Два сокола

   Наш городок ни разу не бомбили,
Хотя три месяца прошло войны,
Быть может, немцы про него забыли,
А, может, просто не было нужды.

Да и к чему расходовать фугасы,
Когда наш городочек очень мал,
Здесь не хранят войска боеприпасы,
Всего две улицы и к ним вокзал.

Одна из них к реке с горы спускалась,
Вторая, что главнее, поперек,
И парком в самом центре красовалась,
А в парке был чудесный уголок.

Тот уголок любим был детворою,
Среди деревьев воздух свеж и чист,
И слышно, как осеннею порою
С деревьев падает шуршащий лист.

Но в эту тишину прокрались звуки,
Кто близок был к войне, меня поймет,
Мы быстро обучались той науке,
Вот так гудел фашистский самолет.

И вот над городом стальная птица,
Как хищник смотрит из нее пилот,
Она разведчиком была у фрицев,
Ей «рама» дал название народ.

Она кружилась плавно, не снижаясь,
Пока что на приличной высоте,
И жители, ее не опасались,
Но было все же, всем не по себе

Уж если, гад, кружит, то есть причина,
И значит скоро точно «Юнкерс» жди,
Была такая с бомбами машина
У них в начальных месяцах войны.

И верно! Гул совсем другой катался,
Надрывный, но пока издалека,
И взор людей теперь переместился
С земли наверх, на облака.

Там небосвод немного очищался
От легких бело - серых облаков
И каждый, пристально смотря, старался,
Одним из первых увидать врагов.

На небосводе появилась точка,
Сперва одна, потом еще, еще,
Выстраиваться начала цепочка:
Готовилось к атаке воронье.

Все поняли, как это всё серьёзно,
И двинулись к укрытиям тогда,
Ведь люди знали, рано или поздно,
Придется им спасаться от врага.

Но в это время, очень близко, сбоку,
Вплетаться начал тихо новый звук,
Как будто рядом, где – то недалёко,
Летел большой веселый майский жук.

И в городе какое – то  мгновенье,
До боли глаз взирая в облака,
Все кто туда смотрел, пришли в волненье,
Там наши два курносых ястребка.

Они к фашистам ближе подлетали,
Но их они не видели пока,
Ведь до поры до времени скрывали,
Хоть легкие, но все же облака.
.
Летели они выше той цепочки,
Которая несла нам смерть с небес,
И вот от ястребка трассира точки,
А первый вражий «Юнкерс» враз исчез.

Осталось черное пятно из дыма,
Взорвались бомбы или бензобак,
Хоть остальные были невредимы,
Но в их цепи начался кавардак.

Сломалась вражья стройная цепочка,
И немцы врассыпную, кто куда,
А от курносенького снова точки,
На сей раз мимо цели, вот беда!

Промчался мимо вражеский машины,
Вот горку взял и сделал пируэт,
Но в это время от его кабины,
Вдруг потянулся дыма чёрный след.               

И город ахнул, и глаза закрыли
Все люди наблюдавшие с земли,
Все поняли, что ястребок подбили
Но чем они ему помочь могли?   
 
А самолёт, уже огнем пылая,
Вниз падал, беспорядочно крутясь,
Все плакали, фашистов проклиная,
И слез своих нисколько не стыдясь.

А этих немцев, так нам говорили,
Их собственная наглость подвела,
Когда они кого-либо бомбили,
То «Мессеры» охрана их была.

Сегодня истребителей не взяли,
И «Юнкерсы» попали в переплет,
Уже одну машину потеряли,
«Ура!», вот и вторая вниз плывет.

А фрицы, видимо, себя спасая,
Чтоб облегчить своим машинам вес,
Бросали бомбы, и не разбирая,
Куда летят, на поле или в лес.
.
До нас глухие взрывы долетели,
И люди видели с земли тогда,
Как эти вороны кольцо сжимали,
Петлёй, вокруг второго ястребка.

И, видя снизу эту всю картину,
Старались докричаться до небес:
«Вот немец сзади, оглянись за спину!»
Но гад другой ему под хвост пролез.

И полоснул огнем из пулемета,
И срезал, как ножом, его крыло,
Ну, а без крыльев нет у птиц полета,
И не было спасенья для него.

Наш городок ни разу не бомбили.
Прошло три месяца и один день войны,
И нас тогда от смерти защитили
Два смелых сокола моей страны.
_  _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _  _ _ _ _ _ _ _ _ _
 .
Героев через день похоронили.
Весь город был на улице, она
 К реке вела. Там госпиталь военный,               
Оттуда вывозили их тела.
               
Гробы стояли в кузове машины,
Борта откинуты, вокруг венки,
И смахивали слезы с глаз мужчины,
Как будто там лежали их сынки.

Вокруг гробов военные шагали,
Сурово головы к земли склонив,
А женщины все горестно рыдали,
Звучал оркестра траурный мотив.
 
Потом рядами \ двинулись на гору
В осенний тихий  парк. Конечно там,
Решенье было принято в ту пору,
Могила будет этим двум парням

Был краткий  митинг с яркими речами,
Про ту войну и подвиг двух ребят,
И клятвы, что друзья в бою делами,
За них фашистким гадам отомстят.

Их имена, конечно, в части знали,
Но не остались в памяти моей,
Возможно, что кого-то Сашей звали,
Ну, а второго, кажется, Андрей.

И были те ребята молодыми,
Они ведь только начали служить,
Скорей всего, что были холостыми,.
Им бы еще с девчонками дружить.

Бродить с подругой в парке по аллеям
И шелестеть осеннею листвой,
Потом, как небосвод слегка стемнеет,
Полюбоваться яркою звездой.
 
Потом читать стихи ей до рассвета,
Потом уж признаться ей в любви,
Потом… Постой! Напрасно я про это,
«Потом» всё, если б не было войны.

Война ворвалась страшною бедою
И все «Потом» она оборвала,
Своей жестокой жуткою рукою,
Для них « Потом» не будет никогда.

Потом для них лишь память светлой будет,
Которую живущие хранят,
Надеюсь, что их подвиг не забудут,
Как не забудут подвиг всех солдат.

…………………………………………………………….
Тот городок мальчишечкой  покинул,
И в нем с времен войны я не бывал,
Хоть город много улиц вновь раскинул,
Осталась та к реке, за ней вокзал.

С неё тогда ребят тех хоронили,
На ней военный госпиталь стоял,
По ней в последний путь их проводили,
С нее их путь в бессмертие лежал.