплатив
Отцу-хирургу,
Что хромота прошла,
Не стало и того лица,
Которое я в детстве знала.
Когда впервые увидала
Я это новое лицо,
То будто солнце на меня
Упало
И всю дотла сожгло.
Я снова пациенткой стала
Больницы страшной.
Но Дарио осыпал всех
Врачей деньгами,
Они уж постарались,
Подняли на ноги меня,
А вскоре попрощались.
Тем более, беременная
Я была.
И Дарио ко мне остыл.
С тех пор мы больше
Не видались.
Но денег с сыном нам хватало,
Хотя теперь в стране
Ужасно стало,
И мы уехали в Испанию.
Потом вернулись в Петербург-
Подробности перечислять
Не стану.
Произошло все так, как я мечтала,
И с этим прибыла я к Дарио.
Увы, наше свиданье
Закончилось, как видите,
Кошмаром.
Но я его прощаю.
Был это страшный сон – так
Я считаю.
И вы в это поверьте.

(Раздается стук в дверь. Входит посыльный)

Посыльный (передает письмо очнувшемуся Дарио):

От министра
Вам срочная записка.
Мне подождать ответа?

Дарио:

Конечно!

(Читает записку)

Я должен попрощаться
С почтенной публикой,
Кроме Лукреции.
Нам с труппой
К министру ехать надо -
И с автором
Той новой  пьесы,
Которая  представлена
На нашей сцене.
Как видишь, дорогая «мама»,
Похоже – твой триумф
За этими дверями!

Лукреция:

Постой, не торопись,
Поедешь только ты,
Но вот вначале
Подпиши
Бумаги моего поверенного.
Они все подготовлены
Еще в России…

Дарио (делает еле заметный жест рукой всем собравшимся, и они тихо выходят из комнаты, кроме нотариуса Витторио Конти):

Что это? (Читает)
Ты сошла с ума?
Прости…
Да нет, ты просто
Спятила!
Что ты творишь!

Лукреция:

Не так – значит,
Никак!
Ну, соглашайся!

Дарио:

От славы ты бежишь?

Лукреция:

Она твоя,
Поскольку списана с тебя,
Если бы не ты
И не твоя игра,
Если бы не дьявольская маска
На лице,
Которая заворожила мир,
Кто б я была?
Я не одолела б и строки.
Заслуга полностью твоя.
Так что бери –
Они твои!

Дарио:

Все тридцать три?

Лукреция:

Бери…

Дарио:

Ты знаешь, не спеши,
Я к бабушке схожу,
Она решит…

Лукреция:

Она уже решила.

Дарио:

Вот даже как?
Старушка-герцогиня
Сошла с ума,
Ах, это ты ее своим
Безумьем заразила!
Но тут шутить нельзя,
Проблема слишком велика,
Чтобы ее на бабушку валить!
Ты, может быть, теперь
Российская шпионка,
Желаешь бурного
Международного скандала,
Так прямо и сказала б –
Я бы понял!

Лукреция:

Малыш, а королевы слово
Тебя хоть сколько убедит?

Дарио (изумленно):

Не может быть!
Тогда тем более
Отказываться глупо
От славы мировой –
Той, что совершила
Это чудо,
Пуская бабочек повсюду
С волшебною пыльцой!

Лукреция:

Подписывай.
И обрати внимание –
Там есть соавтор.
Имя знаешь.

Дарио:

Донато Рива!
Сын!
Красиво,
Ничего не скажешь.
А бабушка согласна?

Лукреция:

У бабушки ты все узнаешь.
Теперь езжайте,
Вам пора.
А я устала!

Дарио (уходя):

Ну что же,
Отдыхайте, госпожа…
Пока.
И не забудьте –
Я не все сказал вам!
Мы разговор продолжим…

Лукреция:

Ну да…

Сцена четвертая


Пустой зрительный зал театра «Новый глобус». Лукреция спускается со сцены в партер и садится в крайнее кресло второго ряда.


Лукреция (говорит сама с собой):

Прощай, мечта!
Иль все же – здравствуй?
А все-таки,
Как здесь прекрасно!
Жаль, не увижу
Я спектаклей -
Тех, о которых
Грезила ночами,
Когда, как экзотические
Бабочки они летали
Вокруг меня
В моей обители печали!
Но все теперь решилось –
Я – никто,
Без имени, без родины,
Без сына.
Уеду очень далеко
От волка своего,
Которого когда-то
Приручила,
И там одна умру,
А слово пусть живет,
Ведь только оно
Одно
И не горит!
В раю или в аду -
Лишь слово проводник…
Куда зову, куда веду
В зловещем колдовском
Лесу?
И буду ли оправдана
Хоть кем-то
За то, что разгадала
Тайны
Одной заснеженной страны,
И буду ль понята
Когда-нибудь
Ее людьми,
Которым Родина –
Отчаянье и беды!

(Встает с кресла и медленно уходит)






ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ


Сцена первая


Кабинет министра культуры во дворце правительства. За столом сидит чиновник министерства Марчело Бруно, приближенный герцогини Марии Гуэрры. В кресле напротив письменного стола – Анжело Коломбо, финансист. Входит Дарио Амато, за ним сын Лукреции Донато Рива  и нотариус Витторио Конти. Марчело Бруно встает им навстречу.


Марчело Бруно:

Ну, наконец-то!
Нас ждут великие дела,
А вы задерживаетесь
Где-то!

Дарио (видит на большом мониторе на столе у Бруно  текст пьесы Лукреции):

Так что же это
За дела?
Если спектакль,
То все обычно…

Марчело Бруно:

Поздравить герцогство
Уполномочен я
С явлением Шекспира,
Простите,
Дарио Амато -
Теперь и в роли автора!
Какую тайну вы хранили
У себя в театре,
Вы на сенсацию просились,
Вам славы мало?
Вот – получаете еще:
Мы утвердили
Вашу пьесу,
Но, говорят,
У вас еще есть…

Дарио (угрюмо)

Пусть молодой соавтор
Вам ответит,
А сам
Я слишком стар,
Чтоб из-за славы
Куролесить,
На репетицию пора!

Марчело Бруно:

О, милый Дарио!
Да кто же разрешит
Вам постареть?
Вам сорок лет
И сорок лет еще
Вперед
Ваше лицо
Лишь будет молодеть.
А то,
Что вы его седой
Щетиной
Покрываете,
Как плесенью,
Не может обмануть
Даже детей.
Ваше лицо –
Это бюджет
Страны,
И не одной!
Увы, себе
Не принадлежите вы,
Ни на один, мой милый,
Сантиметр!

Дарио (злобно):

И после этих слов
Мне стоит удавиться?

Анжело Коломбо:

Нет, к бабушке пойти,
Вас герцогиня ждет,
С соавтором…
А вообще, скажите –
Вы против бессмертия?

Дарио:

Отстаньте,
Я повод не давал
Со мной так бесцеремонно
Обращаться!
Давайте все закончим,
Я устал,
Для репетиции пора
Мне одеваться,
Иначе пуст будет карман
И бабушки, и государства!

Анжело Коломбо:

Тут речь как раз о деньгах.
Министерство
Готово подписать контракт
На пьесы,
Которых автор вы и ваш
Соавтор…

Дарио:

Донато Рива!

Анжело Коломбо:

Да, да,
А кроме – должны
Мы в договоре
Закрепить
Вот это авторское право
Ваше с ним
Почти на целый век…

Дарио:

Конкретнее –
На сколько лет?

Марчело Бруно:

На семьдесят!

Дарио:

Считаете, я столько проживу?

Марчело Бруно:

Вы - нет,
И даже ваш соавтор
Столько проживет
Едва ли,
Ах, экология плохая!
Да и Шекспир немного
Пожил,
Однако пять веков
Лишь Англии принадлежат
Все рукописи Вильяма  и слава…
Так вот –
Нам ваша бабушка сказала,
Чтоб этот документ
Вы подписали,
Нотариус заверит
Все печатью,
И можете идти  и одеваться
Для спектакля.

Дарио (подписывая документы, не читая):

Да черт же с вами!

(Уходит)

Марчело Бруно (тяжело вздохнув – к Донато Риве):

Теперь и вы
Поставьте подпись…

Донато Рива:

Хотя б не кровью?

Марчело Бруно:

Ну что вы!
Я – не Мефистофель.
Всего лишь
Маленький чиновник,
Даже не министр.
Не бойтесь.

(Донато Рива подписывает документы и уходит)

Марчело Бруно:

Дерзок!
Но теперь он герцог…

Анжело Коломбо

И будет зарабатывать
Нам много денег!
Хоть что-то из программ,
Возможно,
Мы выполним для бедных!

Марчело Бруно:

Вы, финансисты –
Фаталисты,
Вам чудо даже на театре покажи,
И вы готовы верить,
Что это сбудется!
Но все не так,
Мой милый, просто,
Я сам еще не понял,
Во что ввязал меня
Волчище Амато!
Ведь пьесы-то его
Похожи на разведку
В чужой стране
Да и в Европе…
И это мы должны
На сцене проиграть...
Дадут ли герцогству
Спокойно спать
После такой игры –
Заранее бы надо знать!

(Анжело Коломбо испугано смотрит на чиновника, затем тяжело встает с кресла и прощается. В кабинете остается нотариус Витторио Конти)

Марчело Бруно (обращается к Конти):

Ну что же,
Документы мне давайте
И молитесь,
Чтобы для герцогства
Не обернулись бы
Они проклятьем!

Витторио Конти:

А уничтожить их
Нельзя ли?

Марчело Бруно:

Об этом думать
Было нужно раньше,
Однако же наш финансист -
Шпион в театре –
Прохлопал то,
Когда и кто
Там Дарио Амато
Озадачил,
Вы вправду думаете –
Что он автор?
Такой же липовый,
Как и его лицо,
Которое придумал
Ему папа,
Который тоже вовсе
И не папа.

(Раздраженно, ломая руки):

Ну все, ну все
Кругом подделка,
И истины ты не найдешь,
Хотя… вот эти пьесы!
Однако прочитаешь
И поймешь,
Что истина куда опаснее
Подделки,
И вот на что сейчас идем:
Хотим открыть мы миру
Правду!
А аплодировать он будет
Королеве!
Политика, мой милый –
Вот театр
Какой творим теперь мы!
И как бы все не улетели
Мы в тар-тар!



ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ


Сцена первая

Гостиная во дворце герцогини Марии Гуэрры. Дарио Амато и Донато Рива ожидают ее выхода, стоя у большой картины – семейного портрета семнадцатого века.

Дарио:

Звоню –
Лукреция не отвечает,
Не знаешь, почему?

Донато:

Не понимаешь?
Да ты ее
Вчера сожрал,
Сжевал,
А кости выплюнул,
Вот мясо в животе
Своем ищи…

Дарио (злобно-насмешливо):

Искал, но не нашел,
Так все же
Почему она молчит?

Донато:

Лукреция? – Знакомое
В театре имя,
Но это выдумка Шекспира,
Она лишь миф
Из его пьесы про насилие
Царя над женщиной
Невинной
И об ее отчаянном
Самоубийстве
Во имя очищения
От скверны!

Дарио (испуганно):

Ты что мне говоришь,
Щенок,
Ублюдок
Ты приблудный!

Донато:

Да ты все врешь!
Теперь – твой дядя,
И обращайся ты ко мне,
Как надо, как подобает –
Я герцог, как и ты!

Дарио:

Да неужели негодяев
Прибыло в роду Гуэрра?
Мне мало было
Исторического дяди,
Которого держали
Взаперти в далеком замке,
Чтобы не резал
Проституткам животы,
Из-за которого,
Как оказалось,
Я гнил среди снегов
В психушке,
Рожденный от бродяги-
Скрипача в России,
Теперь передо мной
Живой аналог?
Нет, постой,
А кто ты, в самом деле?
Ты злой колдун,
Родившийся из гнойного
Прыща на моей шее –
Я помню,
Как мучил он меня,
И то рожденьем было колдуна?
Да кто же мать твоя?

(В гостиную входит герцогиня Мария Гуэрра)

Мария Гуэрра:

Это я.
Да, да,
Донато сын мне,
А тебе он дядя,
Прошу с этим считаться.
Но, вижу, наша
Славная семья
Опять скандалит,
Всю жизнь я не могу
Понять:
Чего вам не хватает?
Вы почему грызетесь,
Словно псы
На свалке?
Ну попросите просто –
Что еще вам дать,
Какие сладости подать,
Чтобы мне ваших бранных
Слов
Вовеки не слыхать?
Подите-ка ко мне,
Красавцы,
И обнимите вашу
Бабушку и мать.
Ты, Дарио,
Сказал бы мне спасибо,
Что не тебя заставила
Я род наш продолжать...

Дарио:

Но, ваша светлость,
Нельзя же мне жениться,
Тем более, плодиться,
Безумные обязаны
Лечиться,
Я вот лечусь театром,
Там под маской
Меня, какой я есть,
Никто не видит,
А если клык
Случайно выйдет,
Наш милый доктор
Тут как тут,
И главная уж роль его
На нашей сцене,
И папа прибежит-
Невенчаный король-
Достойный наш хирург –
Чтобы рубцы проверить –
Все ли целы, 
По стоимости каждый –
В миллионы  евро…
Рожать детей,
Чтоб их пугать,
Потом бросать
В психушки,
Я, право, вовсе не намерен!

Мария Гуэрра:

Вот молодец,
Все понимаешь верно,
А к папе ты претензии
Не предъявляй,
А попроси-ка ты его
Тебя побрить,
Ты снова так оброс,
Что кто-нибудь
Да обязательно поверит –
Действительно
Наш предок
Обезьяна.
И как с тобою женщины-то
Спят?

Дарио (насмешливо):

Вы знаете –
Они меня все обожают!

Мария Гуэрра:

Да знаю, знаю.

(Садится в старинное кресло и приглашает сесть рядом на стулья своих посетителей)

Однако не об этом речь.
Подписан документ,
И очень важный.
Дает он направление
Театру,
Которое откроет миру
Тайны
Старинной жизни
Нескольких дворов.
Скажете – забава
Для изысканных умов?
Согласна,
Темы элитарны,
Однако с каждой
Пьесой надо разобраться,
В чем нам поможет
Королева,
Она издаст указы –
Когда какую ставить.
И эти пьесы ценны тем,
Что можно мюзиклы поставить,
Которые дают особенно
Большие сборы.
Как видите, соавторы,
Работы
Очень много…

Дарио:

Затрат-то – тоже,
Вы представляете,
Чего нам будут
Стоить
Лишь декорации?
И труппа разрастется,
Потом – гастроли…

Мария Гуэрра:

О, Дарио,
Уж это не твоя забота.
Твоя задача – развивать
Талант,
И дядю подключай,
Но  мальчика мне
Не сломай,
А то подумает –
Раз родственник,
Ему все можно,
А ты его не обольщай -
Все нужно делать осторожно…

Дарио:

Ваша светлость,
Не кажется ли вам,
Что ввязываемся в дело,
Которое политикам
Лишь по зубам,
И то – отпетым, оголтелым
Крикунам.
Достойно ль нам
Открыто шпионажем
Заниматься
На театре,
Давить сознание
Сограждан
Тем, чего они и знать не знали
И лучше бы им и не знать…
Тут речь ведь
О спасенье
Миролюбия вселенной,
А мы посеем ненависть
К злодеям,
Которых все еще вчера
Считали добряками,
Гениями…

Мария Гуэрра:

Ты знаешь,
Дорогой мой внук –
Нам эта миссия досталась,
Взять в руки лук
И выстрелить
В густую стаю чувств
Людей, привыкших думать
Косно,
Жить по привычке,
Подчиняясь лозунгам,
Которые им дали
Люди недостойные
Считаться историческими
Лидерами.
И это надо изменить.
И нам досталось это бремя
Поправить миру
Косное мировоззренье!

Дарио:

Но это значит –
Революция на сцене?
А где потом?
Ответственность за это
Понесем,
Или просто убежим
Вдвоем…
Или втроем - вот с этим?

Донато Рива:

Меня в расчет вы не берите,
Я знал, на что я шел.
Хотите убегать –
Бегите!
Ответственность
Возьму я на себя!

Мария Гуэрра:

Не спешите
Вы зарывать топор!
Ну что за странный
Разговор…
Ведь все за нас уж
Решено,
Простите:
Политика, бюджет -
Нам дан зеленый свет,
Вот в руки вы его берите
И несите,
Поймите же –
Сегодня в мире 
Мы впереди всех!
Идите и творите!
Аудиенция закончена.


Сцена вторая

В гостиной дворца герцогини  остались только Дарио Амато и Донато Рива. Дарио подходит к большому портрету принца Альберта и внимательно разглядывает его.

Дарио:

Мы и его разоблачим
На нашей сцене?

Донато Рива:

Не помню, чтобы
Был сюжет такой –
Он хорошо известен
И сыгран уж в кино.
Зачем нам Альберт
С содомией, с проститутками
Его?

Дарио:

Да, это верно,
Хотя никто не доказал,
Что потрошитель –
Внук Виктории…

Донато Рива:

Но есть другой,
Вполне реальный страх –
Императрицы русской,
Аликс,
Которую Виктория хотела
Замуж за Альберта отдать,
Тогда у бедной
Ноги отнялись,
Ее припадки стали бить,
Хотя ей предлагалось
Путем замужества
Престол английский покорить,
Она же отказалась
И так в России оказалась,
Приняв там страшную погибель,
И мужа, и потомство погубив
Да саму Россию!

Дарио:

Так лучше б ею
Был бы выбран Альберт,
И он бы стал ее спасеньем,
Тот самый принц,
Которого она боялась,
Которого держали взаперти?
И он бы мог ей жизнь спасти,
А не красавец Ники,
Русский царь,
Который так ее любил,
В Россию утащил
И там сгубил!

Донато Рива:

И вот вам театральная
Сенсация…

Дарио:

Однако же, прости,
Как мы покажем
Дядю – Эдуарда Пятого,
Который их не пощадил
И в Лондон въезд им запретил
Самим
И даже детям!

Донато Рива:

О, думаю,
Вам бабушка подскажет!
Инструкции получим
Мы на сцене.
Скорей всего,
Сошлемся мы на колдовство,
В котором
Из черного яйца дракона
Наследник  появился,
Сверкая синими глазами –
И в кого?
Еще же - на Распутина –
Вампира –
Каково!

Дарио (заинтересованно):

Да, сильно!
Конечно, веская причина
Не пускать в страну
Семейку демонов российских!

(Снова и снова набирает номер телефона)
 
Лукреция не отвечает.
Она еще в стране?

Донато Рива:

Я не знаю.
И не узнаю.
Таков был договор
Наш с ней.
Теперь
Она лишь призрак,
Так к этому и отнесись,
Да ты же сильный,
Перетерпишь,
Она ж уже слаба,
Она тебе все отдала,
Бери и снова будь
Самым красивым
В мире!

(Осторожно касается плеча Дарио)

Пойдем,
В театре ждут дела!