Звено. Венок сонетов

I. Зов Луны


Бинокль луны направлен на меня.
С небес чего-то требуют, с надеждой
Прорвать бинома острые края,
Легко, как плоти слабость под одеждой.

Зачем зовёт меня их легион,
И мутит воду в тихом королевстве?
На что призыв, звучащий, древний, с детства -
Почём мне в этой жизни нужен он?

Что я могу – не лучший из людей,
Внести в чертог сияющей лазури,
Не из остатков гнили и костей?

Но этот гром звучит, гордыней, дурью:
Неужто я – тот самый чародей,
Готовый вылуплять чудесных фурий?



II. Веришь ли в творца?

Готовый вылуплять чудесных фурий,
Готовый с каждой тварью говорить,
Творец, что создал сфер архитектуру,
Не даст своё творенье исподлить.

И вылгать  он смертным не позволит,
Он проследит, чтоб в мире был баланс.
Он знает, когда выбросить балласт,
Кому дать славу, а кому неволю.

Ты веришь ли? И есть ли в этом смысла
Хоть с ноготок, вернется ль что-то вспять?
Лишь радуга над лбом твоим повисла.

Наверное, нам всё самим менять
Придётся, вынимая правду в числах
Из накороченных поленьев, из огня.



III. Основа Солнце

Из накороченных поленьев, из огня
Рождаются не только лишь пожары -
И солнце, что не слышит звон в тенях
Из пламени выходит ночи, Мары.

Оно вращает судьбы всех планет,
Улыбку дарит и червям незрячим,
И дышит всё вокруг него  удачей,
И в цикле этом проигравших нет.

Наверное, в сердцах поэтов луч
Его основой станет, перед бурей.
В сияньи севера, в саваннах он горюч,

Над Индией плывёт священным Сурьей.
Но главное, светило наше - ключ,
Что крутит этот вертел трубодурий.



IV. Кто мы?

Что крутит этот вертел трубодурий?
И чем питается, живёт рассвет?
Из года в год, по времени понурый
Поток из лиц, ушедшим в след.

Я жду чудес, разгадок и ответов,
Но истины закрыт мне славный сад.
Я человек, что слеплен из преград,
Противоречий, спутавшихся ветром.

Я – есть вопрос, который мне же задан.
Я – соль без пищи, праздник без прикрас,
Молю судьбу и вопрошаю ладан.

И каждый день вопросы через раз
Летят в пустыню стрел. Простор не ранен.
Повсюду снег, и чёрных звёзд намаз.



V. Иди вглубь

Повсюду снег, и чёрных звёзд намаз.
Мне что-то говорит земли молчанье,
Мне тишина сулит в непроходимом лаз,
Ведущий к с чем-то правильным свиданью.

Мурлычет ночь, советует забыть
О всех законах наших, о контроле,
Дерзнуть узнать, что все мы есть такое,
Поймать за ритмом подсознанья прыть.

Воспринимая, сдать ему рули,
Рискнуть уйти туда, где каждый не был,
Плескаясь лишь в сознаньи на мели.

Уходим вглубь, бросаем мокрый невод.
Мы дышим, будто больше обрели -
Так просит власть отдать седое небо.



VI. Счастья требуй!

Так просит власть отдать седое небо:
Зудят лопатки, там, где крыльям быть.
Не нужно мне ни крыши, и ни хлеба,
Я не могу всё лучшее забыть,

Что в нас горит, что нас внутри тревожит,
И голос тихий шепчет иногда:
«Сиянье ты, ты больше, чем звезда,
Материя на слова брачном ложе.

Любви возможность, сердца стук, и рот -
Источник звука. Счастья требуй!
И истину ищи в корнях, как крот!» -

Звучит в тебе настойчивою требой,
Но всё ещё болит души сворот,
Что год, повёрнутый лицом на небыль.



VII. Герои тонут

Что год, повёрнутый лицом на небыль?
Всего лишь триста шестьдесят шесть дней,
Упавших разом на голову. Мне бы
Отшелушил и чешую теней.

Всего лишь по весне холодной бимы,
Как рыбы, таразану льют  в живот,
Как Иисус, поймавший наш народ.
Как ищущие берег пилигримы.

Куда стремятся течь все эти воды?
Где дед Мазай, что зайцев наших спас?
Герой где, охраняющий народы?

Всё кончено. Святой иконостас,
В библейских поисках греха свободы,
Вступает в навь, разверзнув третий глаз.



VIII. Кривые отраженья

Вступает в навь, разверзнув третий глаз,
Тот трикстер, что готов вступить в сраженье.
Гудит гора, остался только час -
Увидим же кривые отраженья.

Самих себя, чертей, богов, зверей,
Бродя средь лабиринтов комнат смеха,
Чего нам ждать – веселья и успеха,
Иль вечной скорби запертых дверей?

И заперты ль от нас ворота рая,
И так ли наш ужасен внешний вид,
Как глади искаженья уверяют?

Но если чувство правду говорит,
Тогда внутри себя я точно знаю:
В моей душе восстание горит.



IX. Восстание

В моей душе восстание горит,
Там места не осталось для испуга.
Разложен чёрный, глянцевый нефрит
Его глазами смотрит Кали-юга.

«О боже, как ужасно мы живём,
Что ничего святого не осталось» -
Всё причитают те, кому усталость
По лени не грозит штыком.

Один не сдаст тылов, и в бой пойдёт,
Другой зальёт несчастье алкоголем,
А третий вовсе извлекает счёт

Чужим невзгодам, гневу, страху, боли.
А у меня внутри никак неймёт -
Корону хочет мгла, и рвёт под корень.



X. Букет увядший

Корону хочет мгла, и рвёт под корень
Небес букет, увядший на полях,
Где каждый сам себя в темнице морит,
Где веру держит разум на соплях.

И искренность свою зарядит в пушку:
Дождями весь избарабанен двор,
Подплакавшийся, жалкий, мокрый вор
Стучит теперь об ставни сотней мушек.

И мгла ступает в ил победоносно,
Что слышать не хотите, говорит,
И звук тех слов лоснится в эхе остром,

Как мячик, скачет истина, бодрит,
И в темноте улыбка прячет монстров,
Стреляя в окровавленный зенит.



XI. Раны

Стреляя в окровавленный зенит,
В калач луны, скулящей белой раны,
Земля, дрожа и плавясь, всем велит
Вставать, взлетать, на сколько хватит маны.

Ничто не вечно, время не вернуть,
Тому, кто сам плывёт в его теченьи,
Ветров не управляя поведеньем,
И в твердость не склонит под солнцем ртуть.

Но, рано или поздно упадет
Обратно капля в высь небес из моря,
И пламенем предстанет прочный лёд.

Все чудеса благословляют солью
Плавильни душ, где сила снов живёт,
И в сказке, на подходах к лукоморью.



XII. Музыка

И в сказке, на подходах к лукоморью
Мы чувствуем: дрожит вселенной ткань,
Плюёт запретных семена историй,
В полночный мрак, в голов тьмутаракань.

Их отдирать бросаются поэты,
Им лишь бы по вершкам порассовать,
Волнующую растопырить стать,
Сказать про всё, при том, смолчав об этом.

Подтяфкивает музыка стихами,
И ноты: словно грипп, чума и спид,
А паузы в ней клацают зубами.

Небес разверзшихся канва болит,
И наши тени, вместе с облаками
Из бездны темнота принять велит.



XIII. Преграды

Из бездны темнота принять велит
Само себя, всё то, что хочешь спрятать,
То зеркало, где ты одно с  Лилит,
Колодец тот, где истина и память.

Что ад и рай? Пугать детей судьёю.
Предать страшнее истину свою,
Извечную, и армию в бою
Заставить воевать с самим собою.

Когда себе ты запретил летать,
Хотя умел резвиться с ветра воем,
Когда себя не видишь смысл спасать,
Наверное, негоже ждать героев…

Готовлюсь в чёрном пламени принять
Самой себя пришествие второе.



XIV. Самой себя

Самой себя пришествие второе,
Спадающая с лика пелена,
Предельный гром, биллон покоя
И силы, и третья их сторона.

Сквозь линзу ломится вовнутрь луч,
Входя, он рассыпается на сотни
Понятных нам рисунков, цветом плотных,
Тяжелых, как дожди бугристых туч.

Я – зеркало, я – ключ, я третий лишний,
То ангелов, то демонов маня,
Я третий элемент цепи всевышней.

С улыбкой этой сути рок приняв,
В уста целую кровь пьянящей вишни:
Бинокль луны направлен на меня.



XV. Ключ

Бинокль луны направлен на меня.
Готовый вылуплять чудесных фурий
Из накороченных поленьев, из огня
Что крутит этот вертел трубодурий.

Повсюду снег, и чёрных звёзд намаз -
Так просит власть отдать седое небо,
Что год, повёрнутый лицом на небыль,
Вступает в навь, разверзнув третий глаз.

В моей душе восстание горит,
Корону хочет мгла, и рвёт под корень,
Стреляя в окровавленный зенит.

И в сказке, на подходах к лукоморью
Из бездны темнота принять велит
Самой себя пришествие второе.